Оказавшиеся у руководства управления НКВД политические авантюристы Говлич и Перельмутр, преследуя карьеристские интересы, под флагом борьбы с врагами народа широко применяли массовые аресты граждан. Фабриковали дела о не существующих в действительности заговорах и контрреволюционных организациях, санкционировав массовое применение к арестованным избиений, пыток, подлогов и провокаций, запрещенных советскими законами. План по арестам В эту противозаконную работу Говличем и Перельмутром было втянуто большинство оперативно-следственных работников УНКВД, впоследствии также оказавшихся на скамье подсудимых. Начало массовых фальсификаций дел о контрреволюционных организациях и заговорах в Амурской области относится ко второй половине 1938 года, с приходом на должность начальника управления НКВД майора госбезопасности Я. Е. Перельмутра, сменившего арестованного к тому времени капитана госбезопасности Говлича. Мотивируя необходимость арестов, Перельмутр внушал оперативному составу провокационную мысль о том, что население Амурской области представляет оплот контрреволюции, что здесь имеет место безнаказанный разгул деятельности антисоветских подпольных организаций и повстанческих групп. В августе 1938 года Перельмутр поручил оперсоставу УНКВД заполнить разработанные им анкеты на арестованных. Результатом этой переписки явилась разбивка арестованных на категории по национальному признаку, социально-имущественному положению и т. п. Особо были выделены группы местных казаков и лиц, в прошлом служивших в белой армии. Так стали обрисовываться контуры будущих «контрреволюционных организаций» и «центров». Свидетель Язев, сотрудник УНКВД, на допросе в 1939 году показал: «...Перельмутр на первом же оперативном совещании заявил, что в Амурской области нужно посадить десять тысяч человек, т. е. сразу же выставил контрольную цифру по аресту, а спустя некоторое время им такие же контрольные цифры на арест были спущены по райотделам». Погоня за этими контрольными цифрами привела к тому, что арестовали большую половину людей из-за их прошлого, без какой бы то ни было проверки архивных агентурных данных, на основании фактов, которые впоследствии зачастую не подтверждались, а если и подтверждались, то не могли служить достаточным основанием для ареста. Таким образом, арестовывали всех подряд контрабандистов, среди которых были и такие, что в 1920 - 1921 годы ходили в Сахалян за солью, чаем и т. п. Брали всех домовладельцев (даже в том случае, если этот человек имел всего один дом или даже избу), владельцев различных мастерских и т. д. Все казаки и лица, служившие у белых, были подвергнуты аресту. После того как в тюрьме набралось около пяти тысяч арестованных, Перельмутр приказал на всех заключенных заполнить анкеты, желая якобы выяснить, с кем надо разобраться в первую очередь. На самом деле он этим преследовал совершенно другую цель. Арестованные, согласно анкетам, были разбиты по группам (казаки, бывшие белые, контрабандисты, поляки и т. д.). «Сортируя» арестованных по контрреволюционным формированиям, он обосновывал будущие аресты. Казаков, бывших белых, контрабандистов, кулаков, поляков Перельмутр объявил участниками повстанческих организаций и в этом направлении приказал с пристрастием допрашивать. Свидетель Гультяев, бывший сотрудник УНКВД, на допросе в 1939 году показал: «После того как были заполнены анкеты, Василюк разбил их по национальности и по прослойкам - бывшие белые, казаки, контрабандисты и др. Перельмутр созвал совещание всего оперсостава и заявил, что в Амурской области существуют антисоветские организации среди бывших белых, казаков, поляков и т. д. и что эти организации и их центры мы должны вскрыть в ближайшее время». «Имел задание организовать шторм» Перельмутр, Пронин, Крохичев, Василюк и другие руководящие работники УНКВД давали следователям провокационные установки на фальсификацию следственных материалов и сами фальсифицировали такие материалы. Они разрешали применять к арестованным недозволенные методы допроса (стойки, избиения) и сами применяли такие методы, изощряясь в жестокостях и издевательствах над арестованными. Свидетель Язев по этому поводу говорил: «...Установка Перельмутра такова: «Раз казак, белый или кулак, значит, он сволочь, повстанец». Допросы арестованных сопровождались побоями. Лично сам Перельмутр ходил по кабинетам и порол обвиняемых ремнем, а заместитель начальника 3-го отдела Василюк ремень никогда не вынимал из кармана и избивал арестованных. Он именовал себя «последним прокурором», тем самым компрометируя в глазах арестованных органы прокуратуры. ...Начальник 3-го отдела Пронин прямо на совещании отдела давал установку, что казакам, белым, кулакам, полякам можно не стесняясь писать «липу». Он говорил: «Все равно мы не напишем им больше того, что они сделали». А его заместитель Василюк зачитывал стандартный протокол допроса для повстанцев. На отдельные замечания сотрудников Василюк отвечал: «Спички у арестованного есть в кармане, дома есть керосин, значит, диверсант». Или когда речь шла о практической деятельности арестованного, любимым ответом Василюка было: «Пиши ему, что он имел задание организовать шторм в Тихом океане, все равно эти протоколы никто читать не будет». Все протоколы допроса арестованных, писанные следователем, пересоставлялись Прониным и Перельмутром в таком духе, как это им нравилось». Дела пеклись как блины Один из наиболее активных фальсификаторов и ближайших сподручных Перельмутра - Н. В. Иваницкий, бывший старший инспектор ОМЗ УНКВД, сын попа, в показаниях 1939 года указывает: «С санкции Говлича и начальников отделов оперативные работники во время допросов, «чтобы скорее расколоть», связывали арестованным руки проволокой и веревками, держали арестованных по нескольку суток на ногах или сидя на полу с вытянутыми ногами, надевали на арестованного противогаз с гофрированной трубкой и держали его в таком состоянии до тех пор, пока он не подавал сигнала о том, что согласен давать показания. Естественно, такие показания являлись вымышленными, и можно уверенно сказать, что на 90% не соответствовали действительности. Особенно жестоко относились к арестованным в 4-м отделе, где дела на коммунистов, «правотроцкистских заговорщиков», пеклись как блины. Такие следователи, как Каланда, Кирюхин, Шишаков, Драчев, Борисенко и Филимонов, «кололи» арестованных быстрее, чем самый квалифицированный и всесторонне способный следователь. Они, как правило, избивали арестованных, а затем, получив согласие «сознаваться», сажали их в специально отведенную комнату, где сразу несколько человек, проходящих по одному делу, писали «свои собственные показания». В этих показаниях они излагали очень много нелепых моментов, оговаривали сослуживцев и знакомых, выдумывали целый ряд несуществующих в действительности фактов. ...После приезда Перельмутра физические воздействия на арестованных приняли несколько иной характер: он ввел порку арестованных. Вместе с Василюком ходил по кабинетам 3-го отдела и лично жестоко порол арестованных, причем делал это с исключительным пристрастием. Он избивал арестованных так, что они потом долго не могли сесть и подписывали показания. Глядя на начальника и с прямой его санкции, рядовые сотрудники тоже начали подряд избивать и пороть арестованных, причем в ход пошли не только поясные ремни, но и линейки. Такие массовые избиения в конечном итоге привели к тому, что вся тюрьма знала о жестоких порках во время допросов, и поэтому уже примерно в двадцатых числах сентября 1938 года арестованные, боясь испытать на собственной шкуре «прелесть» порки, соглашались с любыми обвинениями и беспрекословно подписывали написанные следователем протоколы, а эти протоколы, как показала действительность, в подавляющем большинстве были сфальсифицированными... К особенно строптивым арестованным, не желавшим «сознаваться», при власти Перельмутра применяли исключительно жестокие меры физического воздействия, вызывавшие иногда смерть арестованного. Так, Никульшин «пошутил» (как он сам рассказывал) с арестованным во время допроса в тюрьме, и в результате этот довольно ценный для следствия арестованный умер через несколько часов после допроса. ...Оперуполномоченный 3-го отдела Зорин тоже «пошутил» с арестованным Бабий, и он у него умер, а этот арестованный, по словам Пронина, представлял ценность для следствия в смысле разоблачения его как резидента японской разведки. Ни бывшая тройка УНКВД по ДВК, ни Военная коллегия Верховного суда СССР, рассматривавшие дела Амурского управления НКВД, не вскрыли проводимой здесь грандиозной фальсификаторской работы. Как известно, высшие органы правительства и партии принимали планы по раскулачиванию, расстрелам и направлению в концлагеря «врагов» народа.

Возрастная категория материалов: 18+