Какой лейтенант не мечтает стать генералом? Вот и Игорь Шипицин мечтал.Какой лейтенант не мечтает стать генералом? Вот и Игорь Шипицин мечтал.

Автограф на память

«Товарищи грузины, учитесь военному делу настоящим образом!!! Приедем — проверим!!! 71 МСП». Панорамное фото бетонного забора, где запечатлен автограф российских военнослужащих 71-го мотострелкового полка, мы случайно увидели в интернете. Выпускник ДВВКУ Игорь Шипицин, который во время вооруженного конфликта в Южной Осетии командовал второй ротой этого же полка, был свидетелем того, как рождался этот «военный шедевр».

— Эту надпись 26 августа сделал водитель командира нашего полка. Накануне ночью нам пришел приказ командования вернуться на территорию Российской Федерации. 28 августа в 4 утра мы уже выходили из Цхинвала. Что интересно, граница Грузии и Южной Осетии проходит прямо посередине столицы Осетии. Из-за этого грузины и воевали постоянно с соседями. Они говорили, что Цхинвал — это их город. — Игорь Шипицин взял ручку и стал рисовать на листе бумаги импровизированную карту боевых действий. — И многие селения точно так же разделены. Едешь по аулу — слева осетинские дома, справа — грузинские. Получается, дорогу перешел — и ты уже за границей. Люди веками жили по соседству. Жили дружно. А неразумные политики сделали их врагами.

Цхинвал встретил тишиной

Восьмого августа поступило распоряжение из Объединенной группировки войск и сил срочно выдвигаться на Цхинвал. В 12 ночи мотострелковый полк, в котором служил лейтенант Шипицин, покинул место дислокации — Ханкалу. Ехали практически без остановок. Когда въехали на территорию Южной Осетии, люди стояли с флагами — российскими и осетинскими.

Они подбегали к колоннам машин и бросали бойцам упаковки с минералкой.

— В пять утра мы вошли в Цхинвал. Стояла мертвая тишина. Город был полностью разрушен. Уцелевшие здания зияли пустыми глазницами обгоревших окон. Голову поднимаешь — за окном видны кровать и на ней обугленное тело. Повсюду лежали трупы. Осетины сказали, что они успели убрать только тела женщин и детей. Когда проезжали мимо разрушенной электростанции, там трупы людей еще дымились…Страшно было на все это смотреть.

Свои стреляли по своим

— Десятого утром наш батальон получил команду «Вперед!». Мы к тому времени уже отошли километров пять от Цхинвала. И вдруг по нам открыли огонь. Было это вот здесь, — Игорь упорно чертил карандашом жирный кружок. — Сдаем назад. На связь вышел командир полка и крепко выругался, мол, такие мы нехорошие, безумные люди, в школе плохо учились… Оказалось, что неподалеку стояла наша танковая рота. Они увидели наступление и начали по нам долбить. Мы — в ответ. Вот так: свои же стреляли по своим… Хорошо, что все обошлось. Все целы остались.

— Как же такое могло получиться?!

— Дело в том, что у нас там практически не было средств связи. Накануне событий, 2 августа, наш полк прибыл с боевых учений, которые проходили в Ставрополье. Мы отрабатывали наступление с боевой стрельбой. К слову, учения полк отстрелял на «отлично». Командующий армией нас похвалил. В Ханкале комполка приказал сдать все бронежилеты и обеспечивающие средства для замены и ремонта. А тут вдруг война.

8 августа полк выехал на боевые действия, по сути, «раздетым» — лишь у 20 процентов личного состава были бронежилеты. И у 70 процентов бойцов полностью отсутствовали средства связи. Рации в некоторых машинах не работали, так как требовали ремонта после песков Ставрополья. И переносные рации мы все тоже сдали.

У комбатов и командиров рот были небольшие рации, которые мы купили еще в Ханкале. Приобрели их за свои деньги для связи в гарнизоне, чтобы знать, кто где находится. Радиус их действия всего три километра. Дальше они не брали. Отсюда и возникла полная неразбериха. Свои стреляли по своим и здесь, и здесь, когда третий батальон открыл по нам минометный огонь.

— Бойцы из вашего же полка?

— Да, наш третий батальон. Он стоял выше в горах. Потом им приказали спуститься вниз, в сады, которые тянутся несколько километров справа от Цхинвала. С грузинской стороны «градами» по ним открыли огонь. В Екатеринославском полку служит сегодня Юрий Андреевич Красюк. Он как раз был ранен под этим обстрелом.

События той ночи он помнит наизусть. Ему осколок вошел в лопатку и вышел через ключицу. Тогда еще пятеро или шестеро наших военнослужащих погибли. Раненых было много.

Дима Хышов был без бронежилета

— Дима погиб у меня на глазах — получил смертельное ранение. Это было 11 августа. …

Игорь опустил глаза, ему трудно было об этом вспоминать. После непродолжительного молчания он продолжил рассказ:

— Из лесополосы мы направились обратно в город. Переночевали в развалинах, а утром пошли на зачистку аулов. Накануне, когда наш третий батальон проходил мимо, нам доложили, что отсюда шла стрельба, горели дома и все такое, хотя населенные пункты уже пустовали. Когда прибыли, комбат говорит: «Даю сорок минут на зачистку. Первая рота обеспечивает охрану колонны, вторая идет к грузинским домам, третья — к осетинским».

Я командовал второй ротой, а Дима был командиром взвода первой. И получилось так, что он ехал на последней, замыкающей машине своей роты, а я на первой машине своей роты. Между нами было всего метров пятнадцать. Все мы (все отделение, кроме механика и наводчика) сидели на машинах, потому что внутри нет смысла сидеть. Если гранатомет попадет, то все мы станем «кильками в консервной банке». Тихо вошли в аул, и тут прозвучал выстрел. Что самое странное — стреляли с осетинской стороны из снайперской винтовки.

Команда: «К машинам!» Солдаты упали на землю. Игорь Шипицин тоже спрыгнул вниз, подполз к Диме. Подбежал медик-прапорщик, потом подползли командир первой роты, сержант-контрактник, который еще в первую чеченскую воевал. Сообща оттащили тяжелораненого за машину.

— Сержант закричал: «Нож доставай!» Мы разрезали разгрузку, «хэбэшку». Пуля вошла Диме прямо в солнечное сплетение. На нем, как и на многих других бойцах, не было бронежилета.

— А если бы бронежилет был, то был шанс выжить?

— Однозначно. Пластина бы остановила пулю. Максимум ему бы переломало ребра.

Люди хотят мира

— Игорь, вы говорите, что в одних и тех же деревнях там живут по соседству и осетины, и грузины, а как последние относились к российским военнослужащим?

— Очень дружелюбно. Помню, в одно селение въезжаем, там жило много грузин. Все сразу разбежались. И тут выходит дедуля, во времена СССР он работал участковым, хорошо говорит по-русски. Пригласил нас к себе, показал свою майорскую форму. Поговорили по душам. Потом жители этой деревни приносили нам к обеду лепешки и даже мясо. Люди там добрые. Все хотят мира. Хотят жить в мире с Россией. Жаль, что этого не понимают или не желают понимать недальновидные грузинские политики.