«Привет! Сколько лет, сколько зим! А ты почти не изменился!» — мужчина, обрушившийся на нас с жаркими объятиями прямо в центре магазина, оказался одноклассником моего любимого человека. Здоровый детина под два метра ростом, косая сажень в плечах, прилично одетый и с лучезарной улыбкой на лице. Невольно улыбнулась — парень источал заряд бодрости и оптимизма. Не виделись ребята со школьной скамьи.
«Ты в курсе — Серега уехал в Канаду? Там сейчас живет… А Маринка! Четвертого недавно родила, представляешь?.. Мужики с удовольствием телепортировались на 20 лет назад и превратились в беззаботных пацанов. Весь груз ответственности и опыта — сына ошибок трудных — остался за бортом. «А ты где сейчас? Чем занимаешься? Дети есть?» — пытался уложить всю жизнь в один вопрос мой спутник. «Работаю в органах, семья —двое деток. Вот они, кстати», — озаренный гордостью за своих наследников, папа указал нам на перемещающихся в пространстве со скоростью звука мальчишек. Они стали прекрасной иллюстрацией к этому оживленному диалогу.
Но вдруг над картинкой безоблачного счастья нависла туча: улыбка сползла с лица одноклассника, прихватив с собой блеск глаз. Проследила за его взглядом — невольно вздрогнула. Большая тучная женщина с тележкой в руках… Вся советская индустрия красоты в одном лице: химия на голове, розовая помада, голубые тени. На всех десяти пальцах по кольцу — видимо, кастет нужен для укрощения строптивого мужа. Возраст от 35 до 50 — сразу и не скажешь, сколько именно. В общем, вид у дамы был весьма угрожающий, и вслед за ее благоверным, казалось, на паузу встал весь магазин.
«Я не поняла, — медленно-медленно, шевеля одними лишь губами, не моргая и глядя прямо в глаза «объекту», прогремела Урсула. — Ты какого… тут треплешься стоишь?!» — со всей вселенской ненавистью прорычала она. Я тебя вообще для чего с собой взяла?!» — тележка, а за ней и сама черная туча медленно покатились в нашу сторону. «Закатает… Как пить дать, закатает», — подумала я и на всякий случай беззвучно шагнула за широкую спину своего мужчины. «По-твоему, я должна и продукты брать, и за НИМИ следить!?» — рука резко оторвалась от общей массы и перст указал в сторону кетчупов, которые, по всей видимости, должны были быть детьми. «Я иду уже», — выдохнул собеседник. И вместе с этим выдохом сдулся до размеров маленького Гулливера из страны Великанов.
«Ладно, пошел я, ты звони, если что, в гости забегай». «Конечно! Буду рад!» — оба не совсем удачно постарались выдавить из себя кусочек оптимизма. Пожали руки на прощание — необычно долго получилось. Казалось, один держался за руку как за соломинку. Второй явно не хотел отпускать школьного товарища. Не хотел отпускать туда, где жена может мужа на весь магазин отчитать как провинившегося подростка. Туда, где понятия «уважение» и «любовь» наверняка сменились понятиями «долг» и «привычка»…
Отпустил его руку, взял мою. Шли и молчали. «Может, ей кожуру банановую подкинуть возле кассы?» — пыталась я стереть с лица спутника обиду за школьного товарища. Молчит. «А хочешь, я к ним подойду и спрошу ее кокетливо: «Женщина, а вашему сыну жена не нужна?» — опять не то… Решила ненадолго исчезнуть, чтобы не досталось из-за мужской солидарности. Вдруг любимый резко остановился, повернулся и, глядя прямо в глаза, отчеканил: «Никогда. Нигде. Ни при каких обстоятельствах. Не позволяй. Себе. Так делать». Включаю переадресацию: «Девчонки, девушки, женщины! Не превращайте своих мужчин в жалких букашек. Не унижайте своим тоном, взглядом и даже мыслями. Тем более прилюдно. Тем более при друзьях. Оставьте игры в «Госпожу», «Маленькую вредину» и «Злую Урсулу» для более удачной обстановки. Иначе в один прекрасный момент он под вашим испепеляющим взглядом не просто уменьшится, а растворится. Навсегда.