— Евгений Шулимович, расскажите, как появился «Квартирник» — не обычная, в общем, для нашего телевидения программа.

— Этот проект был затеян достаточно давно. И подобных ему действительно нет. Идея его простая: я решил вернуться в юность, когда нас, начинающих музыкантов, никуда не пускали, и мы показывали свои произведения на квартирах у друзей. У которых квартиры были миллиметра на три больше, чем наши. (Смеется.)

— И у которых родители уехали на дачу?

— Естественно! Мы показывали свое благодатное творчество, а входным билетом был алкоголь. Антураж и атмосфера таких вечеров и легли в концепцию телепроекта «Квартирник».

— Не было опасения, что время изменилось и современному зрителю это будет или непонятно, или не интересно?  

— Честно говоря, время никогда не меняется. Меняются девайсы, которые тебя окружают в данный момент. Когда мы начинали, был только дисковый телефон, а сейчас у тебя и телефон, и компьютер, и вообще черт-те что. А все остальное повторяется и будет повторяться. Поэтому по этому поводу даже нечего запариваться. И опять же — в нашей передаче нет возрастного ценза. Ее могут смотреть и совсем молодые, и люди нашего поколения. Кому интересно — тот смотрит, кому не интересно, он не будет смотреть, даже если мы будем голыми бегать перед зрителями.

Журналистом и телеведущим себя не считаю, потому что в этой программе я в какой-то степени музыкант, и мне нравится находиться с гостями на сцене.

— Сам факт новоселья обрадовал — что теперь передача будет выходить на канале НТВ?

— У нас получился нормальный телепроект, и «топить» его не хотелось. У предыдущего телеканала, где мы выходили, были другие приоритеты. Мы ушли «на каникулы» и не выходили в эфир почти полтора года. А передачу уже успели полюбить зрители. И мы стали искать, где бы она могла существовать в своем формате. Слава Богу, нашли, и все у нас получилось. На НТВ мне очень понравился сам подход к «Квартирнику». Это имиджевая передача, у которой очень хорошая основная идея. Кроме того, теперь НТВ — это «территория живого звука», и в этом мы отлично сочетаемся.

— В чем произойдет обновление проекта?

— Будет другая площадка, народу в «квартире» будет больше, какие-то новые идеи будем воплощать в жизнь — и идеи такие есть. Конечно, сложность в том, что и я концертирующий, и группа концертирующая. Но мы уже как-то научились лавировать меду гастролями. На НТВ покажут и не вышедшие выпуски, это программ двадцать.

— Как прошла съемка с группой «Машина времени», которые были первыми гостями в новом сезоне съемок? Для вас это был волнительный момент?

— С одной стороны, волнительный, конечно — все-таки я участвовал в этом коллективе больше 20 лет. А с другой, мне захотелось немножко окунуть их в другую историю, потому что они — громкие, электрические, а мне больше всего нравятся тихие акустические варианты. Съемка прошла замечательно. Народу в студию набилось страшное количество — и это при том, что мы практически накануне съемок сделали объявление только по своим. Зрители у нас сидят на пуфиках, на полу — то есть все примерно так, как и было в квартирниках в 70-х годах.

— Вы встречаете музыкантов как коллега или как телеведущий, журналист?

— Журналистом и телеведущим себя не считаю, потому что в этой программе я в какой-то степени музыкант, и мне нравится находиться с гостями на сцене. Тем более что половину артистов я знаю хорошо и нам есть что вспомнить. Но только такое вспомнить — «лайт» — чтоб детям тоже можно было рассказать. (Смеется.)

— А что-то за кадром все же остается?

— Мы снимаем весь концерт, а сколько он будет идти, зависит от настроения артиста. Но час тридцать каждый по-любому играет. А вот Юра Шевчук отснял полтора часа и говорит: «У вас так клёво — давайте, я еще поиграю!» И сыграл на три часа. То есть мы всегда снимаем с запасом. Не прекращаем съемку, даже если есть какая-то лажа — кто-то забыл слова, перепутал аккорды. Это значительнее интереснее — показать артиста таким, какой он есть. Потому что они тоже люди, тоже человеки. И когда все это видишь на расстоянии вытянутой руки — это особенно интересно. Мне нравится, что к нам всегда приходят люди, которые сразу врубаются, что мы делаем. То есть идиотов у нас на съемках не бывает. При этом никто не знает, кому что сейчас в голову придет — и мне, и артисту. Этим «Квартирник» неповторим и интересен.   

Есть предложение поиграть в спектакле, но пока пугаюсь. Такое количество текста выучить — это же сложно.

— Вы приглашаете только рок-музыкантов?

— Я не хочу загонять себя в рамки «глухого рока». Поэтому приходят артисты, которые мне нравятся и которых я хотел бы показать зрителям. Из них много тех, кто известен в интернет-пространстве. Та же Луна, которая не показывается на большом экране, но она спокойно собирает Дворцы спорта. 

— А какое определение у рок-музыки? Что это такое? В толковом словаре что нужно было бы написать?

— А Бог его знает! Я не критик, у меня о музыке два понятия: хорошая и плохая. Рок-музыкант — это лишь титул или ярлык. А вот музыкант — он всегда музыкант. Либо хороший, либо плохой.

— У детей есть такая забава: ползет букашка, а ей подставляют травинку, веточку, и она ползет туда, куда ее направляют…

— Да, это называется «эффект божьей коровки»…

— А ваша творческая биография, участие в группах «Машина времени», «Воскресение», «Аракс» — это тот самый эффект «божьей коровки», или все же что-то другое, осознанное?

— На самом деле я попадал в нужное время в нужное место — не более того. Цепочка событий сложилась именно так. Про «Машину времени» я никогда бы не узнал и не попал в этот коллектив, если бы мой приятель, который работал в «Москонцерте», не поставлял бы на подпольные концерты аппаратуру. А дальше — больше… Когда познакомился с «Машиной времени», с другими московскими коллективами — круг общения увеличился.  Ты знаешь и тех, и этих, а если еще и играешь, то рано или поздно все равно окажешься где-нибудь среди вот этих людей. Если, конечно же, сам из себя что-то представляешь. Я из себя что-то представлял, поэтому оказался там, где на тот момент следовало оказаться. Но в принципе это можно считать божественным провидением.

— Вы где-то уже рассказывали, что на момент знакомства с Андреем Макаревичем вам было 19, ему — 21. По сути — мальчишки. Вы отдавали себе отчет, что делаете что-то такое, что войдет в историю музыки? Что это все будет круто?

— Никогда не думали, что станем известными, потому что мы были любительским коллективом. И играли для себя и для людей, которым нравилась эта музыка — именно как формат «квартирника», такой междусобойчик. Потом аудитория стала увеличиваться и увеличиваться. Когда стало понятно, что нужно становиться на какую-то официальную платформу — пришлось «завязывать» с профессиями, которым мы учились в институтах и которые у нас не пошли, потому что появилась возможность заниматься музыкой.

— Есть поговорка про еврейскую маму, которая говорит: «Выучись сначала на врача или юриста, а потом занимайся, чем хочешь!»

— Да, да, получи высшее образование, а потом хоть в дворники! Так мне бабушка говорила. Это наш семейный постулат!

— И вам без ссор, без конфликтов разрешили бросить мединститут?

— Не было конфликта. Хобби переросло в профессию, а профессия — в хобби, и на тот момент всем все уже было понятно. Плохим врачом при своей фамилии я быть не могу, поэтому решили пойти в «битлы». (Смеется.)

Никогда не думали, что станем известными, потому что мы были любительским коллективом. И играли для себя и для людей, которым нравилась эта музыка — именно как формат «квартирника», такой междусобойчик. Потом аудитория стала увеличиваться и увеличиваться.

— Когда пошли в профессиональную музыку, ставили для себя какие-то задачи или играли в свое удовольствие?

— Мы были молодые, ретивые, нам нравилось приезжать в разные города, играть огромные концерты. Мы жили этим. А потом, конечно, после 1982 года, когда гайки закрутили, было понятно, что бросать это дело нельзя. Нужно продолжать играть, и что-нибудь из этого точно получится. Потому что любая война всегда заканчивается миром.

— Сейчас все обсуждают трагическую смерть Честере Беннингтона, солиста группы Linkin Park, который покончил с собой. Известно, что и многие российские артисты не смогли избежать трагедий, связанных с алкоголем, наркотиками…

— Эта беда середины 80-х — начала 90-х…

— Что ваших коллег уберегло, как думаете? Какой можно дать совет молодым?

— Совет один: меньше употреблять всяких глупостей. Меньше «расширять сознание». До добра это не доводит.

— Ваша супруга Анна — психолог. Это помогает в семейной жизни?

— Конечно, помогает. Какие-то моменты можно спокойно обсудить вдвоем и все решить. Она всегда дает правильные советы. Мы же, музыканты — народ несносный. И с нами жить достаточно сложно. А у нас с супругой гармонично все срослось.

— Не расстраивает, что сын Даниил не стал музыкантом. Или радует?

— Еще в детстве было понятно, что музыкантом он не будет. С малого возраста сына интересовали цифры — он, наверное, уже родился математиком. 

— В одной из ваших песен такой лейтмотив: «Забил на всё, играю для себя». Это правда или образное выражение?

— На самом деле не все так в песнях, когда касается тебя лично. Это характерная ситуация для всех музыкантов. Я прочитал в книжке о «битлах», где они рассказывают про все свои композиции, что в грустнейшей песне She's leaving home — про девушку, которая в никуда уходит из дома — они думали о бананах и просто прикалывались. То же самое и с величайшей песней всех времен и народов Yesterday — вместо «естудей» сначала было слово, которое означает «яичница». То есть первое слово песни — яичница!

— Музыкант должен отслеживать тренды: настроение в обществе, куда мы движемся, о чем переживаем, или достаточно петь о том, что у тебя лично на душе?

— Естественно, прислушиваешься ко всему. И ты постоянно в курсе всех новых течений. Но мне нравится музыка, и я постоянно слушаю что угодно. Кроме рэпа. Хотя мне очень понравился NOIZE MС (Иван Алексеев, музыкант и исполнитель, который выступает под псевдонимом NOIZE MС. — Прим. ред.). Я снимал его концерт, и он поразил своей музыкальностью, словосозиданием. Он реально умеет это делать. И Вася Вакуленко (Баста. — Прим. ред.) — очень хороший музыкант.

— Евгений Шулимович, на всех светских мероприятиях вы очень элегантно выглядите. Как вам удается быть всегда «на стиле»?  

— Не знаю. Наверное, благодаря тому, что я не покупаю всякое барахло.

— Есть что-то такое, что хотелось бы начать, попробовать наконец-то, но вот все не досуг было?

— Есть у меня предложение поиграть в спектакле, но пока пугаюсь. Такое количество текста выучить — это же сложно. И опять же не понимаю, какой я актер. Актерскому мастерству нужно учиться…

— Это правда, что вы любите японскую кухню?

— Когда нет ничего, кроме японской, буду есть японскую. У меня нет каких-то кулинарных предпочтений. Мне нравится хорошая местная еда. То есть во всех местах, куда меня заносит нелегкая, я всегда стараюсь есть местную пищу, даже в Китае. И червей у них пробовал, и кузнечиков. Даже пил совершено ужасную настойку на крысиных эмбрионах.

— Как же вы заставили себя?

— Закрыл глаза, потому что это была какая-то страшно редкая императорская водка, и отказаться не было возможности, и морду кривить нельзя, потому что статус не позволял. Ну и выпил…

— И как? Что-то волшебное?

-- Я в принципе не знаю, какой у этой водки вкус без этих эмбрионов, поэтому мне сложно быть объективным. Но если ты эти эмбрионы видишь, то противно, а не видишь — вроде и ничего…

— Вы сказали, что входным билетом на квартирники был алкоголь. На ваш взгляд, что такое культура пития, которую все пытаются привить российскому народу?   

— До скотства не напиваться. В микояновской «красной книге» «О вкусной и здоровой пище» было написано, что все хорошо в меру. Это правило работает всегда и везде,без исключений!