Региональная общественно-политическая газета
Свежий выпуск: №12 (29107) от 27 марта 2024 года
Издается с 24 февраля 1918 года
29 марта 2024,
пятница

Мадам

Мадам / — Дайте мне слово, что, когда я умру, вы будете молиться за меня. Ведь я была большая грешница. А я буду молиться за вас на том свете, — сказала она мне в тиши харбинской коммуналки. Я свое слово держу уже 23 года. Чувствую, что она тоже…


— Дайте мне слово, что, когда я умру, вы будете молиться за меня. Ведь я была большая грешница. А я буду молиться за вас на том свете, — сказала она мне в тиши харбинской коммуналки. Я свое слово держу уже 23 года. Чувствую, что она тоже…

Папин пароход

Первое воспоминание ее благовещенского детства — папин пароход, плывущий по Зее. Белый, с большим колесом, громко свистящий на всю округу.

— Когда папа поднимался на палубу, все матросы отдавали ему честь, — вспоминала она.

Действительный статский советник Николай Селигеев прибыл в Благовещенск в 1900 году вместе с молодой женой после окончания учебы в Петербурге для несения государственной службы. Через четыре года у них родилась девочка, назвали ее Ниной, потом с интервалом в три года в семье Селигеевых родились еще три девочки: Тамара, Зоя и Алла.

Николай Селигеев занимал высокую должность, был начальником Амурского водного бассейна, получал в месяц 1 200 рублей золотом. Это давало возможность им безбедно жить, держать прислугу и содержать большущий дом на улице Чайковского, 4. Он сохранился и до сегодняшнего дня.

На фото дача Селигеевых в Белогорье.

— На всю жизнь запомнила, как нас возил кучер в экипаже по Большой улице, какие в витринах магазинов были нарядные куклы, — вспоминала десятилетия спустя Тамара Николаевна Федорова (в девичестве Селигеева). Ее благовещенское детство было беззаботным и, конечно, счастливым: сильный папа, добрая мама, сестренки, гувернантки — француженка и немка. Дивная дача в Белогорье, которая утопала в земляничных полянах…

Детство кончилось резко — его отсекли очередью выстрелов.

В один из декабрьских дней кровавого 1917 года, когда в России заполыхала революция, в их дом позвонил сослуживец отца и взволнованно сказал в телефонную трубку:

— Николай Яковлевич, через несколько часов всю вашу семью придут убивать. Решение комиссары уже приняли, ждут глубокой ночи…

«Как хороши, как свежи были розы…»

— Мама успела нас только одеть, схватила кое-какие вещи и икону Богородицы, и мы побежали через Амур, на китайскую сторону, — вспоминала Тамара Николаевна.

Ей было десять лет, и на всю жизнь она запомнила, как бежали и падали на лед под свист летящих в след пуль: «Мама нас пригнет к земле, стрельба стихнет — мы перекрестимся и дальше бежим…»

Тамара боялась, что потеряет боты, на которых не успела даже завязать шнурки. Боты не потеряла, а вот родину — навсегда.

Их эмигрантская жизнь была полна бед и лишений. В начале двадцатых годов в Харбине умирает отец, вскорости от тифа сгорает старшая сестренка. Потом их трех оставшихся в живых сестер судьба раскидала безжалостной рукой по странам и континентам: Алла попала в Бразилию, Зоя уехала в Советский Союз, а Тамара навсегда осталась в Харбине.

В свои 86 она оставалась женщиной — ажурные перчатки, шляпка с вуалью, пальто покроя начала века, сумочка в тон… Манеры, речь, жесты.

Она окончила восточный факультет Пражского университета, по-китайски говорила просто блестяще, всю жизнь проработала переводчиком на городской телефонной станции.

Первый брак был недолгим: обрусевший немец по фамилии Нагель рано умер от скоротечной чахотки: «Помню, он задыхался, не помогал даже кислород, а я стояла на коленях и молилась Богу».

Потом, где-то к середине жизни, она вновь вышла замуж за колчаковского офицера Сергея Федорова, которого всегда называла настоящим человеком. Образованнейшая — Бальзака и Ремарка читала только в подлинниках — всю жизнь прожила тесной комнатенке жутчайшей китайской коммуналки.

Мы познакомились теплым маем 1993 года, у меня был трехлетний контракт в Харбине, и, съедаемый тоской, я однажды забрел в православную церковь. В ту пору в «русской Атлантиде» доживало свой век апостольское число — 12! — русских стариков. Первой подружился с Тамарой Николаевной только потому, что мы оба были из Благовещенска.

Фото: Андрей Оглезнев

В свои 86 она оставалась женщиной — ажурные перчатки, шляпка с вуалью, пальто покроя начала века, сумочка в тон… Манеры, речь, жесты. Китайцы смотрели на нее, как на музейный экспонат, задавали полоротые вопросы.

— Мадама, сколько тебе лет? — пытал ее при мне один раскосый прохожий.

— Это ужасно неприлично спрашивать у женщины возраст, — на чистом китайском отвечала она.

— Ну 75 есть? — не унимался он.

— Ты мне льстишь! Моему пальто 75… — без паузы отвечала 87-летняя Мадам. Все китайцы звали ее только уважительно: «Мадама…»

Она позволяла себя так называть.

Последний поклон

На самом излете ее жизни благовещенский журналист Игорь Горевой организовал для Мадам приезд на родину, в Благовещенск. Она узнала свой дом, в располагавшейся там поликлинике безошибочно нашла детскую, родительскую спальню и папин кабинет.

— А здесь была наша горка… — сказала Тамара Николаевна, показывая на пустынный больничный двор. Уходя, поклонилась в пояс отчему дому, резко повернулась и пошла, не оглядываясь, к машине.

— Ты знаешь, а сестры меня ругали в письмах за то, что я поехала в Благовещенск. Говорят, что я себя не берегу…У меня потом долго болело сердце. Это так больно!.. — тяжело вздыхала она.

Мадам навсегда осталась зарубкой на моем сердце, ее трагическая судьба острым кристаллом застыла в моей душе. Последние годы ее жизни мы были дружны, по воскресеньям после службы в харбинском храме обязательно пили кофе в ее комнатенке. Мадам была кофеманка еще та — варила настоящий, присланный сестрой из Бразилии. Острила, юморила, хорохорилась, но в ее глазах жила смертная тоска.

Фото: Андрей Оглезнев

— Бог не дал мне детей, поэтому старость моя тяжела… — искренне признавалась она.

Боялась тяжкой кончины, но Бог послал ей скорую смерть. В 89 лет инсульт — сутки без сознания, и все.

…Я сумел приехать на ее могилу только через неделю после похорон. Черный холмик утопал в цветах, оплывшие свечи… Вдруг в кладбищенской тиши услышал, как заливисто запела иволга, и в этой песне слышалась Живая Жизнь…

Возрастная категория материалов: 18+

Добавить комментарий

Забыли?
(Ctrl + Enter)
Регистрация на сайте «Амурской правды» не является обязательной.

Она позволяет зарезервировать имя и сэкономить время на его ввод при последующем комментировании материалов сайта.
Для восстановления пароля введите имя или адрес электронной почты.
Закрыть
Добавить комментарий

Комментарии

5
27.12.2019, 16:01

Иван Тургенев воспевал Великий и Могучий, путешествуя по Европе вслед за Полиной Виардо. Скончался во Франции ещё не старым, 65 лет, от тяжёлой болезни на чердаке дома семейства Виардо. Был одинок, не ухожен и не прибран. Единственная его внебрачная дочь была ему чужда.

— Порфирий Петрович Раскольников
4
26.12.2019, 21:27

В начале 1970-х на Чайковского, 4 был противотуберкулёзный диспансер, терапевтическое отделение, с курсом туберкулёза Благовещенского мединститута. Вскоре они переехали на Литейную, в доме было потом что-то другое...

— Порфирий Петрович Раскольников
3
26.12.2019, 07:33

Иван Тургенев

 

Без гнезда

 

 

 

Куда мне деться? Что предпринять?

Я как одинокая птица без гнезда. Нахохлившись,

сидит она на голой, сухой ветке. Оставаться тошно...

а куда полететь?

И вот она расправляет свои крылья — и бросается

вдаль стремительно и прямо, как голубь, вспугнутый

ястребом. Не откроется ли где зеленый, приютный уголок,

нельзя ли будет свить где-нибудь хоть временное гнездышко?

Птица летит, летит и внимательно глядит вниз.

Под нею желтая пустыня, безмолвная, недвижная, мертвая...

Птица спешит, перелетает пустыню и все глядит вниз,

внимательно и тоскливо.

Под нею море, желтое, мертвое, как пустыня. Правда,

оно шумит и движется, но в нескончаемом грохоте, в

однообразном колебании его валов тоже нет жизни и

тоже негде приютиться.

Устала бедная птица... Слабеет взмах ее крыльев;

ныряет ее полет. Взвилась бы она к небу... но не свить

же гнезда в этой бездонной пустоте!

Она сложила, наконец, крылья... и с протяжным стоном

пала в море.

Волна ее поглотила... и покатилась вперед, по-прежнему

бессмысленно шумя.

Куда же деться мне? И не пора ли и мне — упасть в море?

 

Январь 1878

— Гурд
2
23.12.2019, 22:36

Спасибо за неравнодушие и глаз, который «цепляется»...

— Yaroshenko Aleksandr
1
23.12.2019, 20:28

Спасибо за публикацию. Читал о судьбах этой семьи и раньше, кажется в Амурской правде. Гигантские разломы в нашей истории, вызванные дьявольскими силами, привели миллионы и миллионы наших людей к потере жизни и Родины.

Извините, но взгляд зацепился: «Первый брак был скоротечным: обрусевший немец по фамилии Нагель рано умер от скоротечной чахотки», «задавали полоротые вопросы».

— Порфирий Петрович Раскольников
Комментариев пока не было
Комментариев пока не было

Материалы по теме

Стала известна стоимость путевок в пришкольные и загородные лагеря БлаговещенскаОбщество
Застрявшему на федеральной трассе водителю помогли пожарные в Тындинском округеПроисшествия
Рок-группа «Блокада сердца» выступит в Тынде на Дальневосточном фестивале «От Байкала до Амура»Общество
Краснокнижная свадьба: в Муравьевском парке амурский лесной кот нашел себе кошкуОбщество
В Екатеринославке для остановки пьяного водителя полицейские открыли стрельбуПроисшествия
Амурские огнеборцы спасли из пожара собакуПроисшествия

Читать все новости

Общество

Стала известна стоимость путевок в пришкольные и загородные лагеря Благовещенска Стала известна стоимость путевок в пришкольные и загородные лагеря Благовещенска
Рок-группа «Блокада сердца» выступит в Тынде на Дальневосточном фестивале «От Байкала до Амура»
Краснокнижная свадьба: в Муравьевском парке амурский лесной кот нашел себе кошку
Новые стрижки, коробки с гуманитарным грузом и автомобили: как амурчане помогают фронту
В Москве рядом с Казанским вокзалом появилась площадь Строителей БАМа
Система Orphus