Страшнее, чем в аду - Было это в июне сорок четвертого, мы освобождали Карельский перешеек. Собрались форсировать реку Свирь, - вспоминает ветеран. - Целую неделю готовили чучела, набивали соломой и тростником. Автоматы вырезали из дерева - детство вспомнили, как мальчишками мастерили оружие для игры в «военку». Но тут мы уже не играли. - Чучела зачем? - не могу удержаться от вопроса. - Что за театр? - Вот именно, театр, - довольный, улыбается бывший фронтовик. - Переправа была ложная. Требовалось засечь огневые точки противника. Поразить их и потом без потерь переправляться на другой берег... Сбили плоты, посадили на них манекены. Понятно, приодели истуканов, шинели натянули, каски нацепили. Издалека от людей не отличишь. Но плоты сами по себе не двигаются. Вызвались двенадцать добровольцев. Все понимали, что они идут на верную смерть... Слушаю и думаю, как это противоестественно: погибнуть в восемнадцать, в девятнадцать лет, когда жизнь только начинается. Но война не выбирает, кто молодой, кто старый. - Артподготовка шла два с половиной часа. Мы до такой степени оглохли, - вспоминает Александр Николаевич, - что не слышали даже друг друга. Дышать тяжело - сплошная завеса дыма. Земля трясется, снаряды воют. Мелькала мысль: наверное, в настоящем аду не так страшно, как здесь. После артподготовки начали по-настоящему форсировать реку. Больше половины расстояния нашим плотам и лодкам удалось преодолеть незамеченными, а потом началось светопредставление! Заработал вражеский дот, которому удалось уцелеть во время нашей бомбардировки. Ребята попрыгали в воду: одной рукой держатся за плоты, другой гребут к берегу. А немец расстреливает в упор. На моих глазах командира минометного расчета старшину Ивана Монастырхина пулеметной очередью прошило насквозь. Осколки снарядов пробили лодку в нескольких местах, она затонула вместе с минометом. Мы вплавь добрались до берега. Выскочили - и к доту. Забросали гранатами, уцелевших немцев добивали штыками. Много наших тогда полегло. Меня ранило в правую ногу. Гонору - через край, я от госпиталя отказался! Но все равно три недели пришлось проваляться в полковом медсанбате. После форсирования мы без остановки прошли более восьмидесяти километров, освобождая села и города Карелии. До сих пор перед глазами тот город - Лодейное Поле называется. Тогда я получил свой первый орден - Славы 3-й степени... Потом, добавлю я, были у Семенова медали «За отвагу», «За боевые заслуги», орден Великой Отечественной войны II степени и многие другие. В общем, три ордена и двадцать восемь медалей. Самые памятные и самые ценные для ветерана - медали за взятие Кенигсберга, Вены, Будапешта, за освобождение Праги. Несколько лет назад у фронтовика обострились проблемы со слухом. Думаю, что все началось в ту памятную ночь форсирования реки Свирь, когда девятнадцатилетний паренек не слышал вокруг ничего, кроме воя снарядов... 1300 шагов в небо Забрали Семенова в армию в декабре сорок второго, когда ему было семнадцать лет. Не один отправился на фронт Александр, вместе с ним еще два родных брата. Повезло, все остались живы - старший не сгорел в танке, а средний не утонул на корабле. - Три брата, - улыбается Александр Николаевич, - и три разных рода войск! Я был десантником. Свой первый прыжок с парашютом он помнит, как сейчас. Страшно было до безумия. Поднялся в воздух четырехмоторный самолет «ТБ-3», открылся бомбовый люк. Раскрытие купола тогда было только ручное. Ринулся в бездну паренек... За первым прыжком был второй, третий, в том числе и в тыл врага. В общей сложности - 1300 прыжков, ведь в своей дивизии отслужил тридцать три года. Но сказать, что сотый или тысячный шаг в небо дался легко - значит солгать. - Книги о войне читаете? - интересуюсь. - Правду там пишут или сочиняют? - Очень многое писатели преувеличивают. В основном те, кто никогда не воевал. Любят расписывать победы, преуменьшают количество убитых наших и увеличивают число убитых немцев... Сейчас называют официальную цифру потерь с нашей стороны - 27 миллионов. Но думаю, это не окончательная цифра. Скорее всего, было больше... Шли в бой не ради славы О чем бы мы ни говорили, Александр Николаевич постоянно возвращается к войне. Это как заноза, которую никогда не вытащишь, она всегда будет напоминать о себе. Нам, не знавшим войны, трудно представить душевные муки людей, однажды попавших в страшную бойню. Даже если уцелел человек, душа все равно покорежена. - Я командовал разведротой, - рассказывает Семенов. - Мы получили приказ: любой ценой достать «языка». И не рядового, а офицера. Взяли мы в Венгрии в плен помощника начальника штаба одной из эсэсовских дивизий. Стали отходить к своим, и тут нас атаковала группа немцев. Пришлось вступить в рукопашный бой. Но «языка» все-таки доставили по месту назначения вместе с его важными бумагами. Спрашиваете, не жалко ли мне было тех немцев? Нет, не жалко. Мы их не звали, они сами пришли нас убивать. А вот лица ребят, которых не удалось спасти, донести до госпиталя, до сих пор стоят перед глазами... После Победы оказался Семенов на Дальнем Востоке. Человек военный: поступил приказ о переводе, взял под козырек, собрал нехитрый скарб - и вперед... Назревала война с Японией. В секретном порядке 37-й гвардейский Свирский Краснознаменный воздушно-десантный корпус перебазировали на Дальний Восток, в Приморье. Но повоевать не успели, война быстро кончилась. А потом опять перевод - уже в Амурскую область. Войну Семенов закончил в звании старшего сержанта. И еще на тридцать лет остался в армии. В 1975 году вышел на пенсию. Последняя должность - командир взвода полка в чине прапорщика. В Свободном 26-летний фронтовик повстречал на танцевальной площадке девушку Лиду. Привыкший брать штурмом (почитай, четыре европейских столицы атаковал), он через месяц расписался с любимой в загсе. Сейчас уже подрастают внуки. Так что Семенов справедливо считает себя настоящим амурчанином. Окончив Высшую партийную школу, работал в горкоме партии инструктором, секретарем партийной организации комбината коммунальных предприятий Свободного. Власти о Семенове не забывают, да и он сам время от времени дает о себе знать. Регулярно пишет статьи в местные газеты, выступает с рассказами о пережитом в школах и интернатах Свободного. Цветы от земляка В прошлом году был Александр Николаевич на 60-летии форсирования Свири и обратил внимание на стелу: один из 560 захороненных в братской могиле - свободненец! Григорий Андреевич Екимов, Герой Советского Союза. Тоже, оказывается, освобождал город Олонец, но ему не повезло выжить... Живые цветы от земляка земляку легли к подножию постамента. Приехал Николаевич домой, написал в газету о своей «находке»: вдруг найдутся родственники, прочтут. Десять лет назад на Лодейном Поле повстречал Александр Николаевич старого боевого друга, разговорились. А тот, оказывается, курирует от русской стороны комитет в Париже. Тот самый, где присваивается звание «Гражданин Мира» тому, кто долго и целеустремленно ведет общественную антимилитаристскую деятельность. Попросил прислать соответствующие документы. Александр Николаевич собрал и выслал. И вот уже десять лет бывший фронтовик является гражданином Мира. А еще он - почетный гражданин Свободного с августа прошлого года. Дотошный читатель спросит, а удостоверение гражданина России Семенов тоже имеет? Безусловно. Я имею в виду не паспорт. Не каждый обладатель этого документа -патриот страны. Лучшее свидетельство его не напрасно прожитой жизни - грудь в медалях и орденах. Зря столько не дают. Их надо заработать потом и кровью...

Возрастная категория материалов: 18+