С ее участием в прошлом году проведено более двух тысяч следственных действий по тяжким и особо тяжким преступлениям в нашей области. Благодаря ее знаниям были раскрыты шесть висяков и 115 неочевидных убийств, причинений тяжкого вреда здоровью, изнасилований и совершений насильственных действий сексуального характера. В том числе и в отношении детей. Недавно старший следователь-криминалист следственного управления СК России по Амурской области капитан юстиции Татьяна Креслина вернулась из Москвы. Там состоялась церемония награждения победителей конкурса «Лучший сотрудник Следственного комитета Российской Федерации». Татьяна Викторовна заняла первое место в номинации «Лучший следователь-криминалист главных следственных управлений СК РФ». Об особенностях своей работы она рассказывает в интервью АП.
— Татьяна Викторовна, какие задачи решают сегодня следователи-криминалисты?
— Главная наша задача — раскрывать преступления, оказывать помощь следователям при производстве следственных действий и назначении экспертиз. Преступники, как правило, избавляются от видимых следов. А мы должны найти невидимые: генетический материал, микроволокна, микрочастицы. 90 процентов всей доказательной базы собирается в ходе осмотра места происшествия.
— Какие виды экспертиз проводятся в Благовещенске? Они дорогостоящие?
— У нас проводится основная масса экспертиз: криминалистические, дактилоскопические, судебно-медицинские, фоноскопические и компьютерно-технические. Генетические мы проводим в Хабаровске. А сложные генетические экспертизы, когда делается митохондриальный анализ, — в Москве. Например, когда нельзя выделить ДНК обычным способом — при длительном пребывании тела в воде или земле. Кстати, этим сложным исследованием было установлено родство царской семьи. Стоимость некоторых экспертиз достигает нескольких сотен тысяч рублей.
— Как часто вы прибегаете к ДНК-анализу?
— Практически по 80 процентам уголовных дел, это более достоверный анализ, чем анализ по группе крови. Например, совершено изнасилование с участием двух подозреваемых, которые перекладывают вину друг на друга, а потерпевшая ничего не помнит либо вообще мертва. И нам приходится работать с ДНК-следами. Одинаковый генотип бывает только у однояйцевых близнецов, но запах у них разный. И экспертиза запаховых следов человека обязательно их различит.
— В некоторых случаях доказательную базу приходится собирать по крупицам.
— Три года назад мы расследовали убийство молодой женщины в Тынде, ее труп нашли в квартире с множественными колото-резаными ранами. Девушка копила деньги на новое жилье, евро хранила в коробке под кроватью. После убийства деньги исчезли, а неподалеку от дома был найден большой нож. Все следы пота и крови на нем были смыты. Мы предположили, что убийство совершила женщина и, скорее всего, тщательно готовилась к нему. Если нож какое-то время носится в сумке, к нему налипают различные частицы: микроволокна с подклада, частички пудры, крупы. Когда наносится удар, они стряхиваются на раневые каналы и застревают там. На это и был расчет. Под подозрение попала подруга погибшей, у которой изъяли три сумки. С помощью растрового электронного микроскопа, который позволяет устанавливать химический анализ частиц, сотрудниками АмурКНИИ были обнаружены и идентифицированы частицы на одежде погибшей, ноже и на подкладочной ткани сумок. Наши подозрения подтвердились. Погибшая стала жертвой подруги, которая проигрывала на игровых автоматах большие суммы денег.
— Когда вы используете фоторобот?
— Когда есть подозреваемый и свидетели, мы составляем субъективный портрет. Американская программа по составлению фоторобота не приспособлена под наше население, поэтому используем «Фотошоп». Чаще всего мне приходится работать с детьми, у них хорошая ассоциативная память, поэтому мы используем портреты. По тому, что рассказывают дети о подозреваемом, я делаю подборку определенных лиц. Есть много людей, которые похожи, — с учетом этого составляю мозаику: прическу, нос, рот и т. д. На 80—90 процентов портрет получается с фотографической внешностью.
— Как долго отпечатки пальцев хранятся в базе данных?
— 75—90 лет — таков срок следствия по уголовным делам, а значит, столько хранятся и отпечатки пальцев. Если на месте преступления обнаружены следы пальцев, в первую очередь мы проверяем тех лиц, кто имеет непосредственное отношение к нему либо часто его посещал. Если след никому не принадлежит, он вносится в базу данных дактилоскопических следов с мест нераскрытых преступлений. В год у нас привлекается к уголовной ответственности больше тысячи человек, и все они дактилоскопированы. У потерпевших мы тоже берем отпечатки пальцев.
— Видя картину преступления, вы может предположить, кто его совершил — мужчина или женщина?
— Как правило, женщины используют большие ножи, чтобы убить наверняка. Потому что силы у них не столько, сколько у мужчин. А самое общедоступное орудие — ножи. Еще женщины прикрывают своих жертв, им неприятно смотреть на плоды своего «труда». В тындинском убийстве лицо погибшей было прикрыто ее же халатом. А вот когда женщины мстят либо из ревности убивают, они разбивают или уродуют лицо.
— В работе следователя важно время?
— Оно играет первостепенную роль. Наверное, помните дело по 10-летней Любе Громыко из Новобурейского, которая пропала 6 декабря 2011 года и тело которой нашли спустя 21 день в лесном массиве? Девочка ушла в школу искусств и пропала. В ходе поисковых мероприятий нашли тело ребенка в схроне, забросанное ветками. В чем нам повезло в отличие от дела по Вере Захаровой — была зима, и все следы сохранились идеально. Было проведено более тысячи генетических экспертиз, и через полгода мы задержали подозреваемого. Ему дали 24 года лишения свободы, свое наказание он отбывает в Красноярском крае.
— Если говорить о нашей области в целом, какие преступления преобладают?
— К сожалению, у нас много преступлений против половой неприкосновенности несовершеннолетних. Отличились в этом плане Белогорский и Свободненский районы — наверное, это связано с исправительными учреждениями, которые там находятся. Одна из самых маленький потерпевших — девочка 4,5 лет из Свободного. Там в 2008 году был случай, когда мужчина асоциального вида зашел в квартиру и, пока мама находилась в комнате, совершил в отношении ребенка действия сексуального характера. Несмотря на возраст, девочка хорошо запомнила внешность мужчины, его кроссовок с оторванной подошвой, белые шнурки и то, что «от дяденьки пахло помойкой». Когда у ребенка спросили, сколько ему лет, она назвала точный возраст — 38 лет.
— Работают ли с детьми психологи в таких случаях?
— В главном управлении криминалистики создан отдел, в котором работают специалисты по активизации памяти свидетелей и потерпевших. Они вводят их в состояние легкого транса, что позволяет вспомнить первоначальные события, не заходя слишком далеко. Ребенку как бы перекрывают картинку. Насильник сохраняется в его памяти как портрет. Если не проводить таких мероприятий, то спустя время ребенок может и не вспомнить напавшего на него человека, а это нужно для следствия. Благодаря работе таких специалистов человек вспоминает номер машины, погоду в тот день, одежду нападавшего, его приметы. Со стороны все выглядит как обычная беседа. В ситуации с 4-летней девочкой мы прибегали к работе данных экспертов. Также они работали и по делу Веры Захаровой, когда допрашивали большое количество детей, поскольку было необходимо восстановить точную картину движения девочки из школы.
— Каким образом вы раскрываете глухари?
— Иногда совершенно случайно. В прошлом году были раскрыты два изнасилования прошлых лет в Белогорске, совершенные одним и тем же лицом. В Хабаровске, куда мы доставляем вещественные доказательства на экспертизу, я познакомились со следователем-криминалистом из Якутии. В ходе разговора выяснилось, что там недавно раскрыли преступление шестилетней давности, когда изнасиловали слабовидящую девушку. Сработал отпечаток пальца, который принадлежал товарищу из нашей области, отбывавшему на тот момент наказание по другой статье, — убил супругу. Характер этого преступления меня насторожил. В итоге мои подозрения в причастности данного человека к белогорским преступлениям подтвердил ДНК-анализ. Таким образом, на два региона мы раскрыли три преступления.
Вообще, порядка 10 дел в год у нас остаются нераскрытыми, чаще всего это касается пропавших без вести. Но все архивные дела постоянно поднимаются и изучаются, назначаются новые экспертизы, что иногда дает результат.
— Есть вещи в вашей работе, с которыми вы никогда не смиритесь?
— Самое сложное, наверное, выезжать на трупы детей. Преступления в отношении детей наиболее непонятные и жестокие. В человеке, который покусился на жизнь и здоровье ребенка, нет ничего святого. Что касается педофилов, то такие люди не останавливаются и продолжают совершать свои деяния. Для нас дело чести — раскрыть такие преступления.
«Источник экспертного света» на службе следствия
«Наш отдел криминалистики оснащен более современным оборудованием и техникой, чем другие правоохранительные органы. Сегодня мы можем восстанавливать информацию с мобильных устройств и телефонов. Кстати, современные телефоны позволяют отслеживать геолокацию, движение человека и скорость его передвижения — шел он пешком либо его везли. В раскрытии преступлений используем «источник экспертного света», при помощи которого обнаруживаем следы биологического происхождения. Недавно выезжали по факту исчезновения благовещенца, о чем заявили его брат с женой. Наш «источник» помог установить следы крови под наклеенными новыми обоями в комнате. Еще были обнаружены брызги крови на люстре. Так мы раскрыли бытовое убийство. Супруга была в курсе, но покрывала мужа. Труп брата они спрятали в лесном массиве. Вообще, это стандартная ситуация. Поэтому, когда заявляют о без вести пропавшем, в первую очередь проверяется версия криминального исчезновения и родственники пропавшего. В 90 процентах случаев люди пострадали от близких.