Фронтовик водил солдат в атаку и брал «языка».Фронтовик водил солдат в атаку и брал «языка».

После войны Тимофей Пименович сменил общевойсковой мундир на прокурорский и много лет защищал права и свободы амурчан.

Колхозного шофера Тимофея призвали в армию, когда тому едва исполнилось 19 лет. Определили в пехотное училище, которое располагалось на месте нынешнего ДВВКУ. Молоденького лейтенанта распределили в самое пекло — под Сталинград.

— Вот тут начались мои военные приключения, — вспоминает ветеран. — Особенно это время запомнилось тем, что немец использовал все, чтобы сломить дух русского солдата. Бросали с самолетов куски рельсов, дырявые пустые бочки, которые в полете издают ужасный звук. Листовки фашистские до сих пор помню. На одной Гитлер растягивает огромный баян и текст внизу: «Широка страна моя родная», а Сталин рядышком играет на маленькой гармошке и подпись: «Наш последний денечек».

Но солдаты, сжав зубы, стояли насмерть. Первое боевое крещение амурчанин получил в деревне Малая Перекопка.

— Помню свою первую атаку. Выскочил из окопа и кричу: «Вперед! За Родину, за Сталина!», а за мной солдаты побежали. Бежал-бежал я, а потом на месте затоптался — испугался. Немцы как поднялись из окопов — много так показалось, все с автоматами. Навсегда запомню немца, который на меня шел, — рыжий такой, раза в два больше меня. Из страха я не сообразил на курок нажать, а он меня на штык ловить стал. И подцепил все-таки. Чувствую, что по животу кровь потекла. Но обошлось на этот раз, царапина только осталась.

Дальше была деревня Большая Перекопка. Там Тимофей Шепалов получил второе ранение — осколком в лоб. Солдаты вытащили из боя молодого лейтенанта на плащ-палатке. После второй атаки в его взводе из 57 человек в живых осталось 18.

Отлежавшись в походном госпитале, лейтенант снова оказался на передовой.

— Как-то вызвали меня на командный пункт и сказали, что полк не может идти в наступление. Немцы из деревни Дмитриевка ведут непрерывный огонь. Дали задание — пробраться во вражеский тыл и нанести на карту все огневые точки. До этого шесть разведгрупп посылали в деревню, ни одна не вернулась, — рассказал о героических трудовых буднях фронтовик.

Пробираться в немецкий тыл лейтенант с подчиненными решил через болото, это в октябре-то, когда лед на воде толщиной с палец. Почти трое суток следила удачливая разведгруппа за огневыми точками немцев.

— Стали думать, как обратно пробираться. Через болото — нельзя. Второй раз такой холод уже не выдержим, попробовать боем — могут уничтожить. А я же до войны шофером работал, смотрю, за болотом грузовик стоит. Предложил выбираться на машине, а заодно и часового прихватить. «Язык» не помешал бы в такую минуту, — улыбнулся Тимофей Пименович.

Дальше события развивались, как в лихой военной киноленте. Скрутив часового, солдаты запрыгнули в кузов, молоденький лейтенант сел за руль. Вот только до трасы добираться надо было по рыхлой земле — сильно не разгонишься. Взбешенные фашисты открыли по грузовику-беглецу огонь из минометов.

— Все в кювет и «языка» не забудьте, закричал я. Только выскочили, как жахнет! Прямо в машину снаряд попал. По этому кювету мы и добрались до своих. А уже через пару часов нас вновь отправили в Дмитриевку — уничтожать доты, — вздохнул фронтовик.

Здесь лейтенанта из Приамурья настигла третья пуля — разрывная, из крупнокалиберного пулемета. Угодила прямо в ногу, чуть повыше колена. На поезде тяжелораненого отправили в госпиталь под Челябинском.

— Шесть месяцев там пролежал. Сперва столбняк ко мне прицепился, потом газовая гангрена. Врачи заговорили про ампутацию. Спросил у ребят, что это такое, а они в ответ: «ногу тебе хотят отхватить». Уже перед операцией я маску с наркозом с лица сорвал и пополз к дверям. Говорю, не дам резать ногу, я еще не танцевал, ни одну девку не целовал, кому я без ноги нужен буду, — волнуясь, продолжил рассказ ветеран.

Пожилая врач-еврейка пожалела парня и поставила на ноги. От лечения и докторского терпения гангрена отступила. В госпитале Тимофей получил от матери два письма. В первом полуграмотная женщина написала, что на братьев Николая и Петра пришли похоронки. Во втором — что на фронте погиб и отец Тимофея. После таких известий парень отказался от положенного отпуска и попросился на фронт.

— Послали на этот раз в Харьков. Там меня контузило — взрывной волной выбило барабанную перепонку в одном ухе, и зрение почти потерял, — закончил рассказ о войне бывший лейтенант.

После этого израненного парня комиссовали. Уже в мирное время он решил наверстать то, что так беспардонно оборвала война, — завести семью, получить образование.

— Мне все удалось в этой жизни. Главное, что вы живете и радуетесь, — обращаясь к примолкшим школьникам, сделал замечательный вывод ветеран.

Возрастная категория материалов: 18+