Не представлял, что за город Благовещенск

— Владыка, вы уже почти четыре месяца служите в Приамурье. Ожидания, с которыми вы сюда ехали,  оправдываются?

— Скажу честно, я не представлял, куда я еду, что это за город.  Этот край я знал только по карте. Для меня все ново и непривычно, потому что 25 лет я отдал службе в Санкт-Петербургской епархии. Там все другое, нежели здесь, на амурской земле.  Там более исторические места, ведь Северная столица недаром так именовалась. Благовещенск  немножко однообразен, здесь  мало памятников, мест, где можно побродить и отдохнуть душой или которые можно красиво описать в стихах.   Люди хорошие, но мне кажется, изолированность привела к бедности восприятия.  Не у всех есть возможность видеть большой мир.  Здесь  чувствуется отрыв от истории, от историчной культуры. Мне кажется, здесь слишком много ломали и перестраивали. Когда нет постоянства, это страшно — нет уверенности. Людей воспитывает окружающая среда. Когда побродишь по Благовещенску, можно увидеть торговые центры, кафешки  в большом количестве. Разве благовещенцы только хлебом единым живут?

— И ваше предложение  восстановить кафедральный собор на историческом месте вызвало  противоположные отклики…

— Это не я предложил, это архитекторы, я всего лишь поддержал  один из проектов. Я был везде, кроме Америки и Китая,  нес  послушание церковное как в столичном городе, так и в провинции. Город или село без храма в центре — как без сердца. Населенный пункт  серый и некрасивый,  он заморачивает тех, кто там живет и трудится — люди устают, им хочется чего-то культурного и эстетического. Признаюсь честно, я не ожидал, что будет такая реакция в русском историчном городе.  Православие у нас исторично и градообразующее. Давайте откажемся — и тогда мы будем без корней и без истории.  Меня удивляет, что молодые люди начинают это оспаривать и делать это грубо и невежественно, не предлагая ничего взамен. Почему люди так  не любят свою историю? Я стал епископом Благовещенским, и хотите или не хотите, все, что происходит здесь, я переживаю близко к сердцу, это мой кафедральный город. И мне хочется, чтобы он был не хуже других. В Биробиджане, например, помимо собора,  в парке построили красивую часовню, хотя ее там никогда не было. И никого она не обижает, хотя это Еврейская автономия.

Понравились сопки и старинные дома

— Несмотря на то что  Благовещенск  вам показался серым, что-то вам здесь все же понравилось?

— Здесь есть огромнейший запас сил, который надо расшевелить. И я надеюсь, что свою лепту в это внесу.  А полюбившиеся мне места — это сопки. Я монах и  люблю уединение. Мне важно спрятаться от всех, набраться сил, прийти в себя. Есть такие места, которые мы хотим облагородить, чтобы они служили всем. Это будет особый этап в жизни епархии, и мы к нему уже приступили. Мне нравятся старинные дома,  которые сохранились в  центре, благодаря им  мы имеем связь с прошлым. Есть уголки, которые очень симпатичны, которые художники края изображают на своих пейзажах.

И у  вас есть самое главное — чудная погода. Мое благочиние располагалось в Ленинградской области на границе с Карелией. 25 лет привыкал к тому климату и так и не привык. Я начал чувствовать себя нормально только здесь, где каждый день солнце и зима сухая. Там годами  каждый день льет дождь. Мы под дождями умудрялись строить. Когда  устаешь и хочется  отдохнуть — а тут тебе белые ночи. Это красиво, но для меня это трагедия.   Если бы в  Санкт-Петербурге или Карелии узнали, как здесь хорошо, многие захотели бы переехать жить сюда. Но у вас не хватает сил крикнуть большому миру:  «Ребята, приезжайте, здесь интересно!». Мне хочется пригласить сюда  жить и работать интересных молодых священников, которым бы здесь понравилось. Здесь  нужны творческие монахи, которые могли бы работать для людей.

Нам завидуют, что у нас такой патриарх

— Вы, наверное, единственный в Приамурье человек, который так же близко, как сейчас мы с вами,  общается с Патриархом Кириллом.  Какое он произвел на вас  впечатление?

— Сейчас,  в силу высокого сана,  Святейший Патриарх мало доступен, но раньше, когда  он был   митрополитом, он был  человеком очень общительным. Православным людям нашего отечества повезло, что у нас такой патриарх. За ним  огромный опыт, хорошее образование и глубочайшая вера. Как правило, чиновников высокого ранга, даже в духовной сфере, отличает то, что они устают, становятся слишком формальными. Но здесь этого не происходит. Я вам даже скажу, что нам завидуют  все остальные православные мира и даже неправославные конфессии. У нас достойный Патриарх. Он уже много успел сделать для нашей Церкви,  и мы в ожидании дальнейших перемен, которые насущны для людей. Ведь Церковь — это не стены, это люди.  Патриарх мудро поступает, что меняет архиереев, чтобы люди увидели какую-то свежую струю.

— Где сейчас ваш предшественник владыка Гавриил?  

— Ныне владыка на покое, говоря светским языком, на пенсии. Он получает заслуженную пенсию от епархии за его труды. Он имеет жилье и автомобиль, близких и друзей, кто за ним ухаживает   — он часто бывает нездоров, и ему требуется помощь. Общаемся мы с ним   очень дипломатично.

— Когда вас сюда направил Патриарх, он ставил какие-то задачи и временные рамки? Например, вот вам 10 лет, чтобы сделать то-то и то-то.

— Нет, таких рамок мне не ставили. Но задачу Святейший Патриарх  огласил в своем напутственном слове —  что в Благовещенске должен быть построен  достойный кафедральный собор, хватит нам сидеть в католическом костеле, что везде должны быть воскресные школы и что архиерей должен быть доступен для всех. Насколько это возможно,  при всех городских храмах у нас открылись воскресные школы. При кафедральном соборе у нас  собрался хор, приехал  специалист из Санкт-Петербурга, и, надеюсь, хор скоро сможет блеснуть хорошей церковной классической музыкой. Еще мы храм открыли  возле здания педколледжа.

— Патриарх Кирилл занимается горными лыжами, разводит собак. А у вас есть хобби?

—  Сейчас  ничем не занимаюсь, а летом стараюсь быть ближе к земле. Это помогает сосредоточиться и успокоиться. Очень люблю цветы. Есть один из секретов — мы будем  использовать то, что вырастит архиерей, на церковные  праздники. Это будут не яблоки и не сливы, не розы  и не ромашки, а кое-что другое, очень интересное.  Пока не скажу что. У меня есть дырявая соломенная шляпа и старый пиджак,  в которых я занимался садоводством, чтобы прихожане меня не узнали. И вот  в кармане пиджака я недавно обнаружил целый пакет семян. В этом году кое-что посажу, чтобы украсить наши церковные праздники и ввести новую интересную традицию.

«Я не стеснялся быть  верующим»  

— Владыка, в  каком  возрасте вы решили стать священником?

— В детском сознательном возрасте, лет в восемь, у меня уже  было прозвище «батюшка». Семья была умеренно религиозной, иконы старинные бабушкины дома висели, а из молитв родители знали только «Отче наш». Мы никогда не говорили родителям «ты», только «вы».  Они были очень трудолюбивые и добрые, и нас научили трудиться, не бояться никакой работы.  Очень добрые люди, уважаемые в селе.  Семья обычная, а я таким уродился  — верующим.    Я был единственный верующий мальчик на всю Одесскую область, мной интересовалась детская комната милиции,  обо мне даже газеты писали.  Я веровал в Бога, искал по чердакам старинные иконы, рисовал святых — я неплохо рисовал.  Понимал, что вера в Бога — это мое, и не скрывал этого. Дети священников, которые  учились в школах, в то время не афишировали этого,  не носили крестики напоказ и вообще старались свою веру не выпячивать. А я не стеснялся.

— Расскажите, в каких святых местах вы были:  в  Иерусалиме или где-то еще?

— Дело в том, что я одессит, и у меня «Иерусалим» был за порогом.  Я боюсь ехать в настоящий Иерусалим,  чтобы не убить в себе самые лучшие переживания, которые есть у меня на сердце. Боюсь,  что  израильтяне  там будут продавать мне все и вся — камни и песок от Гроба Господня, и все будет испорчено. Поэтому я сделаю так, как сделала равноапостольная княгиня Ольга. Она поехала туда один раз и перед концом жизни там принесла покаяние и красиво умерла.  Но при всем том я объездил почти всю Западную Европу, и любимое место у меня Италия, Рим. Недавно задумался — почему? Когда  бываю в Риме, то не вылезаю из катакомб,  очень почитаю мучеников и они мне очень сродны. Почему? Когда с десяти лет тебя гоняет детская комната милиции и ты до 16 лет не можешь получить паспорт — боишься, что тебя могут посадить только за  веру в Бога, это очень сильные переживания.    Поэтому тема мученичества мне  очень дорога. В Риме  множество святынь, там главы всех апостолов. Мне повезло, мне показали место и даже дали прикоснуться к мощам апостола Петра.  Там есть места, откуда я привез частички мощей святых, которые у нас также почитаются в России, но их нигде нет, а у нас теперь будут. Для меня это дорого.

— На Рождество вы удивили всех пением колядок. А на Пасху чем  будете удивлять?

— Сам праздник Пасхи очень гармоничен со всем духовным и природным миром, мы нового ничего не внесем. Это настоящая весна. И Пасха  на церковном языке тоже называется духовной весной, когда и человек, и окружающий мир пробуждаются и  радуются весне. Пасха — это  первый день весны. Все встречаются, целуются, поздравляют друг друга. Поэтому чем тут еще удивишь?

Это будет моя первая Пасха в архиерейском сане. Недавно посмотрел по телевизору запись, как архиерей служит Пасху, и открыл для себя Америку. Есть такой обычай, что глава епархии  должен выйти к народу и, поприветствовав  всех,  раздать пасхальные яйца. И вдруг я вижу в той записи пасхальной службы  — я даже не знал, что такое можно — архиерей берет из корзины яйцо и с возгласом «Христос  воскресе!» бросает это яйцо в прихожан.  Ну нет, думаю,  я такую традицию вводить не буду. А вдруг все сразу захотят поймать это яйцо, что ж тогда?

Блог в помощь архиерею

— Вы удивили всех тем, что завели свой блог. Сколько времени вы проводите в интернете?

—  Я уже пожалел, что сделал это:  когда открываю комментарии — думаю, какие страшные люди, как и зачем с ними вести диалог? Это я что, специально напросился? Мне просто хотелось, чтобы люди знали, что мы делаем и что  планируем. В интернете сидеть у меня нет времени, у меня есть хороший помощник — пресс-секретарь  отец Святослав, что-то я пишу на черновике, что-то ему надиктовываю, и он уже выставляет эти сообщения на сайт.  

— А вообще за светскими событиями вы следите?

— Мечтаю посмотреть себя по телевизору, но никак не получается.  Но новости отечественные  и местные все же смотрю.  И «Амурскую правду» читаю. Это газета необходимая и единственно объективная, у вас  все статьи прямые, четкие, без всяких ненужностей, доступные для всех.

— Недавно в Москве была так называемая акция  в храме Христа Спасителя, четыре девочки попели, потанцевали и даже не думали, что с них за это так строго спросят. Мнение разделились — кто-то считает, что их надо простить, ибо не ведают, что творят, другие, наоборот,   считают, что они заслуживают наказания…

— Отвечу небольшой историей.  Я вспоминаю свои студенческие годы, однажды я ложно провинился  — опоздал на лекцию по уважительной причине. Инспектор встретил меня в коридоре и сказал интересную фразу, которая  запомнилась на всю жизнь. Я говорю: простите меня, я не виноват,  задержался по объективным причинам. Он ответил: «Как человек я вас прощаю, но как администратор я вас должен наказать». Поэтому по-человечески мы их прощаем, да,  не ведают, что творят. Но что нас ожидает завтра? Сегодня они в храме станцевали,  завтра будут прыгать по гробам, а послезавтра безнравственный молодой человечек, потерявший совесть и сердце, станет стрелять всех, кто ему не понравится.  Если бы эти девочки попросили прощения, покаялись! Но они считают себя правыми. Закон для всех равен, иначе развалится государство. А по-человечески мы их прощаем, церковь за них молится каждый день.

— Как бороться с сектантством и нужно ли с ним бороться?

—  Мое видение как епископа  — не бороться с ними надо, а доносить до людей свои собственные позиции. Ведь приходят в секты не инопланетяне, а крещеные православные люди. Почему? Им интересно, а потом людей  вводят в заблуждение, вынуждают платить десятину.  Особенность православной церкви — она никогда не была и не будет коммерческой. Можно  устроить коммерческие организации под эгидой религиозной идеи, но они никогда не будут церквями.  Православная Церковь — она очень добрая. Мы могли бы объявить, что люди должны жертвовать. Но мы даже пожертвование делаем так, чтобы человек не просто отдал, но и что-то взял себе. Он дал деньги, а взамен  получает свечку или иконочку. Это форма пожертвования в нашей православной традиции. Такая жертва не вызывает сожаления — ты дал, но и взял. В  секте человек только отдает.