Творческий вечер народной артистки состоялся в столичном клубе авторской песни «Гнездо глухаря». Ольга Владимировна рассказала о съемках у великого режиссера Эльдара Рязанова, постельной сцене с Леонидом Филатовым, о том, чему в профессии она обязана Алисе Фрейндлих, и с кого она «срисовывает» своих героинь. Истории послушали и журналисты ИА «Столица».

Шпионы человеческих душ

— Актеры в своей профессии должны быть как журналисты или как разведчики: иметь большие глаза и большие уши — они у меня есть, — с улыбкой говорит Волкова. — Ведь самый талантливый драматург — это жизнь. Ничего талантливее, чем вы видите и слышите в жизни, нет. Были, конечно, великие драматурги — но и они брали оттуда же. Очень многое я вижу в транспорте, на улице – да везде, где только можно…

Алиса и страна чудес

Как оказалось, выбором актерской профессии Ольга Владимировна обязана Алисе Фрейндлих.

— Именно Алиса Бруновна привела меня в профессию, — говорит Волкова. — Мы с ней учились в одной школе, она тогда была 10-м, а я в 7 классе. И Алиса мне сказала: «Девочка, ты говорят, смешишь всех? Приходи в драмкружок!» А я ненавидела драмкружки! Но почему-то пошла… Вот скажите: что значит «звезда»? Для меня это человек с такой энергетикой, что его сразу хочется слушать. Алиса Бруновна — именно такая. И если бы я тогда не пошла в тот драмкружок, то никогда бы не стала актрисой…

Через много лет Ольгу Волкову и Алису Фрейндлих объединяла уже не только профессия, но одна и та же сыгранная ими роль.

— На экран еще не вышел фильм «Служебный роман», но в питерском Театре Комедии мы уже играли спектакль «Сослуживцы», — вспоминает Волкова. — И в нем я исполняла роль Мымры — как раз ту самую, которую в фильме замечательно играет Алиса Бруновна.

Мымра для детского сада

Роль в этом спектакле помогла Ольге Владимировне попасть в кино.

— Играла я Мымру неплохо, за что мне не стыдно, — вспоминает актриса. — И один из авторов пьесы, а потом и сценария — Эмиль Брагинский — узнав, что я не снимаюсь в кино, потащил меня за руку на «Ленфильм», где по его сценарию готовили фильм «В моей смерти прошу винить Клаву К.». Брагинский меня представил режиссеру и попросил попробовать на какую-нибудь роль. Режиссер ответил: «У меня есть одна роль, но там нечего играть… Воспитательница детского сада, женщина с неудачной судьбой». Посмотрел на меня и добавил: «Но вообще в вашем лице что-то такое есть». И тут я вспоминаю, что три года назад я приезжала на дачу к родственникам. Они встретили меня в ужасе: детский сад снял соседний с ними дом. Все — лето кончилось! Я вышла на крыльцо, слышу детские голоса — «пи-пи-пи» — как инкубаторские цыплята. Но это было недолго. Ровно через несколько секунд по ушам хлестанул «ультразвук», который принадлежал отнюдь не ребенку, а воспитательнице детского сада: «Та-а-ак, все посмотрели на меня! Сидоров, не стыдно? Почему положил ногу на Петрова? Петров, посмотри на меня!» И так целый день. Можно было спятить. Вот это все я попыталась воспроизвести в фильме. А лет восемь спустя я проходила мимо детского сада, расположенного перед моим домом, в палисадничке. Вдруг слышу раздраженное: «Маша, Маша, где ты ходишь?» Тут воспитательница увидела меня — и уже с натянутой улыбкой, «по-доброму», чуть нараспев продолжила: «Ну, где же ты ходишь, Машенька?»…

«Черный список»

— Сниматься я начала поздно, хотя мне дико хотелось, — вспоминает Ольга Владимировна. — Когда я попала в массовку в первой версии картины «Два капитана» (это был 1955 год, Волковой было 16 лет — Прим. авт.), я пришла домой после съемок и не снимала с себя грим несколько дней. Мне хотелось чувствовать себя в гриме, это означало, что я актриса! Не брали меня никуда. А потом были времена перестройки, когда всплыло много документов, которые раньше мы не видели. И кому-то из актеров попал в руки список лиц, не рекомендованных для игры положительных ролей. Это был грандиозный, торжественный список, куда попали Юрский, Чурикова… И в том числе я. А как резюме было написано: «Отсутствие социального здоровья в лице».

30 щенков для Суровой

Отдельное место в списке ролей у Волковой занимает ее Сурова — чиновница «Главного управления свободного времени», придуманного Эльдаром Рязановым для своего фильма «Забытая мелодия для флейты».

— Я дралась всегда за то, чтобы мой персонаж был одет по зарплате и по социальной принадлежности, — объясняет актриса. — Собирая Сурову, я стала думать: какой она должна быть, что она должна носить? Когда я играла эту роль, попросила у своих знакомых бриллиантовые кольцо и сережки, какой-то дорогой мех и модный костюм из джерси. Потому что я поняла, что чиновники такого ранга получают раз в сто больше, чем актеры, работающие в театре.

Кстати, этот свой персонаж Волкова «подсмотрела» в книжном магазине.

— Захожу в Дом книги в Ленинграде, смотрю — стоит такая дама, вся в бриллиантинах. В руках она держит записку, всматривается в написанное и произносит: «Мне нужна книжка «30 щенков». Продавщица уточняет: «А кто автор?». Она в ответ надменно: «Ну я не знаю автора. Мне вот тут написали и попросили купить книгу «30 щенков». Продавщица просит у нее записку, читает и, краснея, говорит: «Это не 30 щенков, это — Зощенко!» Я сразу поняла: вот она, Сурова!

В постели с Филатовым

Работая над ролью, Волкова никогда не стеснялась что-то предлагать режиссерам, а порой даже придумывать детали, которых до этого не было в сценарии.

— В «Забытой мелодии для флейты» мы снимали сцену, когда герой Филатова заболевает, и ему снится сон, что они с Догилевой в машине, а Сурова пытается их оштрафовать. Я придумала свой вариант. Заранее скажу, что я человек непьющий, но бутылку коньяка, на всякий случай, с собой взяла. Подхожу к Филатову, а Лёнечка — прекрасный актер, настоящий мужик, фантастический поэт и великий человек — любил выпить. Я ему говорю: «Лёнька, я тебе ставлю коньяк — уговори Рязанова на мой вариант!» Все ему рассказала. И он предложил: «Когда Эльдар Александрович начнет есть — побежим к нему!» Мы знали, что Рязанов, когда ел, был очень добрый. Но если он был голоден, то лучше к нему не подходить. Тут приходит время обеда, Эльдар Александрович ушел в свою машину. Я говорю: «Лёня, он ест, побежали!» Мы влетаем в машину, и Леня сразу выпаливает: «Эльдар Александрович, у Ольги предложение, по-моему, неглупое». И тут начинаю рассказывать уже я. Говорю: поскольку герой Филатова Сурову не выносит, то можно сделать так, что его любимую в исполнении Догилевой арестовывают, а он совокупляется с Суровой — что может быть страшнее? Рязанов переспросил: «А как это?» Я объяснила: «Представляете, героиня Догилевой стучит в окно, а там поднимается Сурова и смеется во весь рот, показывая золотые зубы». Эльдар Александрович уточнил: «А откуда ты зубы возьмешь?» Я ответила: «Они здесь!» И вставила в рот заранее приготовленный кусок фольги. Рязанов говорит: «Ну попробуем!»

А я до этого делилась с Ларкой Малеванной: «Лариска, ты целовалась с Филатовым! Какая ты счастливая! Он мне самой так нравится, я прямо влюблена в него!» И вдруг мы оказываемся с Филатовым в машине, и Лёня говорит: «А что ты сидишь? Раздевайся!» Этого я как-то не учла. Спрашиваю: «Как раздеваться?» Он отвечает: «Догола! А что ты думаешь, мы дурака тут с Догилевой валяли?» Тут через стекло стучит Рязанов и говорит: «Оля, значит, все с себя снимаете, и ложитесь на Филатова. По стуку Догилевой растрепанной поднимаетесь и делаете свою улыбку». А у меня только что родился первый внук… Женщины меня поймут. Жуткие нравственные страдания! Мы остаемся с Филатовым, и тут я говорю: «Лёнечка, мне холодно, тебе, по-моему, тоже. Давай выпьем?» Повторюсь: я непьющая. Но глоток — в себя, глоток — в него… Филатов в это время деликатно держит мое пальто, а я за ним раздеваюсь — и шлепаюсь на Лёню… Чтобы выверить кадр, фокус и прочее, это повторялось раз двадцать! Ржали все до слез. Мне было хуже от кадра к кадру, я уже не понимала: где Лёня, где я, каким местом я на него ложусь… В итоге в тот вечер я обнаружила себя сидящей в каком-то маленьком помещении в своей гостинице. Рядом сидела женщина, которая заведует ключами, и какой-то проезжий человек. А я им заплетающимся языком хвастаюсь: «Я бабушкой стала, и сегодня я целовалась голая с Филатовым!» Но ту сцену Эльдар Александрович все же вырезал…

Райская птица ее души

Ольга Волкова никогда не теряет оптимизма. О себе она часто говорит с иронией, но при этом Ольга Владимировна всегда очень открыта и искренна.

— Я такая, какая есть! Вы же видите мой клинический оптимизм! Недавно у Марка Твена прочитала изречение: «Лучше быть молодым навозным жуком, чем старой райской птицей». Как думаете, что мне предпочтительнее? Я предпочитаю быть старой райской птицей. Потому что быть молодым и пахнуть дерьмом — невыносимо!