Спросите современных студентов: «Вас посылают на картошку?» — и они округлят глаза, если это, конечно, не студенты ДальГАУ. В годы социализма это была обычная практика, когда школьники, студенты и даже целые трудовые коллективы осенью грузились в автобусы и ехали в колхозы-совхозы убирать урожай. Это называлось «шефская помощь».

У горожан, даже у студентов, была припасена специальная «колхозная» одежда — резиновые сапоги, болоньевые куртки и такие же штаны, все это извлекалась с антресолей раз в год осенью — по случаю «картошки». Не скажу, что это было любимым делом — если лекции занимали полдня, то на картошку студентов отвозили рано утром, а домой возвращали уже затемно. И, как это бывает всегда, именно в сентябре в городе отключали горячую воду, и отмыться после сельхозработ было большой проблемой.

Не вижу в этом логики, но пропуски картофельных трудодней отчего-то карались деканатом куда страшнее, чем пропуски лекций — допускалось без уважительной причины «прогулять» всего два дня. И вот один раз мы с подружкой, кстати старостой группы, уже эти законные прогулы исчерпавшие, нечаянно опоздали на автобус — пришли к остановке, когда университетская транспортная колонна упылила за пределы нашего поля зрения.

Что делать? Проблем с деканатом не хотелось. И мы отважно решили идти в колхоз пешком. На наше счастье, среди группы опоздавших оказался знакомый юноша с физмата. Началось все с взаимных подначек на тему «не слабо ли пешком?», а закончилось тем, что мы втроем к обеду кое-как добрели до поля, где по щиколотку в хлюпающей жиже трудились наши перемазанные сокурсники. Мы были не лучше — одежда забрызгана грязью от обгонявших нас машин, ноги подгибались от усталости.

До сих пор помню, как вытянулись физиономии потрясенных однокурсников. Конечно, трудовыми успехами в тот день мы не блеснули, но свой студенческий долг выполнили. И на автобус больше не опаздывали.

Юлия Климычева, г. Благовещенск

День печати отмечаю по-СССРски

С гордостью заявляю: «Я тоже родилась в СССР!» В Михайловку родители приехали по переселению из Украины в 1939 году с доченькой девяти месяцев. Здесь родили еще четырех девочек, младшенькая умерла в 5 лет. Это самая грустная страница моего детства: на руках у мамы, сидящей на полу, в метании и стонах вмиг остановилось сердце ребенка. Я вскрикнула: «Мама, Таня умерла!» Это было вечером 3 апреля 1955 года. Папа находился на партсобрании в конторе колхоза, сестренки после весенних каникул разъехались по интернатам: одна в Сергеевку, а две — в Марково. Дома из детей осталась я одна.

В селе была начальная малокомплектная школа. При ней жила учительница Александра Сергеевна Ларионова, ныне Хлеба. Молоденькая, красивенькая, всю душу нам отдавала. На кружках учила нас домоводству, штопать и латать. Тогда бедненько жили, иждивенцев вон сколько было, одежонка от старших к младшим переходила.

Зимой мерзли по-страшному: дом был пятистенный, большой. Попробуй натопи, поэтому углы были промерзшие, окна замороженные. Тепло становилось, когда русскую топили, чтобы испечь хлеба. Мы залазили на печь сверху и наслаждались прикосновением к горячим кирпичам, запахом свежего хлеба, ватрушек, тарочек! Мы — это я и моя подружка Валя. На печи мы ужинали, читали книги и засыпали.

Детство моим не было беспечным. Картошки только сажали по 50 соток, кроме этого, все остальные овощи. Огород обрабатывали вручную. Деньги получали за трудодни раз в год. На трудодни нам выдавали арбузы, дыни, мед — в колхозе была пасека. В остальное время жили за счет продажи огородной продукции на городском рынке. Держали свиней, к 7 ноября резали их на мясо. Возили товар на грузовом такси. Меня отец, как младшенькую, баловал — брал с собой, потчевал мороженым, соками. Домой везли гостинцы. Старшие сестренки работали на колхозных полях, на сенокосе. Зарабатывали те самые трудодни. В конторе, где отец работал счетоводом, каждый день вывешивали результаты труда пофамильно. Люди старались, соревновались.

Жили скромно. Из мебели в домах почти у всех было одинаково: в зале — комод, этажерка, на которой стоял радиоприемник, а внизу — книги. Под окнами на лавках стояли цветы в кадках — фикусы. Розы цвели не переставая. В них была вся красота. На окнах висели тюлевые занавески и белые ситцевые подшторники. Помню, когда электричества еще не было, горели лампы керосиновые семи- и десятилинейные.

Спать ложились рано, чтобы не жечь фитили, ну и керосин, разумеется. Все расходы строго учитывались, записывались в тетрадь все покупки, чтобы легче было отчет держать перед «статистиком» — так называли девушку, жившую в селе у кого-то на квартире. У нас, помнится, жила Алла из прииска «Октябрьский». Она один раз в месяц ходила по домам и переписывала «приход-расход», затем везла этот отчет в областное статуправление.

Я всю жизнь прожила в Приамурье, с родителями сменила три местожительства. Работала в Райчихинске в Доме культуры угольщиков заведующей детским сектором, потом пошла в редакцию городской газеты «Горняк» корректором — только потому, что зарплату предложили почти в два раза выше. За 11 лет я прошла все должности, до зам-редактора. После Хабаровской высшей партийной школы работала в Бурейском РК завотделом пропаганды и агитации, затем в Ромненском — секретарем. Когда райком ликвидировали, директор совхоза был избран главой села и взял меня одним из своих замов по управлению муниципальным имуществом. Сколько «прихватизаторов» выявило время, сколько мне пришлось с ними повоевать за муниципальную собственность!

В Михайловку вернулась, чтобы быть ближе к областной больнице, здесь купила в 2004 году квартиру. Передвигаюсь в коляске. Сын Ярослав ухаживает за мной. Спасибо, уважаемые работники «Амурки», за конкурс. Люблю газету, всю жизнь выписываю и буду выписывать до самой смерти. А День печати отмечаю 5 мая — по-СССРски.

Н. Н. Тумашова, с. Михайловка, Благовещенский район

Грушевый сад моего детства

В 60-е годы я была маленькой девочкой и ходила в детский сад № 13 от «Амурского металлиста». Он находился по улице Фрунзе, между улицами Пушкина и Лазо. К сожалению, сейчас его нет. Но о том времени я вспоминаю с теплотой на сердце.

Группы у нас были небольшие — в пределах 20 человек, поэтому нам уделялось много внимания.

Воспитатели, нянечки, музработник не просто отсиживали с нами свой рабочий день, а вкладывали в нас свою душу. Мы рисовали, считали, пели, танцевали, играли — каждое утро с радостью бежали в свои группы.

Но не только этим примечателен мой детский сад — на его территории рос шикарный грушевый сад. Из его плодов повара нам варили вкусное и ароматное повидло.

Деревьев в саду было много, летом в их тени мы прятались от жары. О тех грушах нередко вспоминаем с моей второй воспитательницей Галиной Геннадьевной Корниенко, с которой дружим до сих пор.

Жалко, что потом этот сад загубили. Говорят, что дети наелись недозрелых груш и отравились. Не знаю, было ли это настоящей причиной, ведь мы тоже собирали и лопали груши, и никто не заболевал.

В общем, сначала вырубили все деревья, а потом не стало и самого детского сада. Остался только главный корпус, но его превратили в жилой дом. А вокруг теперь стоят крутые коттеджи и новостройки.

Даже пеньков от шикарного грушевого сада не осталось…

Тамара Гудкова, Благовещенск

Возрастная категория материалов: 18+