Более того, давно никто не удивляется нашествию иностранцев на российских турбазах. Наши родные просторы бороздят толпы европейцев, внезапно усмотревших в российской глубинке ту самую, первозданную, порой даже экстремальную красоту. Чем может быть привлекателен отпуск на родине, попытался выяснить корреспондент «АП», выехав в одну из наименее известных байкальских деревушек. Впрочем, малоизвестным село Большое Галоустное пока можно назвать лишь с точки зрения среднестатистического россиянина. В дальнем зарубежье о нем едва ли не песни слагают. Вместо Анапы Один из уникальнейших водоемов мира вновь популярен. В этом невольно убеждаешься, сделав лишь первый шаг на перрон любой из станций Иркутской, Читинской областей либо республики Бурятии. Масса рекламных баннеров на зданиях и рекламных модулей в газетах пестрят предложениями посетить Байкал. Кажется, география мест отдыха простирается по всему побережью озера. Создается впечатление, что операторы от турбизнеса готовы показывать каждый камень, с чьей-то легкой руки переименованный в памятник природы, или покрытую свежим лаком старенькую деревушку под вывеской «исторический музей под открытым небом». В поисках подвоха (старая журналистская привычка) решил сразу выбросить из поля зрения все предложения об однодневных экскурсиях по кругобайкальской железной дороге и комфортабельном отдыхе на пляжах так называемого Малого моря (там вопреки предубеждениям вода действительно прогревается до 23 градусов, имеются песчаные пляжи, фейерверки, дискотеки и прочие буржуйские навороты). Захотелось посмотреть, чем живет тот самый легендарный необлагороженный Байкал, о котором говорили на уроках географии и по вечерам рассказывали родители. Нам бы воду похолоднее да цивилизованности поменьше. Долго искать не пришлось. По совету знакомых добрался до иркутского автовокзала и стал спрашивать у прохожих автобус до Большого Захолустья. Переворот в сознании произошел при разговоре с первым встречным, а вернее - встречными. Кучка людей самых разных возрастов, но непременно с большими горными рюкзаками, с минуту разглядывала меня как инопланетянина, а потом чуть ли не хором намекнула, что Захолустье давно в прошлом. Сегодня Большое Галоустное вновь именуется в народе своим первоначальным именем - тем, что указано на карте. На очевидное захолустье оно давно не похоже. Поняв юмор знакомых, отправивших меня на очевидный розыгрыш, спорить с туристами не стал - Галоустное так Галоустное. Хотя в душе послал их к Черному морю, ну или, на худой конец, к Средиземному. Даже потом все три часа пути в душе искренне удивлялся: «И чего вам не сидится где-нибудь в Анапе?» И еще одного не мог понять - в Иркутске один из путеводителей на полном серьезе уверил, что о приюте для странника из Приамурья он договорился с поляками. Вдаваться в подробности не было ни времени, ни желания, главное, чтобы встретили по-людски. Обман зрения По-людски оказалось не то слово. Вопреки ожиданиям в Большом Галоустном «туристы» разбрелись в разные стороны. Оказалось, что это не одна группа, а совершенно разные, не знакомые друг с другом люди, решившие провести выходные и отпуска на природе, так сказать, вдали от сует. По пути оказалось лишь с плохо понимающими по-русски иностранцами, твердившими лишь одно слово: «Вилимоука». Встретившая нас у автобуса приятная пожилая женщина по имени Надежда сразу развеяла все сомнения в происхождении попутчиков - жить действительно предстояло с поляками. Сказать, что сие известие напугало, будет неверным, скорее озадачило - хотелось первобытного единения с природой, которое по соседству с чопорными европейцами могло быть сведено к нулю. Как-никак придется держать себя в руках, дабы державу не позорить. Вилимовкой оказалось довольно уютное подворье с симпатичным двухэтажным деревянным коттеджем (спальным корпусом), настоящей русской баней, небольшой бревенчатой избушкой, выполняющей функции административного корпуса и кухни одновременно. Есть еще огороженный добротным дощатым забором большой двор, в центре которого желающие разбивают палатки. Рукомойник и прочие удобства на улице, что, впрочем, нисколько не испортило общего впечатления. Туалет типа гальюн, мало того что лакирован, снабжен стульчаком, так еще и обеспечен небольшой библиотекой. Реализуя естественные надобности, можно почитать, к примеру, свеженький детективчик Дарьи Донцовой или полистать модные журналы. Спрашивать у хозяев было неудобно, поэтому пришлось гадать, почему собрание туалетной литературы преимущественно русскоязычное. Впрочем, размышлять пришлось недолго, чуть позже станет понятно почему. Одним словом, кругом сплошная экзотика, столь востребованная иноземной душой. Среди сплошного польского «бжи» и «пши» то и дело слышалось американизированное: «Рашен Кантри». Пожелать им приятного аппетита тоже оказалось затруднительным. Ну не понимает польское подрастающее поколение слова «приятный», поэтому сошлись на одном из наиболее известных английских словечек. В итоге все время, перед тем как затолкать в рот ложку, говорили друг другу: «Бьютифул апети». Со «спокойной ночи» оказалось проще, и каждый вечер расставались посредством фразы: «Добро ноци». После плотного сытного ужина в первый же вечер скорая помывка в бане и прогулка непосредственно к цели путешествия. Несмотря на то что байкальские волны хорошо видны из-за забора «Вилимовки», добраться до побережья в первый же вечер так и не удалось. То ли воздух и вправду небывало прозрачен и видимость предметов на расстоянии обманчива, то ли по какой другой причине, но через час ходьбы такой близкий берег так и не приблизился. Как говорится, сплошная загадка природы в виде огромной чаши емкостью 23000 квадратных километров, окаймленная бархатно-зелеными высотами, очень напоминающими предгорья Кавказа. Еще пришлось поймать себя на мысли о постоянной потребности курения. Как позже объяснил один из местных, во всем виноват переизбыток кислорода. Организм начинает бунтовать и требовать все большего количества столь привычных для легких отравляющих веществ. Музыкальный шок Зрительное впечатление оказалось далеко не единственным из обманчивых сюрпризов первого вечера. Хоровое пение поляками традиционных советских песен на чистейшем русском языке сегодня кого угодно введет в ступор. А начиналось все, казалось бы, тихо и вполне спокойно. Откуда-то подошла группа поляков среднего возраста, тихо-мирно развела костер, и вот тут-то пришлось испытать шок. Панове, которых так мрачно малюют сегодня отечественные новости за их слепую приверженность постылой американщине, ПРО и НАТО вместе взятым, единоголосно затянули: «Миленький ты мой, возьми меня с собой...» Честно скажу, стоял, раскрыв рот, пока они репертуар не сменили, вернее, даже не сменили, а продолжили другим, но, несомненно, нашим, до боли родным шлягером: «По диким степям Забайкалья». Не в силах более терпеть столь наглый плагиат, в котором иноземцы умудрились не исковеркать ни одного слова, тронул за плечо одного из участников дружного ансамбля. - Поляки, перешагнувшие сорокалетний рубеж, выросли на этих песнях, - добродушно улыбаясь, ответил Збжишек (мужик в шортах и с благородной сединой у висков, по внешнему виду напоминающий партноменклатурного советского пенсионера). - Во времена Варшавского договора русский язык в польских школах изучался на уровне обязательного предмета, а в стране считался вторым государственным. Сегодня многое изменилось, но перед поездкой на Байкал мы с друзьями специально достали старые школьные тетрадки и освежили песни в памяти. У вас есть такой душевный фильм, где героиня говорит о том, что каждый советский человек хотя бы раз в жизни побывал в Сочи. У нас считают, что каждый поляк хотя бы раз в жизни должен увидеть Байкал и спеть на его берегу то, что разучивали в школе. После такого ответа стало понятно, что разговоров о политике с ними лучше не затевать (если честно, то поначалу язык чесался), просто не хотелось портить душевного равновесия, установившегося над «Вилимовкой», и не портить отдых ни себе, ни им. Так и жили в условиях идеологического моратория, тем более что душевный песенный мотив так смачно укладывался на другой, не менее музыкальный и на большинстве языков мира звучащий, как: «Рашен вотка». Однако то, что эти, казалось бы, политические оппоненты на самом деле такие же, как мы, понял только утром, когда Збжишек показал на початую бутылку «Столичной» и недвусмысленно щелкнул себя пальцем по горлу. Теперь ни за что не поверю в то, что европейцы не опохмеляются. Правда, столь востребованный на больную голову процесс у поляков можно считать весьма и весьма условным. Мало того что бутылка уже была начата, так они еще и не смогли ее хотя бы до половины «уговорить» за время завтрака. Кипучая жизнь Жители Большого Галоустного, как, впрочем, и других многочисленных населенных пунктов, разбросанных вдоль побережья, сильно отличаются от своих сельских «коллег» в других регионах России. Прогуливаясь по тихим деревенским улицам, невольно отмечаешь видимое равнодушие со стороны местных. Никто не провожает тебя пристальным изучающим взглядом. Видимо, привыкли к обилию приезжих. Такое чувство, что всем давно до фонаря, на каком языке лопочет прохожий на улице, во что он одет и какие слухи разносит. Практически первозданная природа и близость к озеру, называемому не иначе как «Жемчужиной Сибири», сделали свое дело. После мрачного забытья, которое Байкал пережил в девяностых годах прошлого века, озеро вновь наводнили толпы отдыхающих. В сопках разбросаны многочисленные палаточные лагеря и юрт-кемпинги, а на деревянных домах то и дело встречаются объявления типа «Сдаем комнату». Среднесуточная цена за кров колеблется от 250 до 350 рублей без учета бани и питания. Хочешь помыться и не тратить время на готовку, плати дополнительно, поэтому лучше искать так называемые комплексные варианты - дешевле выйдет. С начала века спрос на байкальские окрестности настолько вырос, что Большое Галоустное (опять же это касается и других сел) действительно приобрело процветающий вид. На сдаче комнат местные успевают заработать даже за сравнительно короткий сезон приличные деньги, которых вполне хватает для перезимовки. К слову, телевизоры в квартирах пока большая редкость - техническая возможность телетрансляции в горный район появилась лишь год назад, когда стало очевидным превращение бывшего «захолустья» в своеобразную туристическую Мекку. Внешнее благополучие серьезно портит участившееся строительство туристических баз и частных коттеджей прямо на берегу озера. Областные власти на подобные вещи почему-то закрывают глаза, хотя по многочисленным законам ближе 500 метров от воды на Байкале любое строительство запрещено. Кстати, утром пришлось осознать свою ошибку, обнаружив, что с западной стороны озеро вплотную примыкает к селу. Поэтому вечерняя прогулка до побережья в другую сторону, окончившаяся обманом зрения, оказалась напрасной. От пока еще не восстановленных пристаней то и дело отходят загруженные туристами теплоходы, яхты и различного рода баркасы. Даже здесь на, казалось бы, необлагороженном участке «жемчужины» жизнь кипит. Дорогое гостеприимство Хозяйка «Вилимовки», привлекательная молодая женщина Ирина, в прошлом сибирячка, а ныне гражданка Польши, призналась, что закрепиться на Байкале заставил случай. По окончании одной из иркутских школ потомственная полячка по приглашению Польского общества отправилась учиться в Варшаву. Модно было в те годы представителям этнических меньшинств отправляться на родину предков. Кто помнит - советских евреев после перестройки и падения «железного занавеса» потянуло в Израиль, немцы выстроились в очередь на Берлин, поляки тоже захотели присоединиться к европейскому сообществу. Окончив университет, Ирина вышла замуж и решила показать мужу-поляку все прелести байкальской природы. Каково же было огорчение, когда вместо госте-приимной радости встречи иностранные туристы почувствовали себя ущемленными на Ольхоне. Байкальский народ, заслышав акцент либо изучив паспорта приезжих и сообразив, что перед ними иностранцы, сразу же делал наценку на все. Кстати, иностранцам поездка на Байкал и сегодня обходится в копеечку. За один только комплекс экскурсий им приходится выкладывать до двух с половиной тысяч долларов. - В Польше уровень жизни такой же, как и в России, - делится Ирина. - Многие из моих клиентов всю жизнь деньги копят для поездки на Байкал. Я сама здесь живу только летом, а зимой все мама контролирует. Кстати, поляки иногда и зимой приезжают. Это экстремалы, желающие пересечь озеро на лыжах. После нашего с мужем первого посещения Байкала появилась мысль построить здесь небольшую турбазу, где поляки могли бы чувствовать себя комфортно и в плане финансовых затрат, и жить вроде как среди своих. Купили участок земли и потихоньку отстраиваемся. Немногие из туристов задерживаются надолго: в большинстве своем переночуют пару раз, адаптируются, а потом уже дальше идут. Раз случилась возможность вырваться на Байкал, так надо все успеть посмотреть. Ирина специально не стала полностью подгонять свою обитель под евростандарты. Хотят поляки экзотики - пусть получают по полной программе. Набродившись по окрестностям, туристы непременно тянутся в баню. Она для них как магнит и таит множество тайн. Поначалу ищут в ней душ, потом умудряются помыться гурьбой в одном тазике и спрашивают, куда сливать использованную воду. Плескать ее прямо на деревянный пол для многих считается противоестественным. Зато, попривыкнув и поняв все прелести настоящей парилки, выражают намерение соорудить нечто подобное на своих родных подворьях в Польше. В немногочисленной администрации «Вилимовки» есть еще трехлетняя Зося - дочь Ирины и человек с двойным гражданством. Зимой живет в Польше, а летом непременно требует отправки на Байкал. Вместе с мамой. Чемодан камней С приобретением земли семья Ирины не прогадала. Хозяйка призналась, что со времени покупки пустыря под «Вилимовку» стоимость участка выросла в несколько десятков раз - еще один признак интенсивности развития туристической моды на Байкал. Туристов, как российских, так и иностранных, сейчас не надо калачом манить. Сами едут по сопкам побродить да «поговорить» со священным озером. Сидя на берегу, сам неоднократно ловил себя на размышлениях о вечных темах. Здесь одни только камни можно собирать часами. Кромка воды усеяна самыми разнообразными породами, каждую из которых хочется засунуть в карман. Останавливаешься лишь, когда карманы растягиваются до щиколоток, а ставшие неподъемными брюки приходится поддерживать руками. Многие туристы так и делают - вывозят прибрежные голыши целыми чемоданами. Совсем уж неописуемое чувство - стоять на вершине самой высокой в окрестностях горы (в моем случае это была гора Шаманка) и чувствовать себя человеком. Правда, восхождение в одиночку чревато последствиями - тропы то и дело граничат с отвесными скалами. Одним словом, отправиться в пропасть - пара пустяков. Плюс ко всему вышеперечисленному великолепию напрашивается байкальский загар - это уже не легенда, а проверенный (в прямом смысле слова на собственной шкуре) факт. Всего за пару дней кожа приобретает шоколадный оттенок. Объектами пристального внимания приезжих остаются храмы - создается впечатление, что на Байкале буквально каждый километр пропитан православием. К вере там народ крайне серьезно относится. в том же Большом Галоустном церковь Святителя Николая (покровителя моряков) возвели, даже несмотря на относительно малое количество прихожан. По признанию матушки Ларисы, среди постоянных посетителей всего несколько старушек. Зато помолиться и поставить свечку можно даже вдали от поселений. Во время одного из походов прямо в чистом поле набрел на неказистую избушку, увенчанную крестом. Оказалось, часовня. Дверь открыта, а внутри небольшой каморки аскетичное убранство, иконки, вязаные половики, подсвечники и кучка сигарет на специальном подносе. По признанию местных мальчишек, таким образом буряты благодарят высшие силы за хороший улов. Не принято, оказывается, у бывших язычников свечи ставить, однако и вхождения в православные пределы они не избегают. Много рассказывать о самом озере и его населении, пожалуй, не имеет смысла - написано об этом невообразимое количество статей, рефератов и книг. Если в двух словах, то вода в нем по-прежнему суперпрозрачная и кишит живностью. Леса тоже не страдают от опустошенности. Как говорится, лучше один раз увидеть, а равнодушным уж точно не останешься. Забросив в волну традиционную монету (чтобы еще раз вернуться), ловишь себя на мысли об отсутствии тоски по забытым телевизору и сотовому телефону. Лишь понимаешь, что Байкал по-прежнему та самая загадка природы, которую так интересно и приятно разгадывать. Андрей Анохин. Байкал.