История амурских сел — это череда громких и не всегда радостных событий. Открывая для себя новую землю, первопоселенцы ждали от нее светлого будущего. Но зачастую жизнь заканчивалось в канаве с пулей в голове. Без суда и следствия.
Забайкальский караван
У названия небольшой малоприметной мазановской деревни Бичура масса толкований. Самый распространенный вариант — в переводе с татарского означает то ли духа, то ли кикимору, она же «соседка». Маленькая женщина в старинном головном уборе, «живущая» в доме. Некое подобие домового — своенравного, но верного и охраняющего покой домочадцев.
Собственно говоря, амурская Бичура — не совсем амурская. Название привезли первопоселенцы из Забайкалья. В Бурятии до сих пор есть село с аналогичным названием. Оттуда и приплыли с очередным караваном плотов, лодок и барж отец и сын Михаил и Варфоломей Васильевы вместе с женами — Евгенией и Прасковьей. Дело было в 1882 году. Пахарей, охотников и рыболовов из Забайкалья тянуло сюда обилие свободной земли и практически неосвоенные возможности дикой природы.
Васильевы слыли староверами — людьми основательными и трудолюбивыми. Как только подвернулась привлекательная площадка на берегу речки Бирмы, начали обживаться.
— Купили пару лошадей, кое-что из домашней и хозяйственной утвари и приступили к строительству. Возили лес, пилили бревна. Подгоняло наступление зимы, поэтому первый дом поставили очень быстро, а к весне появился и второй сруб — для молодой семьи, — вспоминает внук Варфоломея, житель села Таскина Мазановского района Иван Гаврилович Разуваев. — В то же время распахали несколько десятин земли и стали обживаться. Надеяться было не на кого, сами себя кормили.
По-семейски
Чуть позже приехали земляки из Бурятии, по соседству строительство затеяли. Вместе с ними решили увековечить историческую родину в названии нового населенного пункта. Так появилась Бичура. Этот поток «семейских» (забайкальские старообрядцы) не иссякал долгие годы, потому и наша Бичура со временем стала считаться их оплотом. Глава семьи Васильевых долго не прожил — Михаила Вавиловича свалила болезнь. Через два года умерла его жена Евгения.
Оставшись одни, Варфоломей и Прасковья вместе с сыном-подростком тянули хозяйскую лямку, хлеборобствовали. Позже дочки пошли.
Летом вместе в зиму готовились, а зимой мужчины кормили скот да дрова заготавливали. Женщины перо перебирали и кружево вязали. Дочкам перины требовались — по староверским обычаям такая постель обязательно к приданому прилагалась.
Умираю ни за что
Первую мировую Бичура пережила в тревожной горячке. Народ понимал —
война ничего хорошего не принесет. И сотрясали окрестности бабьи причитания от похоронных вестей. Воем выли женщины, потерявшие кормильцев. Не успели отдышаться, как новая напасть — череда революций и кроваво-кумачовая смена власти.
— «Красные» знали, что «семейские» трудолюбивые, знающие толк в хозяйстве, а потому легко могут быть записаны в кулаки, — еще одно воспоминание потомственного старообрядца Ивана Разуваева. — Настоящий ужас пришел в село, когда кулаков объявили враждебным классом, подлежащим уничтожению. Крестьяне разбегались по окрестным лесам, спасаясь от террора. Прасковья Ивановна как-то попросила мужа уйти в бега, но Варфоломей Михайлович отказался. Побоялся, что семья пострадает из-за него.
Самые худшие опасения оправдались очень скоро. Варфоломей вместе с сыном Галаней готовили бревна для распиловки на доски. Подъехала телега с тремя героями Гражданской войны, из числа тех, что носили на шапках кумачовые ленты. Вежливо поздоровались.
— Бросай работу, Варфоломей Михайлович. Оно тебе не надо, — пробормотали незваные гости.
Оглянувшись на родных и отерев руки о рубаху, отец семейства забрался на телегу. Делать нечего, артачиться — себе дороже. Как только лошади пошли рысью, на Варфоломея обрушился град ударов. Хлестали плетью. Наотмашь, без объяснения причин. Слова были не нужны, ведь и так все понятно. За телегой бежала хрупкая девочка, со слезами и криками: «За что вы моего тятю?» Девочку звали Ириной.
— Это была моя мама, — вздыхает потомок Васильевых. — Один из «красных» спрыгнул с телеги и набросился с плетью на нее. Маму спасла старшая сестра — увела ее в дом. На краю деревни был штаб отряда, там моего деда и расстреляли. Без суда и следствия. Просто отвели в кочки и пустили две пули. По словам очевидцев, первый выстрел пришелся в плечо, Варфоломей Михайлович упал на колени, пытался докричаться до окружающих: «Братцы, прощайте, ни за что умираю…» Вторая пуля попала в голову.
«Красные» ушли из села на четвертый день. Все это время тело Варфоломея лежало в луже запекшейся крови. Опасаясь расправы, родственники все же похоронили отца по своим «семейским» традициям. Васильевы были не единственными жертвами братоубийственной войны. Окрестности Мазановского района сотрясались от последствий жестоких расправ.
Война продолжается
В 70-х годах прошлого века мазановское село Путятино оказалось в центре идеологического скандала. Под сомнением оказалась репутация революционера, борца за светлое будущее Степана Джалова. Началось все с инициативы увековечить память о нем мемориальной доской. В другом случае все закончилось бы без шума и суеты, но руководитель местного сельсовета Иван Разуваев, тот самый внук Варфоломея Васильева, воспротивился и пошел на неслыханную для тех лет дерзость. Село разделилось на два лагеря.
— Мне отец сказал, что Джалов, чей портрет сегодня украшает кабинеты сельских чиновников, участвовал в убийстве деда, — озвучивает свои доводы Иван Гаврилович. — И старики ко мне подходили, уверяли, что у Джалова руки по локоть в крови. Даже на сессию сельского Совета вопрос выносился, но депутаты не пришли к единодушию. В общем, я, как глава, всячески тормозил увековечение памяти этого человека. Несколько лет мне это удавалось. Сейчас вроде как не принято осуждать противоборствующие стороны, дескать, это одна общая трагедия. Но мне по сей день больно вспоминать слезы моей матери. Она до конца дней не могла забыть ужаса гибели своего отца.
Сегодня трудно понять, кто прав, а кто виноват в этой кровавой истории под названием «гражданская война». В том же Путятине есть масса людей, которые скажут много теплых слов и о Степане Павловиче Джалове. Его имя здесь встречается очень часто и его носит одна из улиц. Как известно из истории, он был активным участником становления советской власти и ратовал за судьбу бедняков. В феврале 1918 года под руководством Джалова был образован Путятинский волостной исполком, и он был избран председателем, а через год погиб от рук белогвардейцев и японских интервентов.
Мог ли он участвовать в отряде, карающем первопоселенцев? Наверное, мог, ведь борьба шла не на жизнь, а на смерть. И брат действительно шел на брата. Одна общая трагедия, которой нет оправдания и нет покоя. Когда амурчане вспоминают историю, гражданская война продолжается.
Возрастная категория материалов: 18+