Говоря о Великой Отечественной войне, мы обычно вспоминаем подвиги на полях сражений, трудовом фронте. И обходим стороной тех, кому в войну было от 3 до 16 лет. Каково было им? На долгих четыре года страна забыла, что они дети. Подростки работали рядом со взрослыми, забывая о детских забавах. Юное поколение испытывало такое, что не каждое сердце мужественного человека выдержит.
Дети оккупации, они тихо и скромно живут рядом с нами. Даже в моем селе Правовосточном есть такие, кто в огонь и грохот были брошены войной. Раньше я не задавалась вопросом, с какого возраста может ребенок помнить что-то о себе. Оказалось, что в войну дети взрослели рано. Вспоминает Анна Степановна Литовская: «22 июня мне шел одиннадцатый год. Помню, в тот день все были очень напуганы, женщины плакали, мужчины собирались кучками. Вскоре их стали забирать на фронт, ушел и мой отец. Через наше село на Брянщине проходили отступающие на восток войска. Осенью 1941 года Калинку заняли фашисты, тут началось самое страшное - зверства немецких оккупантов. Правда, сначала они были добрыми, пытались привлечь на свою сторону односельчан. Но удары брянских партизан наносили фашистам ощутимый урон, и они начали зверствовать. Позабирали всю скотину, кур били палками прямо на улице, начались повальные обыски. За малейшую провинность наказывали. Мою маму очень сильно избили палками только за то, что она не сразу открыла дверь немцам. Помню, я поторопилась закрыть за немцем дверь, а он погнался за мной. Я спряталась в подполье, но спрятанные там куры закудахтали. Не знаю, чего я больше боялась - то ли за себя, то ли, что фашист заберет кур. Но он не полез в подпол - вдруг там партизаны? Начался голод. Из вереска, свеклы и очистков картофеля взрослые пекли хлеб. Весною на полях мы собирали мороженый картофель, тогда я и заболела бронхитом. В нашей семье были лишь одни ботинки на всех, в них я ходила за картофелем. Ледяная вода попадала в обувь, но пока не накопаю полное ведерко, я не уходила домой. Но как нам тяжело ни было, взрослые помогали партизанам -собирали еду, теплые вещи. Партизан в наших лесах было много. После освобождения мы узнали, где и как прятались эти народные заступники. Под обычным пнем можно было найти лаз в довольно-таки простую землянку! Брат, он тоже был партизаном, рассказывал, что очень часто немцы находились рядом с такими укрытиями и не могли ничего обнаружить. Освободили нас в августе 1943 года. Помню, как мы встречали первый советский танк, въехавший в наше село. После войны точно такой же Т-34 был поставлен на пьедестал как дань памяти тем событиям. Сколько было радости и ликования - это передать невозможно! Но еще больше я была удивлена спустя много лет, уже живя в Правовосточном. Мой муж сказал, что в разговоре случайно упомянул название моей родной деревеньки, а Сергей Михайлович Крючков, житель Садового, ответил, что он освобождал это село от немецких оккупантов и именно он въехал в нашу Калинку на первом танке. Никогда не думала о том, что не только встречу еще раз того танкиста, но и буду жить рядом с ним, учить его детей и внуков. Через наше село проходила линия фронта. После очередного обстрела начался пожар. Калинка сгорела почти полностью, только на окраине уцелели несколько домов. Мы остались без жилья. Мама, я и три сестры сначала жили в овощехранилище, потом, когда в конце 1944 года с фронта вернулся раненый отец и стал работать на железной дороге, мы построили себе землянку. Как ни тяжело было, но люди поддерживали друг друга. В полях вместе с женщинами и стариками работали подростки. Мы собирали колоски, возили зерно, ухаживали за скотиной, копали картошку... Пopoй украдкой сунешь несколько сырых зерен в рот и мечтаешь о целой буханке настоящего хлеба. Моя старшая 17-летняя сестра рыла окопы, а на плечах двух младших сестер по девять и шесть лет лежали домашние заботы: надо было затопить печь, позаботиться о домашних животных, приготовить еду. Летом добавлялась работа в огороде». Рассказывает Анна Ивановна Волот, 1937 года рождения: - Мама говорила, что когда немцы входили в наше село Строкачи, что в Полтавской области, застрочил пулемет. Пуля вырвала клок в телогрейке, а она, беременная, чудом осталась жива. Самое страшное зверство фашистов: при отступлении они сажали детей на деревянные колы, стоявшие у моста через реку. Такое невозможно забыть! Варваре Никифоровне Рвачевой в 1941 году исполнилось всего два года. Казалось бы, что может помнить о военных годах такой маленький ребенок. Но и в ее память навсегда врезалось это: «Я помню голод, помню, как мы рвали и ели траву, мерзлую картошку. Помню небольшой клочок земли в конце огорода, засеянный пшеницей, как мы бережно ее собирали, мололи и делали болтушку. А еще помню, как к концу войны детям раздавали маленькие кулечки, сделанные из тетрадных листов, а в них конфеты «подушечки» и еще маленькие рюмочки с каким-то сладким зерном». - В 1939 году, в год моего рождения, наша семья переехала из Новосибирской области в Полтавскую, - вспоминает Дмитрий Михайлович Кротенко. - Мне никогда не забыть голод и страх, который порой охватывал все наше село. ...Раньше о войне я знала лишь то, что пишут в школьных учебниках или показывают по телевидению. Но что чувствовали дети, на глазах которых рвались бомбы, гитлеровцы расстреливали и вешали их родных, а люди умирали от голода? Слушая воспоминания односельчан, видя боль в их глазах, я по-иному стала относиться к этим людям и к Великой Отечественной войне. Пока мы будем помнить об этом, они навсегда останутся среди нас.