Всего одна лишь фаланга пальца девочки-подростка, жившей 40—50 тысяч лет назад, найденная в Денисовой пещере на Алтае, заставила ученый мир по-новому взглянуть на эволюцию человека. За это открытие археолог с мировым именем Анатолий Деревянко в 2012 году был удостоен Государственной премии. Это вторая Госпремия в его биографии, первую Анатолий Пантелеевич получил в 2001 году — за цикл работ «Памятники фольклора народов Сибири и Дальнего Востока». О том, как совершаются сенсационные открытия, почему молодежь не идет в археологию и где нужно искать новый подвид древнего человека, директор института археологии и этнографии Сибирского отделения РАН Анатолий Деревянко рассказал, побывав в гостях в редакции АП.
ЛЮБОЙ РЕГИОН ПОЛОН ТАЙН
— Анатолий Пантелеевич, замечательно, что вы не теряете связи с Приамурьем и обе ваши диссертации были связаны с Амурской областью. Как, по-вашему, Приамурье хранит еще много археологических тайн? Есть что исследовать?
— Любой российский регион, даже хорошо исследованный, хранит большие тайны. К примеру, в Японии работают пять тысяч археологов, а у нас на порядок меньше. На всю огромную Амурскую область от силы 10—12 археологов. Что земля амурская хранит — это загадка.
— Можно ли у нас найти что-то подобное Денисовой пещере на Алтае, где были сделаны ваши сенсационные находки?
— Конечно, можно. Мы Денисову пещеру копаем больше 30 лет. Особенность денисовского материала — удивительная сохранность. Мы работаем пять лет во Вьетнаме, и два года назад я привез оттуда 12 образцов, древность небольшая — 12—15 тысяч лет, но ни из одного образца не удалось выделить генетического материала. Вирусы и микробы съели все. Где тепло и влажно, там трудно что-то выделить. А в Денисовой пещере все сохранилось отлично. В 1998 году там была обнаружена маленькая косточка, фаланга пальца девочки 7—12 лет. Теперь мы знаем, что она была темноволосая и кареглазая.
ЧТО МОЖНО УЗНАТЬ ПО ФАЛАНГЕ
— Как это выяснилось по одной косточке?
— Я разделил косточку на две части, одну послал палеогенетику Эдвину Рубину в Сан-Франциско, а вторую часть отправил одному из выдающихся палеогенетиков Свенту Пебо, он работает в Лейпциге в институте эволюционной антропологии Макса Планка. По двум адресам послал по той причине, что палеогенетика наука молодая и раньше для подтверждения всегда требовались данные двух независимых лабораторий.
Анатолий Деревянко — уроженец села Козьмодемьяновка Тамбовского района, выпускник Благовещенского пединститута.
А со Свентом Пебо я познакомился еще в 2005 году и считал, что они с Эдвином Рубином друзья, у них были совместные статьи в научных журналах. Но я не знал, что к этому времени они поссорились.
И вот в 2010 году раздается звонок от Свента Пебо: «Анатолий, надо срочно встретиться и обсудить, мы пришли к совершенно неожиданным результатам». Оказалось, что в Денисовой пещере найден человек, который генетически совершенно не похож ни на современного человека, ни на неандертальца. Это совершенно новый вид или подвид, раньше неизвестный науке. При этом вся индустрия в культурном горизонте свидетельствовала о том, что культура этого человека была высочайшая, самая высокая на то время. И это была страшная загадка.
Но еще больший шок у Свента вызвало то, что половину косточки я отправил Рубину. А вдруг Эдвин уже пришел к этим выводам и уже послал свою статью в один из научных журналов? Если открытие делает Эдвин, то результаты Свента уже никому не нужны.
Кстати, Свент Пебо в этом году опубликовал большую книгу «Неандертальцы и их родословная». Месяц назад он писал мне, что ему предложили издать эту книгу на русском языке, и он спрашивал — соглашаться или нет. Я посоветовал соглашаться, так что в следующем году, может быть, его книга и у нас выйдет. В ней подробно расписывается история палеогенетики и все подробности, связанные с денисовским человеком, в том числе и переживания по поводу того, кто первым сделает открытие.
ДЕНИСОВЕЦ ПОДАРИЛ НАМ ВИЧ-ИММУНИТЕТ
— Ссора ученых не помешала научным открытиям, сенсация все же состоялась?
— Денисовского человека, которого я потом назвал «хомо сапиенс алтаенсис», нужно было определить как новый вид или подвид и встроить в имеющуюся систему. К этому времени было расшифровано ДНК неандертальца. И оказалось, что в геноме современных людей от 1 до 4 процентов от неандертальцев. То есть их нельзя вычеркивать из родословной человека, они тоже принимали участие в формировании нас с вами. Но наш денисовец оказался совсем не простым парнем, выяснилось, что до 6 процентов в геноме полинезийцев, австралийцев — денисовцы. Совершенно очевидно, что и денисовец принимал участие в становлении человека современного типа.
Но это еще не все. Оказывается, денисовцы были очень хорошие люди — они внесли в геном современного человека гены, которые спасают нас от ВИЧ. Если бы не было этого генетического вклада, ВИЧ стал бы пандемией.
— Ваш визит в Приамурье связан с предстоящей поездкой в Китай. К Китаю у вас научный интерес, вы планируете сделать какие-то открытия?
— Моя первая поездка в Китай была в 1982 году. Там мы познакомились с археологом, которого я очень хорошо знал по его работам. Профессор Гай Пэй и я были земляками — первое, что мы выяснили, мы оба родились на берегах Амура, правда, на разных. Расстояние между нашими селами — всего 20 километров. И мы еще тогда говорили, что придет время, когда можно будет спокойно переправляться с одного берега на другой и вести совместные исследования. К сожалению, в 1960-е Гай Пэй попал под каток культурной революции, был сослан на каторгу, потом тяжело болел и не дожил до этого времени, когда стали возможны совместные исследования. Это очень интересно, и много близкого, конечно. На востоке Китая и в Юго-Восточной Азии было сделано немало антропологических находок, и я выдвинул гипотезу, что был еще один подвид, так называемый «хомо сапиенс ориенталентис», человек восточный.
СОВОК, ПИНЦЕТ И 3D-ТЕХНОЛОГИИ
— Вы стали доктором наук в 28 лет, у вас есть какой-то совет молодым ученым, как достичь таких высот?
— Совет один — трудиться. И любить свою профессию. Помню, мне было 22 года, я дописывал кандидатскую диссертацию. Я настолько горел своей работой, что даже в новогоднюю ночь, когда мы легли спасть часов в пять, в шесть я уже работал. И голова не болела. Я себя не загонял, мне на самом деле было очень интересно работать.
— Сейчас наука не стоит на месте, появляются разные гаджеты. Что в помощь именно археологам? Или вы по старинке работаете совочком и кисточкой?
— Если бы мы работали только по старинке, мы бы частичку детской фаланги так и не нашли. Конечно, мы работаем с совочком, пинцетом и кисточкой. Но также археологи в работе используют и GPS, и 3D-моделирование, и другие современные технологии.
В полевой работе применяется геофизика. Когда мы исследуем погребальные или жилищные комплексы под землей — с помощью геофизики можно сделать легенду, план расположения различных строений и копать не вслепую, а по плану. В прошлом году специалисты сделали нам в формате 3Д полностью Денисову пещеру, там 14 культуросодержащих горизонтов, и видно, как что лежит — все выстроено с огромной точностью. С точки зрения общей методики, полевых и лабораторных работ 21-й век совершенно отличается от 20-го. Но без совочка не обойтись.
«БЕЗВОЗВРАТНО ЗАБОЛЕЛ АРХЕОЛОГИЕЙ»
— Как вы стали археологом?
— Дело в том, что я хотел стать журналистом. И писал, и печатался в районной газете Тамбовки. Но в то время журналистов готовили только в Москве, в МГУ. Жили мы не очень богато. Мама говорит: ну что делать, корову продадим. А что такое для небогатой семьи корову продать? Это же немыслимо. И поступил я в Благовещенский пединститут. И ни разу об этом не пожалел, и до сих пор горжусь, что я окончил Благовещенский пединститут. Я поступил в 1959 году, в 16 лет. А в 1961-м в Амурскую область приехал профессор Окладников, впоследствии — ученый с мировым именем, академик. Надо было три человека в экспедицию, и я сразу согласился. Но мне было совершенно непонятно — что у нас в Амурской области можно найти? Тогда по существу была только книга Новикова-Даурского, включающая список археологических памятников. Кстати, я лично знал Новикова-Даурского, еще когда в школе учился, бывал у него дома, мы писали историю Тамбовки. Он уже был в преклонном возрасте.
И вот когда мы приехали в Михайловский район и остановились у горы Шапки, я утром рано встал, вылез из палатки. Солнце поднималось. Равнина, огромные валы крепостные, тишина. И только гудок парохода вернул меня к жизни, потому что у меня перед глазами другие были картины. А на следующий день мы копали неолитическое поселение в Константиновке, где 6—7 тысяч лет назад жили люди. Мы месяц там работали. И вот там я безвозвратно заболел археологией.