27-летняя Галина Абрамова заявила, что закодируется и заберет Максима домой.27-летняя Галина Абрамова заявила, что закодируется и заберет Максима домой.

За судьбой ребенка, оставшегося без ножек, следит и переживает практически весь мир. Однако самой матери сын не нужен. С гордо поднятой головой она прошествовала в зал заседаний. За несколько часов слушаний 27-летняя Галина Абрамова не проронила ни слезинки. Вела себя нагло, ругалась со свидетелями, вступала в дебаты с участниками процесса. Иногда она даже не понимала, чего от нее хотят, и, скорее всего, не осознавала, что по ее вине сын стал инвалидом. Никакого раскаяния в ее глазах не было.

— По статье 63 Семейного кодекса имеется шесть оснований для лишения родителя своих прав, — уточнила помощник прокурора Ивановского района Ольга Кадацкая. — Из них 5 — подходят к Галине Абрамовой. Но самое главное — она совершила умышленное преступление против жизни и здоровья своего единственного сына. У нее был косвенный умысел. Абрамова могла предвидеть, что оставлять электрический прибор рядом с легковоспламеняющимся предметом, а тем более около лежащего ребенка ни в коем случае нельзя. Но она ушла из дома, оставив малыша в опасности. Как мать она не имела права так поступать!Как рассказала Ольга Александровна, после пожара Абрамова приехала с Максимом в ивановскую ЦРБ. Малыша сразу отправили в реанимацию, а женщина вышла покурить и… исчезла. За три месяца она не только не появилась в больнице, но и не поинтересовалась его здоровьем.

На вопрос судьи, где сейчас находится ваш сын, Галина ответила: «В ожоговом отделении». Хотя уже две недели малыш проходит реабилитацию в другом месте.

— Где вы были три этих месяца? — продолжил судья Юрий Серга.

— В запое, — без тени смущения парировала дама.

— Как часто вы сейчас пьете?

— Каждый день.

— А до пожара?

— Пила, но реже.

— Ваше отношение к ребенку?

— Хочу закодироваться и забрать его.

— Почему раньше этого не сделали? — поинтересовался судья.

— Не могла, не было денег. Жду, когда мама пенсию получит.

Далее всплывали леденящие душу подробности трагедии и методы воспитания, которым подвергался несчастный ребенок. Как заявила Абрамова, 31 марта она ушла из дома в 11.30, зашла к тете Тане, выпила с ней полбутылки самогонки — и сразу домой. Когда пришла, в хате было темно, кровать дымилась. Максим заживо горел, но был в сознании. По словам Галины, она схватила ребенка и побежала к соседке.

Однако ее показания резко расходились со словами свидетелей. По мнению одних, она ушла из дома в 5.00, других — в 9.00.

— Галину знаю лет десять, — свидетельствует сосед Леонид Цуканов. — Как родила, сразу приехала к матери. Поначалу вроде все было нормально. Потом стала прикладываться к бутылке. Всего на день-два просыхала. Часто надолго оставляла мальчика с больной туберкулезом матерью. Та тоже выпивала. Как-то зашел, а малыш сидит в коробке из-под сигарет. Ему тогда еще и года не было. А перед ним в миске, как у цыпленка, хлеб с картошкой накрошены. Незадолго до пожара мы увидели Максимку стоящим на окне. Он плакал. На двери замок. Жена осталась рядом, а я стал мамашу искать. Три часа по селу бегал.

Другой свидетель, друг детства Галины, Борис Филипченко рассказал, что во время очередной пьянки Максим подошел к столу, взял рюмку с водкой и выпил ее. На замечания собутыльников Абрамова ответила, что часто дает ему спиртное, он спит хорошо. Кто отец Максима, никто не знает. Ни разу его не видели, есть слухи, что он сейчас сидит в тюрьме.

Фельдшер Галина Балагова рассказала, что когда в феврале малыш простыл, мамаша обильно натерла его спину мазью финалгон. С ожогом спины и высокой температурой он был отправлен в больницу. Там у Абрамовой был обнаружен туберкулез. Она отказалась лечиться и ушла, забрав с собой больного сына.

— Это не мать, — сокрушается глава сельсовета Любовь Ралько. — Пожар — это несчастный случай. Но она в самые тяжелые минуты бросила ребенка одного и никогда не приходила к нему. «Хочу пойду, хочу — нет. Не ваше дело!» — говорила она нам. Лечиться она не хотела. Огород Абрамовы не сажают, один бурьян во дворе. Подсобное хозяйство не держат. Дрова не заготавливают. Три месяца с того момента прошло. А в доме как были закопченные потолки, так и остались. Ни ремонта, ни детской кроватки нет. Галина никаких мер не приняла, чтобы вернуть ребенка домой. Она утратила свое право быть матерью.

Свою вину Абрамова признала частично. «Я его не спаивала и не била». Перед тем как суд удалился в совещательную комнату, прокурор спросила мать: «Вы хотите видеть своего ребенка?» Ответа не последовало. Потом Галина попыталась вызвать жалость у присутствующих. Но ей не поверили.

Возрастная категория материалов: 18+