Оккупанты надеялись задушить партизанское движение.Оккупанты надеялись задушить партизанское движение.

Окончание. Начало в номерах за 18 сентября, 16 октября.

Даже непосредственные участники тех событий — японские солдаты — плакали, выполняя приказ своего командования и штаба белогвардейской контрразведки.

Тишину мартовской ночи прорезали жуткие крики, предсмертные стоны, хруст костей, проклятия душегубам. Японцы парами стали сводить обреченных в яму и там рубили им головы, кололи штыками, в упор стреляли. Для 15 смертников эта яма стала могилой. Двум удалось остаться в живых, еще один погиб при попытке к бегству.

Вшивков П. Е. — бывший комиссар здравоохранения, связанный с Повилихиным В. В., неожиданно почувствовал, что связывающая их веревка ослабела, потянул сильнее и развязал ее. В темноте ночи конвойные этого не разглядели, и когда их с Повилихиным повели в яму, бежал.

Он так пишет в своих воспоминаниях: «Только успел я развязать вторую веревку, не шепнул еще Повилихину, что мы развязаны, как послышалась команда: «ходи!»… Смотрю — японский офицер стоит в одном-двух шагах от меня с шашкой наголо.

Затрепетало все внутри…

Медленно поднимаюсь на ноги, сжимаюсь весь в упругий комок. Глазами прикидываю расстояние. Вмиг сбрасываю с себя полушубок на конвоира, стоящего с правой стороны, и в этот же миг изо всех сил ударяю головой в живот японского офицера. Он падает на землю, а шашка со звоном летит в сторону. Прыжок, два — и я уже за кольцом.

Закричали, залопотали японцы, затрещали десятки выстрелов. Пули одна за другой режут воздух вокруг моей головы, но я все бегу и бегу вперед. Вдруг падаю в какую-то яму, занесенную снегом. Сильно ушибся грудью. Чувствую в колене и на левой ладони сильную боль. Выкарабкиваюсь из ямы и мчусь дальше. Японские солдаты летят на мое место в яму, только винтовки забрякали. Задыхаюсь, ноги парализует, не могу бежать. От могилы доносятся шум и беспорядочная стрельба. За мной бегут человек десять японцев и беспорядочно стреляют: бах, бах, бах!

Я опять бегу. Но силы оставляют. Ноги подкашиваются, дух захватывает. Перед глазами заходили зеленые и красные круги. Я упал без чувств. От прикосновения к холодному снегу пришел в себя, поглотал снега— вздохнул, набрал полные легкие воздуха. Глянул — а японцы в нескольких шагах от меня. Идут цепью, ружья наперевес. Вскакивать поздно — всадят пулю без промаха. Зарываюсь в снег, лежу. Шаги приближаются, скрипит снег. За воротник посыпалась снежная пыль. Я умер заживо… Но что такое?..

Прислушиваюсь, шаги удаляются. Тихонько повернул голову в снегу, вижу — удаляются японцы».

Так Вшивкову удалось бежать от казни. Затем его приютили жившие невдалеке от города корейцы, а на следующий день он ушел дальше и укрылся вблизи деревень Новотроицкой и Егорьевки. Позднее, поправившись, связался с партизанами и организовал таежный лазарет. Побег Вшивкова вызвал замешательство у японцев, и, наспех ударив шашкой Повилихина, они лишь ранили его.

Под утро, когда кровавая расправа уже закончилась, он очнулся от холода, с трудом выбрался из-под трупов, добрался до стоящей неподалеку избушки и был спасен больничным сторожем.

Третий — П. Зубак, бывший комиссар социального обеспечения, развязавшись, сбил офицера и бежал в город, но там, на Загородной улице, неожиданно наткнулся на японский патруль и был убит, когда пытался перелезть через забор.

Так свершилась эта чудовищная расправа. В следственных материалах сохранились свидетельства зверства. По заключению врачебной экспертизы, у 15 трупов были рубленые шейные раны, у одного голова совершенно отделена от тела. На телах всех убитых по нескольку колотых, рубленых и огнестрельных ран. Например, на трупе Белина — на голове и шее — четыре раны, четыре раны на левом боку, две раны на предплечье, рана круглой формы на животе. На теле Шафира Я. Г. 5 ран рубленых, одна рана колотая, круглая рана на бедре и сзади раздроблена голова.

Оккупанты надеялись задушить партизанское движение. Но оно ширилось и росло. В итоге японцы ушли с Дальнего Востока, а тела комиссаров сегодня покоятся в братской могиле на территории благовещенского стадиона «Спартак».

Николай Шиндялов, профессор, доктор исторических наук

Возрастная категория материалов: 18+