Простите меня, я вас любил всех, а маму всех больше, потому что она мать, и дороже матери нет никого на свете. Шлю, мама, тебе то, что просила, - волосы с моей головы. Вот тревога, кончаю. Целую всех вас крепко. Виталий. Вот еще немного. Дорогая Аличка, сестренка. Прошу тебя - береги маму. Я ее, как сейчас, вижу, прощаюсь с ней, слезы ее умывают мое лицо, руки сжимают мои плечи. Прощайте, мои дорогие. За твое счастье, Аличка, бьюсь с немцами». 13 лет спустя Последнее предсмертное письмо. «Я любил», - пишет о себе в прошедшем времени еще живой человек. Что должен был испытывать этот парнишка, навеки прощаясь с жизнью, нам не дано знать. Неистребимой любовью дышит каждое его слово. Но и холод смерти ощутим даже сейчас, спустя 64 года: «Прощайте...» А каково было читать эту последнюю весточку матери? Весточку, которую Анна Васильевна получила через 13 лет после окончания войны. Вызвали мать в военкомат. Военком усадил ее. Не волнуйтесь, говорит, мамаша, вот какая история. И рассказал, как попало к ним письмо Виталия. - Еще весной 1942 года заезжал к нам один солдат. Геной его звали, фамилию запамятовал. Он служил в одной части с вашим сыном, дружил с ним. Рассказал, как они воюют, упомянул, что у них уговор есть. Если кто из них погибнет, то другой возьмет себе шинель павшего друга. А в кармане должно быть обязательно письмо для родных. Кончилась война. Гена вернулся домой очень больной. Через несколько дней умер в больнице. Шинель его старик отец повесил в чулан. Там она и провисела 13 лет. Потом, видимо, понадобилась. Достали, а во внутреннем кармане зашито суровой ниткой письмо. Старик думал сначала, что сын писал. Оказалось - нет. Шинелька-то Виталика была. По указанному адресу старик разыскивал семью Кириенко. Но не нашел. Тогда знакомые посоветовали обратиться в военкомат. Мы нашли ваш адрес. Жил-был парень - Его вызвали в училище быстро, - рассказывала мать Виталика. - Сын только что сдал экзамены на аттестат зрелости. Даже не был на выпускном вечере и не простился с отцом, которого как раз не было дома. «27 июня 1941 года. Шлю вам курсантский привет. Меня зачислили в училище. Буду учиться на танкиста-радиста. «10 июля 1941 года. Я пишу вам второе письмо. Нахожусь в лагере. Природа очень хорошая: лес, горы, река. Только очень жарко, на гимнастерке соль выступает. Нахожусь на хорошем счету, доверяют командовать людьми. Командиры справедливые. Меня любят. С ребятами организовали джаз-оркестр. Я ударник - во!» - Он с ребятами еще в школе организовывал джаз. Дома иной раз натянет веревку, прицепит к ней бутылки и такую мелодию отобьет на них, что любо-дорого слушать. Он всегда был веселый, жизнерадостный. И музыкой увлекался, и стихи писал. «25 декабря 1941 года. Добрый день, мои дорогие. Шлю вам боевой привет! Сейчас я нахожусь в действующей армии... За меня не беспокойтесь. Двум смертям не бывать, а одной не миновать. Мама, ты не обращай внимания, что я плохо пишу, ведь две ночи не спал. Нынче ночью самолет сбивали - все небо красное было. Недавно получил благодарность от самого полковника за отличное выполнение задания. Мой адрес «Полевая станция N 868 О. Б. С. Целую Таля». «9 февраля 1942 года. Сообщаю, что нахожусь на Северо-западном фронте около Витебска. Идут жаркие бои за город. Немцев бьем крепко, но и нам достается... Недавно я с донесением заехал на занятую немцами территорию. Три дня скрывался у партизан, после вышел к своим. Лошадь мою убило в перестрелке, едва успел соскочить. Но достал другую. Приходится трудно. На картинах войну смотреть - чепуха! А вот когда сам испытаешь... Как ваше здоровье? Я немного простужен, потому что пять суток пришлось ночевать в лесу...» - Виталий дома никогда не болел. Увлекался спортом, хорошо плавал. Летом, хоть мы и ругали его за это, уходил на стройку - работать каменщиком. Был он высокий, широкоплечий, ходил в летной куртке. Еще в 8-м классе увлекся авиацией, занимался в аэроклубе, летал на самолете, прыгал с парашютом, - говорила Анна Васильевна. - В десятом классе зимой сдал экзамены в летное училище. Но мы отговорили его с отцом и бабушкой. Очень боялись за него: в воздухе ведь - не на земле. Нас он любил и согласился перевести документы в училище связи. «23 февраля 1942 года. Я ранен 12.12.42 под деревней Б. Много моих товарищей погибло или ранено. Сейчас разворачиваются очень горячие бои, особенно на нашем участке. Нахожусь в 60 км от фронта в полевом госпитале. Условия расхваливать не буду. Осколок из раны еще не вынули. Все жду, когда отправят в тыл. «1 марта 1942 года. Временно лежу в лазарете в городе Торопце. Раны начали понемногу заживать, вот только в ноге еще сидит осколок. Рука уже двигается. На животе рана оказалась несерьезной. Город Торопец в Калининской области. Два месяца назад я выбивал из него немца. Жалко, что не могу прислать своего адреса, так как меня все время перевозят». «31 июля 1942 года. Получил от вас письма. Они произвели на меня очень плохое впечатление. Особенно беспокоюсь о папе. Мне кажется, вы что-то скрываете от меня. Папа, прости меня, что с тобой не простился при отъезде. Меня так неожиданно вызвали. Я за вас мстил и буду мстить фашистам до последней капли крови, до последнего вздоха. За вас и за Родину... До свидания. Папа, крепись! Дожидайся меня. Виталий». В каждом письме Виталий беспокоился о здоровье отца, бабушки. Анна Васильевна не могла ему написать правду, ведь на фронте и так тяжело. Сын так и не узнал, что бабушка умерла в начале января 1942 года. А неделю спустя умер и его отец Иван Петрович. Мать же писала на фронт, что все в порядке... «25 ноября 1942 года. Вчера нам зачитали приказ о присвоении звания лейтенанта, по должности командир батареи. Нынче выпускной вечер - и едем в часть». «26 ноября 1942 года. Дорогие мои, шлю вам привет и последние строчки из Москвы: Я лейтенант, Два кубика горят. Я поведу бойцов на запад, Чтоб захлестнулся черный гад. Я еще не забыл стихи. Документы получены. Сейчас зовут на построение. Крепко целую. Виталий». «28 декабря 1943 года. Шлю вам свой боевой привет и поздравляю всех с Новым годом. Я надеюсь дожить до него, хотя и обстановочка сложная стала. Пишу при свете огня в печи. Ночь. Светящиеся пули летят над головой. Нынче был огневой налет на нас, но пока все благополучно. Maма, ты не расстраивайся. Война без жертв не бывает, кому-то надо воевать. По правде сказать, эта война родила меня, ввела в жизнь, поставила на твердый грунт... Спать здесь совсем почти не приходится. Утро с вечером путаешь. Вот уж кончится война, отосплюсь. Мама, ты думаешь, что здесь каждую минуту находишься под впечатлением войны? Ничего подобного. Стоит немного освободиться от дел, мы с ребятами песни поем. Частенько вспоминаю наши мирные вечера: течет река, а я с ребятами что-нибудь на берегу изображаю или с девчатами гуляю. Жалко, девчат мало любил. Любил только од-ну, и сейчас только ее люблю. Сам не знаю, как привязался к ней. Ведь есть девчата и красивей, а тянет к ней». - Девушка у него была Муся Злодеева, сероглазая брюнетка. Когда Виталий оканчивал школу, она училась в 9-м классе. Они с детства дружили. Всегда вместе. В каждом письме приветы слал, а то прямо писал: прочитайте вместе с Мусей, - вспоминала Анна Васильевна. - Хорошая девушка. Она часто навещала нас, оставаясь верной Виталию. «20 января 1943 года. Недавно подал заявление в партию». «8 февраля 1943 года. Ты, мама, пишешь, чтобы я покупал себе покушать. Но где же здесь купишь, когда немец от нас в 200 метрах! Днем совершенно не высунешься - бьет снайпер. Но я на днях убил двух фрицев. И еще буду их бить». Живая нить Фронтовые письма - живая нить, соединившая разлученные войной людские сердца. Это с одной стороны, а с другой - исторический документ величайшей ценности, отмеченный печатью времени. Эти письма простого русского паренька передал в наш музей Василий Дмитриевич Василенко. Виталий Кириенко был братом его жены, той самой сестренки Али. Солдатские треугольники и то самое предсмертное письмо, написанное на куске рубахи, представлены на отдельном стенде нашей музейной экспозиции. А сколько таких же - веселых, влюбленных в небо и спорт, недолюбивших, не познавших счастья отцовства, навсегда ушли за 66 минувших лет из людской памяти, из истории, не оставив после себя ни строчки, ни фотографии. Они и сейчас продолжают уходить - с каждым выброшенным семейным альбомом или связкой фронтовых писем. Только от нас с вами зависит, сохранится ли память о самой кровопролитной и жестокой войне ХХ века. Если чувствуете, что весточки ваших родных, сражавшихся на фронтах Великой Отечественной войны, не дороги детям и внукам, значит, им место в музее. Ольга Камоско, директор Белогорского краеведческого музея.

Возрастная категория материалов: 18+