«Оскар-2015»: рецензия на фильм «Бёрдмэн» с Майклом Китоном

Картина Иньярриту оказалась настолько непохожа на все его уже известное наследие, что зритель спрашивает сам себя — а не притворство ли все это, нет ли там Полански или Линча за кулисой с дирижерской палочкой в руках?

Удивительное дело: режиссер умудрился снять кино, которое может претендовать на шедевральность по множеству причин и по такому же множеству до нее не дотягивать. В нем все просто и не просто: сняв, по сути, антикомикс (таких в последнее время выходит предостаточно, где герой полагает, что он супергерой, получает по морде, но не теряет веры, и всем смешно), Иньярриту напичкал его просто невообразимым количеством аллюзий, шуток и пародий.

Следом в ход пошли: великолепный актерский состав, подобранный, к тому же, по четкому плану, и сюжетная линия, в которой все время что-нибудь сталкивается — театр с кино или мужчина с женщиной, далее по списку. И словно страдая от неутолимого стремления к идеалу, режиссер доверил операторскую работу Эммануэлю Любецки: если помните, лауреату «Оскара-2014» за работу над «Гравитацией». 

Вторую статуэтку подряд в одной категории оператор вряд ли получит — а жаль, ведь именно его работа в «Бёрдмэне» стала одной из лучших в году. Вдоволь поразвлекавшись с космосом в фильме Альфонсо Куарона, в этом проекте Любецки словно демонстрирует зрителю, что его зона рабочего комфорта не зависит от пространственных параметров.

Камера в фильме Иньярриту делает все, что ей заблагорассудится — она проваливается в стены, ныряет в экраны гаджетов, ночует на улице, глядя в небо, убегает от персонажей или, наоборот, преследует их, не пропуская ни одного закоулка. Действие при этом происходит главным образом внутри узких театральных коридоров, иногда вырываясь на простор. Впрочем, тоже нарочито построенный, не сбежишь. На исходе первого часа картины — ровно на середине пути — у зрителя начинает немного кружиться голова. 

Благодаря великолепной операторской работе возникает ощущение, что эти безумные ребята сняли всю затею одним бесконечным дублем, не выключая камеру даже по ночам. Дэвид Линч — который прячется в «Бёрдмэне» повсеместно, а иногда, как в сцене нелепого однополого поцелуя Наоми Уоттс с Андреа Райзборо, вовсе и не прячется — должен по достоинству оценить уважение, проявленное мексиканским режиссером.

Непривычное нежелание объектива выбирать себе объект постоянного внимания было свойственно именно фильмам американца — и здесь, когда камера постоянно утрачивает интерес к одному герою, разворачивается на 180 градусов и летит к другому через коридоры и двери, через головы, плечи и руки то театральной публики, то театральных же работников, хочется аплодировать. 

Точно так же хочется аплодировать актерам — это нормально, ведь мы видим не совсем кино в буквальном смысле этого слова. У «Бёрдмэна» куда более, чем двойное дно, и исполнителям основных ролей в нем приходится постоянно играть то себя, то себя в театре, то еще черт знает что. При этом картина абсолютно лишена всякого рода гротескных перевоплощений, реалистичных снов и буйных фантазий, а галлюцинации в чистом виде преследуют только главного героя и мало отражаются на его коллегах и общей обстановке.

В этот чуть ли не телеспектакль не нужно добавлять «магического реализма», который постоянно искушал Иньярриту до этого проекта: более того, здесь предельно упрощены человеческие отношения: эта беременна, эта пытается слезть с иглы, это сволочь, а этот просто хороший человек с бородой. 

Мексиканец тщательно подобрал актеров на главные роли: живущий между интеллектуальным кино и блокбастерами Эдвард Нортон, к примеру, здесь очевидно играет отточенную пародию на самого себя. Кровь, испорченная этим актером многим голливудским режиссерам и продюсерам, измеряется даже не в центнерах: Нортон в стремлении к идеальной игре курочит утвержденные сценарии, материт постановщиков и порой уходит из проекта на середине работы, не получив необходимых уступок.

Рядом с ним в «Бёрдмэне» Наоми Уоттс — парочка уже поработала вместе в «Разрисованной вуали», а самой австралийке на этот раз досталась роль, сплошь состоящая из аллюзий. Достаточно того, что по сюжету ее героиня — киноактриса, мечтающая покорить Бродвей. Вспоминаем «Малхолланд Драйв» и «Кинг-Конг», хихикаем, идем дальше. 

В центр повествования, окончательно смешав сценарий с реальностью, Иньярриту ставит Майкла Китона — он, как и его персонаж, давно вынужден мириться с неумолимо тускнеющей известностью. Китон когда-то играл Бэтмена у Тима Бертона, его герой Ригган стал звездой, снявшись в трех фильмах о Бёрдмане и не один ли черт, на какой твари был основан этот общий для них супергерой?

Весь фильм персонажи старательно перечисляют нам актеров, «на которых тоже напялили плащ» — Роберт Дауни и Джереми Реннер в этих диалогах соседствуют с Вуди Харрельсоном, сыгравшем в одном из лучших антикомиксов под назанием «Защитнег». Иньярриту старательно отворачивается сам и отворачивает героев и зрителя от кинокомикса как явления — он всю дорогу является объектом насмешек и ненависти, и все для того, чтобы в результате состоялось великое примирение субкультур, добытое потом и кровью, причем кровью настоящей. 

Театр в «Бёрдмэне» не держится в голливудской тени — наоборот, он прет на выходца с Фабрики Грёз, словно испанский бык, требуя отдать все силы и даже сверх оных. Нам припомнят все — ведь что для киноартиста неудачный дубль, для театрала — провал, кинозритель не грозит актеру тухлым помидором, а одна разгромная рецензия в профильной рубрике многотиражки значит для спектакля в миллион раз больше, чем тысячи отрицательных отзывов в адрес среднего боевика.

Промотавший свои заработанные на супергеройском кино денежки Ригган приходит зарабатывать на чужую поляну: об этом ему спешат напомнить все, ровно как и о том, что он безнадежно вышел в тираж. Это звучит из уст первых встречных и родных и близких, недаром тема самоубийства явно и невидимо проскальзывает по всему сюжету и завершается на неопределенной, но только на первый взгляд, ноте. 

Об этой картине написано уже очень много и будет написано еще больше: своих «Оскаров» «Бёрдмэн», безусловно, возьмет, хотя бы потому, что театром бредят не только его персонажи — он то и дело снится киноакадемикам, как вечное напоминание о том, где лежит истинное искусство. При этом в России этому фильму уж точно не светит никаких особых сборов — зритель предпочитает ему что угодно, идущее в соседнем зале, не желая взваливать на себя его кажущуюся тяжесть.

Зря это все — за смехотворные в наши времена 18 миллионов долларов Иньярриту создал один из лучших фильмов современности и это не преувеличение: более того, хотя бы для того, чтобы полностью погрузиться в мир, созданный камерой Любецки, нужно смотреть эту картину в кино. В конце концов «Бёрдмэн» громко, хоть и несколько иронично, говорит о любви, а она, как известно, «движет Солнце и светила». Не до шуток.