Анна Каренина не идеал, а доведение до самоубийства. Это дистанционное убийство, мощное оружие, о котором не догадался даже Гитлер. В этом уверен Михаил Хасьминский, руководитель Центра кризисной психологии на подворье Патриарха Московского и всея Руси, член общественного Совета ФСИН РФ, главный редактор сайта «Православная психология». Известный эксперт принял участие в III Всероссийской конференции «Демографическое развитие Дальнего Востока» в Благовещенске. Перед началом форума Михаил Игоревич поделился своим видением проблем с «Амурской правдой».
— Михаил Игоревич, еще несколько лет назад считалось, что наш регион оторван от центральной России. Мы чуть ли не отдельное государство. Как думаете, насколько актуальна подобная точка зрения?
— Это какая-то информационная война. Я постоянно нахожусь в орбите Минвостокразвития, общаюсь с властями Приамурья и постоянно слышу, как крайне важно развитие Дальнего Востока. Сам живу в Москве, но часто бываю здесь и не замечаю, что эта земля никому не интересна. При этом амурчан вводят в заблуждение, говоря, что они никому не нужны — так проще манипулировать ими. Я и в соседнем регионе такое слышал: «Если меня выберут, то Москва услышит Забайкалье». Понять не могу — кто не слышит? То же касается Дальнего Востока. Если он оторван от России, то зачем сюда направляются такие дотации?
Существуют деструктивные силы, они, как черви, живут в трупах. Когда что-то разлагается, им там тепло. Стараются из всего сделать труп. Заодно поджигают ситуацию с разных сторон. У нас просветительская работа страдает. Мало людей, которые могут объяснить сложные вещи, их никто по большому счету и не слушает. Слушают другое, и это не радует.
Нужно понимать, что без духовного воспитания трудно рассчитывать на серьезное экономическое развитие региона. Самолет на одних крыльях не полетит. Ему нужен двигатель, нужен стержень, нужна подъемная сила. Людей, которые начинали освоение Дальнего Востока, привел сюда душевный порыв. Именно с него начинается любое серьезное дело.
— Сейчас много говорится о запрете анонимности в интернете. Помогут такие меры чистоте информационного пространства?
— Конечно. Всякие тролли не смогут писать анонимно отзывы везде, где надо и не надо. Иногда не тролли, а откровенные боты. Немаловажный факт: с запретом анонимности, в том числе будет повышена детская безопасность. Я имею в виду различные фейковые страницы, через которые идет манипулирование сознанием подростков.
В каждую школу посадить суицидолога невозможно.
Совершенно непонятно, кто призывает людей к суицидам, кто выводит их на демонстрации и так далее. Благодаря анонимности на детях обкатываются технологии информационной войны. Идут самые настоящие боевые действия. Штыками, как в прошлом веке сейчас не колют, бои ведутся в интернете. Деструктивные технологии подталкивают людей к суицидам, но самоубийства ли это? Я бы назвал подобные методы дистанционным убийством. Гитлер о таком даже подумать не мог.
— Подождите, но интернет появился не так давно, можно ли только его обвинять в увеличении суицидов? Может, дело в другом?
— По моим данным, на Дальнем Востоке на 100 тысяч человек приходится примерно 44 случая самоубийства. Статистика может выглядеть мрачно, однако в динамике картина совершенно иная. В начале двухтысячных на 100 тысяч человек здесь приходилось 120 самоубийств. То есть за какие-то 15 лет суицидов стало в 2,5 раза меньше. Вероятно, такое положение вещей устраивает не всех, поэтому деструктивные силы пытаются оказывать определенное влияние.
— Как сделать, чтобы люди вновь начали ценить свою жизнь? Есть готовый рецепт?
— Опять же духовность. Детям нужно прививать традиционные ценности. Подростки должны ценить свою жизнь. Понимать, что их появление на свет не случайно. Каждый из нас — частица большого и важного. Бесценный дар, который не выбрасывается. В начале прошлого века в России самоубийств практически не случалось. Подобное решение проблем было табуировано.
Далее, конечно, медицинский аспект. Нужно больше внимания уделять работе специалистов. Нельзя забывать о профилактике в тех же школах. Информация о тех же деструктивных группах в интернете подается ошибочно. Этим занимаются педагоги, не обладающие определенными знаниями, авторитетом. Их не воспринимают всерьез. Допустим, учитель преподает физику и вдруг начинает заниматься профилактикой суицидов. Дети видят, что педагог понятия не имеет, о чем говорит. Он называет группу и при этом призывает туда не ходить. Понятно, что все именно туда и пойдут. Это непрофессионализм.
Не надо про группы говорить. Надо говорить о безопасности в интернете. Например: «Если кто-то анонимный вам что-то предлагает, подкатывает на мягких лапах, к чему-то толкает... Вам не кажется это странным? Вы же не заходите в лифт с незнакомцами, но при этом верите кому-то в интернете. Не важно, что там предлагают — выйти на митинг или совершить групповой суицид». У детей надо развивать осторожность, недоверие, чувство опасности от неизвестного.
— Получается, учителей нужно готовить…
— Этого недостаточно. В каждую школу посадить суицидолога невозможно. Мы же не можем в каждой поликлинике содержать нейрохирурга. Для этого есть специализированные лечебные учреждения. Как быть? Вот, кстати, об этом мы и говорили на встрече с правительством Амурской области. Власти Приамурья стали инициаторами такого разговора.
Любовь к ближнему и жертвенность многих спасают от рокового шага.
Нужно организовать группу профессионалов, подобрать штучных специалистов, которые в теме. Максимум 5—7 человек. Психологи, психиатры, священник, представители спецслужб. Дело в том, что профессионалы из разных сфер все равно говорят на одном языке. Они оперативно вникают в проблему и принимают решение, оказывают эффективную помощь.
Все остальные как терапевты в поликлинике. Их задача — увидеть назревающую проблему и направить к узкому специалисту. Ни в коем случае не пытаться самому лечить. Терапевт не должен лечить тяжелые заболевания, иначе плохо закончится. Проще говоря, учитель при первых тревожных признаках или подозрениях должен знать, кому позвонить, куда обратиться. Такое четкое распределение обязанностей: лечат специалисты, профилактикой занимается школа.
— Школьные программы не придется пересматривать?
— Определенная корректировка потребуется. В принципе контент есть, методики существуют. Их надо внедрять. Взять, допустим, хорошие фильмы, которые можно показывать на классных часах. Фильм «Себя убить нельзя», очень понятный, основан на реальных примерах. Мы снимали его четыре года назад. Хронометраж как раз 44 минуты. Также недавно наша группа презентовала в ТАСС фильм «Письмо отца». Серьезная, полезная работа. Дети ее поймут, посмотрят с интересом. Это гораздо лучше, чем Марьиванна будет читать по бумажке.
Что касается школьной программы, то нужно пересмотреть преподавание некоторых произведений художественной литературы. Особенно там, где существует суицидальный подтекст.
— Вы предлагаете запретить «Анну Каренину»?
— Не запрещать, но изменить подходы к подаче материала, и касается это не только «Анны Карениной». Нельзя романтизировать «Ромео и Джульетту». Они не могут быть примером для подражания. Другой спорный материал, от которого многие в восторге — «Бедная Лиза». Дальше идут «Митина любовь», «Кавказ», «Гроза» и так далее. На деструктивном поведении главных героев нужно акцентировать осуждение. В школе не должно быть возможностей для продвижения суицидальных настроений даже на примере классики. С сугубо человеческой точки зрения, нужно больше любви к ближнему, больше жертвенности. Они многих спасают от рокового шага.
— На ваш взгляд, можно ли назвать Дальний Восток депрессивным регионом?
— Депрессия — понятие медицинское, это из области психиатрии, состояние болезни тяжелой. Я к депрессии отношусь, как специалист, и на Дальнем Востоке ничего подобного не вижу. Вижу жизнелюбивых, адекватных, интересных людей. Регион — это люди. С точки зрения экономики его развитие — это созидание. Чем больше людей созидают, тем лучше экономическое развитие. Если все только сидят и ждут, то, конечно, ничего получится. Когда человек всех ругает, ждет, что ему все принесут — это называется эгоизмом. Можно сменить власть, но внутри человека ничего изменится. Если сам ничего не делает, все равно будет недоволен.