Штучный товар

— Денис, вы в детстве не мечтали стать космонавтом, сразу грезили антропологией?

— Сначала я, как и многие дети, заинтересовался археологией, потом лет в 15 мне в руки попались работы Михаила Герасимова, в которых ученый рассказывал, как он пришел в науку. И я понял, что антропология — это мое. Понял, что древние орудия, жилища, остатки производства — это интересно, но мне захотелось больше узнать о тех, кто это все создавал. Захотелось взглянуть в лицо древним людям. Ведь благодаря антропологам мы можем увидеть, как выглядели Иван Грозный, Андрей Боголюбский. Благодаря антропологии произошло настоящее воскрешение прошлого, личностное (от слова «лицо») знакомство с людьми древности.

— Где у нас учат на антропологов?

— Антропологи — это штучный товар. Для того чтобы стать физическим антропологом в нашей стране, нужно окончить кафедру антропологии биологического факультета Московского университета. Но в антропологию приходят и из других наук — гуманитарных, медицинских. Чаще всего в эту науку идут историки и археологи. Для них существует возможность окончить аспирантуру при отделе физической антропологии в Институте этнологии и антропологии Российской Академии наук, переквалифицироваться. Хотя лучше все-таки быть биологом.

У меня довольно сложная биография. Я начал учиться в Иркутском университете, пришел поступать на биофак, но там выяснилось, что об антропологии там вообще ничего не знают, посоветовали идти к археологам на истфак, мол, они какие-то древние кости изучают. Проучился на истфаке два года и понял, что меня не учат тому, что я хочу. Я попросил, чтобы меня перевели в другой университет, где преподают антропологию. Очень легко попал в университет в Москву. Это было замечательное время — несколько лет в начале 90-х, когда в нашей стране наступила настоящая свобода. Я просто написал заявление на имя ректора Московского госуниверситета, что хочу стать антропологом и учусь хорошо. Через месяц уже пришли документы о переводе. Вообще считаю, что я счастливый человек, потому что занимаюсь любимым делом.

Страшные ямы Петропавловской крепости

— В каких проектах, помимо амурского Албазина, вы сейчас принимаете участие?

— Я сейчас участвую в очень интересном проекте, который даже не столько научный, сколько социально значимый — экспертизе останков людей, погибших при красном терроре в Петропавловской крепости в Санкт-Петербурге. С 2010 года, при строительных работах, там стали находить страшные расстрельные ямы 1918-го и начала 1919 годов. Мы достоверно знаем, что самые значимые персоны похоронены в этих ямах, но еще не вычленены из массовых захоронений четыре великих князя Романовых, в том числе замечательнейший русский историк великий князь Николай Михайлович Романов. Все четверо великих князей в январе 1919 года были расстреляны и сброшены в коллективную могилу.

Работа эмоционально тяжелая. Проще работать с останками древних людей, которые далеки от нас по времени и, как правило, не носят следы массовых насильственных действий. Я встречал древние скелеты со стрелами в костях, приходилось видеть неолитических охотников с каменными наконечниками стрел в позвонках, а когда идут сотни людей, у которых в головах пулевое отверстие, сломанные прикладами кости — очень тяжело. Очень много в расстрельных ямах молодых женщин…

Понятно, что мы работаем с останками людей и должны уметь абстрагироваться от этого, как хирурги. Ведь если хирург не сможет отключаться от мысли, что он работает с человеческим телом, он будет бесконечно утирать слезу от того, что доставляет страдание человеку, и не сможет сделать операцию. В нашей работе не так пафосно, но это тоже присутствует. Нужно уметь отключаться. Но впервые за все время моей работы  это почти не удается сделать. Каждые полчаса приходится отключать в себе какие-то эмоции.

— Много тел уже нашли? Удалось кого-то опознать?

— На сегодняшний день в Петропавловской крепости нашли примерно 150 человек. Это при том, что далеко не все ямы изучены. Кроме этого есть комплексы сложных костей, которые были потревожены в советский период во время строительных работ. Поэтому думаю, что найдено около двух сотен человек, если считать и разрозненные останки. Но по документам, по свидетельствам очевидцев, останков может быть гораздо больше — до восьми сотен человек.

Конечно, некоторые исторически важные находки уже сделаны. Нашли останки героя осады Порт-Артура генерал-майора флота Александра Николаевича Рыкова. Их легко было идентифицировать. При обороне Порт-Артура Рыков потерял ногу. Помог и расстрельный список, в котором были указаны имена 16 расстрелянных. Так они в этой яме лежали: одна женщина и 15 мужчин, у одного из которых не было ноги. Генетическая экспертиза подтвердила, что безногий мужчина именно Рыков. И со всего петропавловского комплекса он единственный, кого удалось опознать.

Но одна из главных целей — это все-таки обнаружить князей Романовых. Если их останки попадутся в руки, то мы сможем понять, что это они. Есть определенные антропологические черты, которые принадлежали именно этому царскому роду.

Продолжаю, правда, с меньшей интенсивностью, работать в Новгороде. Интересная тема — изучение останков древненовгородского нобилитета — князья, бояре, архиепископы. Сделано уже немало, в частности выявлены останки, которые долгое время считались утраченными, мощи известного святого Антония Римлянина. Выяснилось, что они просто смешались с другими останками, которые находились в Софийском соборе.

— Это невероятно интересно, а есть места, где вы мечтаете еще поработать?

— Хотелось бы посмотреть какие-то экзотические страны. Дело в том, что физическая антропология в том виде, в котором она существует в нашей стране, в других погибла. На западе, особенно в США, в какой-то момент стало неприлично описывать и характеризовать расовые особенности, а в Европе это перестали делать после Второй мировой войны. К 60-м годам прошлого века американские и европейские студенты стали отказываться от расоведческой тематики, заменили ее на «беззубые» нейтральные темы в антропологии связанные с демографией, болезнями, экологией. А тем, чем должна заниматься антропология — морфологией тела и головы, там уже не занимаются. Поэтому огромнейшее количество археологических работ, которые ведутся по всему миру в интереснейших местах, например, в зонах первых цивилизаций, к сожалению, проходят без участия антропологов. Египту повезло, там работают поляки, которые сохранили советскую школу.

Неизученный Дальний Восток

— К вам обращаются обычные люди, с просьбой помочь узнать, откуда были их предки?

— Чаще все-таки с этим вопросом идут к генетикам, к нам все-таки нет. Чаще меня просят определить национальность. Сразу скажу, что по лицу определить национальность нельзя, антропология занимается типами, которые объединяются в более крупные единицы — расы. Мы занимаемся определением физического типа, а не этнической принадлежностью человека. Самый главный постулат нашей науки — абсолютная независимость физического типа от языка, культуры и так далее. И если они на каких-то этапах переплетаются, то в силу каких-то исторических процессов. Вообще эти вещи не связаны друг с другом. Самый яркий пример — якуты и азербайджанцы понимают друг друга без переводчика, как носители тюркских языков, но принадлежащие к разным расам.

— Что вы, как антрополог, можете сказать о дальневосточниках? Смесь гремучая, если судить по амурским лицам?

— В Сибири и на Дальнем Востоке вообще очень непростая популяционная история, которая никогда не изучалась с точки зрения антропологии. В 50-е годы прошлого века во время Великой русской антропологической экспедиции под руководством замечательного ученого Виктора Бунака было проведено последнее массовое обследование русских с точки зрения физической антропологии. Исследование коснулась только центральных регионов России с небольшими выездами в Забайкалье к старообрядцам и на Кавказ к молоканам. Считалось, что для науки русские в Сибири и на Дальнем Востоке не так интересны. Я теперь понимаю, что это заблуждение. Я много лет не был в Сибири, а когда приехал, обнаружил, что древние европеоидные черты, которые характерны для курганного (древнего) населения европейской России, здесь более выражены и четче представлены. Похожая история и с Дальним Востоком.

В первый мой приезд в Амурскую область — весной 2013 года — не было возможности погулять по городу, посмотреть на лица амурчан. Сейчас такая возможность появилась, и я вижу, что картина здесь напоминает сибирскую. Понятно, что ваш регион — зона смешения с большой монголоидной расой, зона межрасовых контактов. но в тех случаях, когда лица явно европеоидные, то эти признаки выражены гораздо сильнее, чем в европейской России. Сейчас я вернусь в Москву, в институт антропологии и обязательно об этом расскажу коллегам-ученым. Хотелось бы организовать антропологическую экспедицию для изучения русских Сибири и Дальнего Востока.

— Денис, а вы можете сказать, внимательно рассмотрев мой череп, откуда родом мои предки?

— Вас я бы скорее отнес к уральской расе, более древней на территории России, чем европеоидная.

Большие албазинские планы

— Какие планы вы связываете с раскопками в Амурской области на территории Албазинского острога.

— Это зависит от того, что найдет Албазинская археологическая экспедиция под предводительством Андрея Черкасова. Я надеюсь, что со временем удастся реставрировать останки, которые были найдены в 2014 году. Хорошо было бы закончить работу с тем захоронением, которое было найдено на территории крепости в 70-е годы прошлого века. Сейчас нужно сравнить половой, возрастной состав останков, чтобы понять самое главное: откуда пришли эти люди и как умерли. Стали ли они жертвами во время осады острога, погибли ли от болезней, либо скудельницы заполнялись постепенно на протяжении нескольких лет. Хочется восстановить больше человеческих лиц.

К сожалению, пока удалось восстановить только три черепа, по одному из них благодаря финансовой поддержке Фонда «Петропавловск» мы сделали реконструкцию. Сейчас бюст первого албазинца можно увидеть в АмГУ, а в новом году он займет достойное место в Амурском областном краеведческом музее.