Андрей Кончаловский: «Мне хотелось, чтобы люди полюбили Микеланджело»
Известный режиссер — о своем новом фильме «Грех», об искусстве и жизни
Свой «Грех» Андрей Кончаловский снимал в Италии, в главных ролях — тоже итальянцы. Лишь одна эпизодическая роль без слов досталась музе Андрея Кончаловского — его жене Юлии Высоцкой. Наравне с профессиональными актерами в фильме снимались и самые простые люди. Андрей Сергеевич все чаще прибегает к этому методу, когда в кадре ему нужны настоящие живые лица. Надо ли говорить, что каждый фильм Андрея Кончаловского, начиная с «Романса о влюбленных», — важное событие в культурной жизни России. Режиссер очень избирателен в выборе тем для своих высказываний, старается быть выше суеты сегодняшней жизни — работает с прицелом на вечность.
Таков был и фильм «Рай», отмеченный множеством престижных наград, и «Белые ночи почтальона Алексея Тряпицына», получивший главную режиссерскую награду Венецианского кинофестиваля — «Серебряного льва». Такой задумана и нынешняя работа режиссера — кинолента «Грех», главный герой которой Микеланджело, один из величайших художников всех времен и народов. Чтобы замахнуться на такую глыбу, надо не только многое иметь за душой, но и обладать большой человеческой смелостью…
Накануне премьеры журналист ИА «Столица» задал режиссеру вопросы, на которые Андрей Сергеевич ответил со свойственным ему философским взглядом на все, что творится вокруг.
Приятный вопрос
— Андрей Сергеевич, почему вы решили снять фильм именно про Микеланджело?
— Говорить как режиссеру — и до, и после картины — о своих причинах, почему выбрал именно этого героя, наверное, неправильно. Это все равно что обсуждать: почему, например, Бетховен посвятил свою третью симфонию Наполеону, а потом вдруг изменил свои политические взгляды и назвал ее просто «Героической». И то, и то решение имело именно для него определенный смысл, но объяснять это другим бессмысленно. Точно так же, как бессмысленно говорить о том, почему я взял Микеланджело, а не Леонардо да Винчи или Марка Шагала.
— У фильма будет продолжение?
— Что касается продолжения — приятный вопрос. В том смысле, что очень сложно сделать фильм или поставить такой спектакль, чтобы зритель хотел, чтобы он продолжался. Очень часто бывает так, что ты смотришь: конец уже ясен, и пора бы завершать… И вот эта нетерпеливость губительна для любого вида искусства. Поэтому я очень стараюсь делать так, чтобы зрители хотели увидеть продолжение, а не думать о том, чтобы все скорее кончилось. Это такой процесс отбора. Так что, когда хочется продолжения, это прекрасно! Но я не уверен, что оно будет — просто посмотрите фильм во второй раз.
«Я похож на него, а он — на меня»
— Пришлось ли для фильма изучать тома трудов по Микеланджело — исторических, искусствоведческих, биографических?
— Книжек по этому уникальному человеку очень много, замечательных и интересных. Советую почитать. Одна из них называется «Потолок Микеланджело» — она по Сикстинской капелле. Есть еще книга «Микеланджело и богатство» — там рассказывается, как и сколько он зарабатывал и на что тратил деньги. Тогда уже вся бухгалтерия была налажена хорошо: дебит, кредит, в какой банк отправил сбережения и так далее. Но чем больше книжек, тем сложнее писать сценарий, потому что все факты жизни Микеланджело очень хорошо известны и документированы, например его письма домой, переписка с сильными мира сего, переписка с семьей и так далее. Когда мы писали сценарий об Андрее Рублеве, там было проще, потому что фактов известных очень мало и можно было немного фантазировать. Мне очень хотелось, чтобы люди полюбили Микеланджело, даже если не знают его скульптур. Я его знаю и люблю. Я на него похож, а он похож на меня.
«Если мне пояснять каждый раз, что же я имел в виду, то мне надо было бы тогда выступать перед каждым сеансом в кинотеатре».
«Мне было страшно каждое утро»
— Расскажите немного о съемках. Я знаю, что у вас в фильме снимались и непрофессиональные актеры…
— Что касается производственных процессов: сложности были, много артистов пробовались, с трудом нашли исполнителя на роль главного героя. Но это все понятно, это частое явление, обычные производственные трудности… Что касается непрофессиональных актеров: когда мы стали искать исполнителей на некоторые роли, то поехали в Каррару (местность в итальянских Альпах, где находятся старинные каменоломни. — Прим. автора). Там три тысячи лет добывают мрамор, его использовали изначально еще для великих античных статуй. И там в этих деревнях, которым по три тысячи лет, живут люди, которые из поколения в поколение добывают мрамор. Туда никого не пустят чужого, чтобы он работал там также на мраморе, это очень плотный класс людей. Они ходят по этим отвесным скалам, как горные козлы, они висят над этими пропастями. Мне было страшно каждое утро, когда мы там снимали. Но я понял тогда, что нет смысла никакого везти сюда массовку, они просто не смогут тут ходить. И я снимал этих жителей, нашел там 50 человек. У меня есть опыт работы с непрофессиональными артистами. Это уникальные люди. Эти лица не могут врать. И так, у меня в фильме три главных героя: эти люди — каррарцы, кусок мрамора и Микеланджело. Это то, что определило фильм. Там даже некоторые моменты не были прописаны в сценарии — они импровизировали. Да и сочинить это все было бы невозможно — жизнь богаче любого воображения!
«…это и есть грех»
— Ваш фильм называется «Грех». Время меняется, скорости меняются, да многое в мире меняется, а вот сам грех остается. Как вы себе ответили на этот вопрос: что такое грех?
— На мой взгляд, мало что изменилось, и вряд ли что-то изменится в ближайшее время. Миром, человеческим поведением движет страх смерти, страх голода, страх холода и страх унижения. Мы испытываем этот страх ежедневно по разным поводам. Это нормально, это естественно, потому что этот страх гарантирует выживание человека, да и даже любого живого существа. Этот страх движется еще и тем, что существует алчность, и эта алчность пока непобедима, и в любом обществе она существует. Это и есть грех.
— В чем главный грех героя?
— Что бы вы ни подумали, я скажу: это правда! (Смеется.) Нет смысла по-другому отвечать. Вот вы как зритель посмотрели картину, вышли и озадачились: «В чем же в этом фильме все дело?» И это хорошо. Если мне пояснять каждый раз, что же я имел в виду, то мне надо было бы тогда выступать перед каждым сеансом в кинотеатре. Поэтому, что бы зритель ни подумал, мы обречены говорить: «Вы правы!»
«Передать любовь зрителям»
— У вас есть какой-то принцип, которого вы придерживаетесь во время работы над фильмами?
— Вы знаете, я вспоминаю фразу, которую сказал создатель танка Т-34: «Сложно каждый дурак сможет, а вот ты попробуй сделать просто!» Вот эта фраза для меня является целеполагающей: чтобы, когда ты снял фильм, он был простым. И за этой простотой должен скрываться некий смысл. Наверное, надо, чтобы было два фактора. Первый — любить характер и любить человека, о котором делаешь фильм. И потом — передать эту любовь зрителям. И второй — это суть. Каждый ищет свою суть в жизни, в произведении, в правде и так далее. Можно сделать фильм очень современным про нашу с вами жизнь, про каждого из нас — и все будет ложь. А можно сделать так, что будет правда, и она будет чувствоваться.