Я смотрю на изрезанное глубокими морщинами лицо, натруженные руки ветерана, который почти два года был водителем танка Т-34, и думаю, сколько же испытал этот человек, какие муки он вынес. Неловко тревожить Федорова раcспросами, заставлять вспоминать страшное прошлое... Старались вернуться в полк Похоже, за свою почти восьмидесятилетнюю жизнь Федоров разучился удивляться. Взглянул на приезжих корреспондентов из "Амурской правды" спокойно. Мол, приехали так приехали. А нет - сильно не переживал бы. Ни к чему эмоции, когда такое пережито. ...Жил-был мальчик. Мечтал стать врачом, пойти по стопам отца. А тут - война. 1 февраля 1943 года семнадцатилетнего юношу из Свободного призвали в ряды советской армии. Полгода находился на сборах в Завитой, а потом поезд повез его и товарищей в Нижний Тагил принимать боевую технику, те самые знаменитые "тридцатьчетверки". Осмотрели, ощупали, вымазались как черти в машинном масле и поехали на фронт. Даже сидя в боевом танке, до конца не представляли, что такое война. Владилен Степанович хорошо помнит, как он в первый раз пошел в атаку. Сидел два часа в танке и напряженно ждал, когда кончится артподготовка. - Мы были уверены, что после такого обстрела от врага ничего не осталось. Но не тут-то было! Как только мы сунулись - такое началось! Взрывы, грохот, а у Владилена одна забота - не подставить врагу боковину, самое уязвимое место танка. Командир "34-ки" тоже, можно сказать, зеленый, только что окончил военное училище. Младший лейтенант, первый раз на фронте, а держится молодцом. Наводчик и заряжающий тоже не дремлют, бьют врага нещадно. В кабине жар, вокруг ад. Счет времени потерян. "Вперед! За Родину, за Сталина!" - орали вперемежку с крепкими выражениями вчерашние мальчишки. И вдруг прямое попадание немецкого снаряда. Танк загорелся, наводчик и заряжающий погибли сразу, командир и водитель успели выскочить из танка через верхний люк. Владилен был контужен, но через три недели снова вернулся к своим: "Мы обязательно стремились попасть именно в свой полк. Прошел со своими Белоруссию, Прибалтику, Польшу, а войну закончил под Кенигсбергом". Тогда не до медалей было - Вы хорошо помните тот день, который стал для вас последним днем войны? Владилен Степанович, как будто не слышит, долго задумчиво смотрит в одну точку, потом кивает. Он после того боя плохо слышит, но чудо, что вообще остался живым. Ведь он единственный, кто уцелел из экипажа. Сильно контуженного Федорова отправили в один из бакинских госпиталей, где он провалялся на больничной койке девять месяцев, не раз бился в эпилепсии. Словом, война долго не отпускала из своих жестоких объятий 19-летнего парнишку. Только с годами чуть ослабила свои тиски. Болел фронтовик долго, но не сдавался на милость болячкам бывший танкист. - Пожаловаться на советскую власть не могу, - говорит ветеран. - Все сорок лет после победы я почти ежегодно лечился в здравницах Сочи, Крыма, Минеральных Вод. - С фронтовыми друзьями переписываетесь? - Нет. Любительские снимки тех лет храню бережно, помню друзей по именам. - Сколько командиров поменяли? - Около десятка. - А танков? - Семь. На последнем воевал всю зимнюю кампанию 44-х годов. - Помните самое страшное сражение? - Страшно было всегда. Федоров долго молчал. Может быть, он вспомнил сгоревших друзей в том самом последнем танке. - В девятнадцати километрах от меня при взятии Кенигсберга был ранен генерал армии, самый молодой командующий 3-м Белорусским фронтом Черняховский Иван Данилович, - вздохнул старый воин. - Пока довезли до госпиталя, он скончался. Тридцать девять лет ему было... Какие люди умирали! К Владилену Степановичу подходит жена и гладит его по плечу: - Ему хотели присвоить звание Героя Советского Союза. Даже объявили перед строем. Политрук подготовил необходимые документы, но погиб. И документы пропали вместе с ним... - Не до того было там, на фронте, - вмешивается ветеран. - Шли и шли вперед, чтобы немец не очухался. Одна награда, между прочим, меня нашла, правда лет через десять после войны. По нашей просьбе Владилен Степанович надевает свой фронтовой, как он говорит, пиджак: три ордена (фронтовых) Великой Отечественной войны, две "Красные Звезды", две медали "За отвагу". Война его не оставит никогда В мае сорок шестого он наконец-то вернулся в Свободный. Отец не воевал, "был в броне", по словам Владилена Степановича. "А сын, получается, тоже был в броне, - подумал я. - Правда, не всегда то железо спасало". Поначалу бывший фронтовик двинул в чиновники, стал секретарем райисполкома, а потом, закончив в Благовещенске медицинские курсы, стал рентгенологом. Но проработав лет двенадцать, ушел в рабочие на вагоноремонтный: надо было поднимать троих детей. На заводе газорезчику платили в два раза больше, чем технику на флюорографии. - Плясал мой муж великолепно, - улыбается Елена Григорьевна. - На танцплощадке мы и познакомились. Первого мая в этом году было пятьдесят один год как мы муж и жена. Муж у меня хороший, уживчивый, да больно скромный. Поторопился квартиру получать эту, хотя можно было рассчитывать и на двухкомнатную. Мол, нам хватит. Двадцать лет назад это было... - Живем мы неплохо, - кашлянул Владилен Степанович. - О нас не забывают. Местное телевидение "Регион" будет короткометражный фильм обо мне снимать. Дети у нас хорошие, самостоятельные, приезжают часто в гости. Девятнадцать лет я был председателем совета ветеранов, но уже два года освободили от должности по болезни. Расспрашивать подробности самочувствия я не стал. Его осипший натруженный голос как бы сам говорил о неважном здоровье. Но мне казалось, что Федоров охрип уже давно, когда пытался перекричать грохот боя там, в танке. Судьба не жаловала Владилена Степановича. Казалось бы, всего два года продолжалась для него война, а ведь не отпускает до сих пор, напоминает незалеченными душевными ранами уже шестьдесят лет. Всего лишь два года, но какой рубец на всю жизнь! Впрочем, разве только у него одного? Кто вернулся с боевых сражений, никогда уже не будет прежним. Не выдерживает человеческая психика угрозы постоянной смерти, невозможно спокойно видеть столько трупов и страдания, а потом забыть раз и навсегда. Сегодняшний день, увы, тоже приносит мало радости танкисту, не однажды горевшему в танке. - Поставили все с ног на голову, - ругается Федоров. - Зачем врут, что в сорок пятом году победили американцы? Мы бы и без второго фронта победили! А что творится на вагоноремонтном заводе, где я знал, как говорится, каждый винтик? Завод "Автозапчасть" распилили китайцам на части. Посмотрел, что там осталось, и сразу война вспомнилась - такое там разорение. Наш пока еще держится, но где гарантия, что и он не сдохнет? Как задумаюсь об этом, сразу сердце стонет - боль непередаваемая. Сын мой, Саша, орденов моих насмотрелся, тоже решил Родину защищать, стал военнослужащим. Но в армии сегодня несладко: не та сегодня наша защитница, да и отношение общества к ней сильно изменилось. Помню, раньше человек в военной форме вызывал повсюду уважение, а сейчас в цене другой. Не тот, что бережет родину, а наоборот - продает. Тяжело мне все это видеть. От этого тяжелые раны, полученные в Бобруйске, под Кенигсбергом, начинают ныть еще сильнее. Такое ощущение, будто война и впрямь не закончилась. - Но жить-то надо, - встает Владилен Степанович. - Пойду проветрюсь. Обожаю подледный лов... Хватит мне на сегодня войны. - А то опять завтра под утро закричит: "Вперед, в атаку!" - вздыхает его верная спутница.

Возрастная категория материалов: 18+