«Некоторые коллеги балдеют сами от себя. Я же предпочитаю классическую игру».«Некоторые коллеги балдеют сами от себя. Я же предпочитаю классическую игру».

Идут на артиста, а не Чехова

— Сергей Каюмович, в антрепризе «Маленькие комедии» по произведениям Чехова вы играете с молодыми и очень «звездными» артистами. Чувствуется, что вашему трио очень комфортно на сцене. Как работалось над созданием спектакля?

— Легко. Антреприза родилась буквально за два месяца. Вначале мне предложили сыграть Медведя. Но я себя в роли молодого героя-любовника не видел и примерил образ слуги. Был уверен, что смогу таким образом лучше раскрыться. «Маленькие комедии» — это легкая история для тела и души. Иногда даже слишком легкая. Некоторые моменты мне не нравятся, но от этого сегодня никуда не денешься.

— После спектакля у зрителя осталось двоякое впечатление. Те, кто не очень хорошо знаком с творчеством Чехова, приняли его на ура. Истинные ценители были обижены. От тонкой чеховской иронии и следа не осталось. Как считаете, ваша труппа играла Чехова или глумилась над творчеством классика? Удалось ли вам сохранить и донести до амурчан чеховский стиль?

— Думаю, что в целом удалось, но ребята (Аронова и Полицеймако. — Прим. АП) действительно немного перебарщивали. Это как стихия, и сделать ничего невозможно. Антреприза в отличие от стационарного спектакля, который существует по штату, живет сама по себе. Когда режиссер Алексей Кирющенко создал эти комедии, мы поехали по стране. Через полгода режиссер случайно пришел на спектакль и удивился: «Что вы делаете, я ведь вам это не ставил!» Артисты — это люди, которые живут на сцене, поэтому и начинают такое вытворять! Некоторые коллеги балдеют сами от себя. Я же предпочитаю классическую игру.

— Получается, что антреприза — вредное искусство?

— Все зависит от людей: продюсеров, режиссеров, артистов. Есть у меня деньги, буду делать все, что захочу. Такое стало нормой. Сегодня очень мало хороших, добросовестных компаний. Но к счастью, они быстро уходят со сцены. Не раз, когда мы приезжали на гастроли, слышали: «До вас сюда такое привозили, что люди в спешном порядке покидали зал». В целом в антрепризе все-таки идут на артиста, а не, к сожалению, на Чехова. Антреприза — это мобильное и очень хорошее материальное подспорье. А для молодежи отличная практика. Есть и другие плюсы. Лично я получил массу положительных эмоций от амурской глубинки. Здесь люди действительно голодные по искусству. Им был не так важен сам спектакль, но как они готовились, чтобы чаю с нами попить! Нам выделили час, чтобы пообщаться с жителями, и они все прихорошились, подготовились, собрали чай с баранками. Я увидел по-настоящему счастливых людей.

— Во время показа комедий в Серышеве на сцене не поместились декорации…

— Не нашлось места для скамейки. А это не просто реквизит, это одно из действующих лиц. На ней и замешан весь спектакль. Все диалоги шли на бортике бассейна. Мы впервые попали в такой маленький зал и решили — вот такие спектакли с крупными декорациями пусть будут только для городов, а в поселки надо возить что-нибудь попроще. Чтобы нам не пришлось изменять ход действия, а Полицеймако падать в ледяную воду.

— А вам приходилось ради искусства идти на подобные подвиги?

— В театре нет, в кино — да. (Шакуров никогда не занимался балетом, но, работая над ролью в фильме «Анна Павлова», два месяца провел в танцклассе. Чтобы войти в образ Брежнева, ему пришлось нарастить одутловатые старческие щеки, встать на пятисантиметровые каблуки и носить специальный ватный каркас, который имитировал грудь и живот. После от такой «генсековской» осанки у артиста жутко болела спина. — Прим. АП.)

— Получается, что жители отдаленных сел и не заточенных под искусство райцентров лишены права посмотреть на кинозвезд? А хочется. Раньше из артистов сколачивали агитбригады, они выступали на покосах.

— Такие бригады и сейчас существуют. Я сам несколько раз ездил. Но считаю такую работу халтурой. Если честно, мне этим стыдно заниматься. Хотя есть что показать, могу весь вечер песнями забить, стихи рассказать, в сценках поучаствовать. Получается, что рекламирую самого себя. Я уже давно не занимаюсь саморекламой, не кручу перед выступлениями ролики из своих фильмов. Лучше найти средства и привезти в глубинку полноценный спектакль, пусть и с небольшими декорациями.

Мужское и женское кино

— Вы снимались у Михалкова, Кончаловского, Суриковой, Дружининой… — перечислять можно долго. Есть ли разница между женщиной-режиссером и мужчиной-режиссером?

— Конечно, есть. Если женщина, то это женское кино, женский взгляд. Мужчина делает фильм жестче. Однако на съемочной площадке нет разницы. Профессия обязывает. Я со всеми нахожу общий язык.

— Разве «Семнадцать мгновений весны» Татьяны Лиозновой женское кино?

— Посмотрите, какая там лирика, душевность, песни. Трогательный лейтмотив проходит через всю картину. Смог бы создать такое гениальное кино мужчина… Хотя дама сама по себе была жесткой.

— Есть любимый режиссер?

— Любимых режиссеров у меня много, практически все. Если картина получилась, значит, гениальный режиссер, хороший и артист. А у меня таких провальных картин практически не было.

— Где зрители увидят вас в ближайшее время?

— Одна картина два года назад снята, теперь продюсеры не могут договориться с каналом. Другая год назад, и та же самая история. Сейчас я снимаюсь у Бортко в картине «Последний год Петра». И у Снежкина в «Белой гвардии».

— Неужели опять Меньшиков или царь?

— Меньшикова играет Маковецкий, а Петра — Балуев.

— А вы кого?

— Увидите.

Медийность — враг для актера

— У вас не было желания создать свой телепроект? Многие замечательные актеры хорошо пристраиваются на телевидении, получают и деньги, и популярность.

— С телевидением у меня осторожные отношения.

— Почему?

— Это билет в один конец. Кто уходит на телевидение, того перестают снимать. Медийность — враг актерской профессии. Год назад мне предложили участие в одном замечательном проекте. Я прочитал сценарий и спросил, кто в главной роли. Ответили — Ваня Ургант. Я сказал — ребята, это провал. Так и получилось. А вот радийные постановки другое дело.

Вместе с Чулпан Хаматовой я читаю татарские сказки. Вот такими вещами надо заниматься, а не выпячивать себя в телепередачах. Мне и моей загруженности хватает, больше и не надо. Поезда, самолеты. А мой ребенок, между прочим, в школу пошел.

— Кстати, о детях. В пьесе вы играете отца, который устраивает жизнь собственной дочери. Как вы считаете, надо это делать или дети должны сами себе пробивать дорогу?

— Мне кажется, что ребенок сам должен выбирать свой путь. Родители должны ему помогать, но не до такой степени. Если мой сын захочет уйти из школы, как это сделал я в свое время, не буду ему препятствовать.

— Что вам помогает держать себя в хорошей физической форме?

— Сцена, работа. Я специально не бегаю, не прыгаю, не скачу.

— А особые диеты?

— Нет, я не гурман, ем все, что хочу.

— Вы были в китайском городе Хэйхэ, поделитесь впечатлениями.

— Мне очень понравился провинциальный Китай, Хэйхэ. До этого я был и в Шанхае, и в Гонконге, но вот тут он — настоящий. Три часа бродил по городу с большим удовольствием. Жалко, времени мало было, я бы поел в забегаловке. Полуразвалюхи, рикши, покосившиеся домики — это настоящее. А вот Пекин — это уже не Китай.

Возрастная категория материалов: 18+