Все жили в одном деревянном доме. Этот дом после нашего выселения перевезли в районный центр под контору. Работал отец со своим большим семейством с рассвета и до заката. В период коллективизации отцу, как и многим, имевшим хозяйство, предложили вступить в колхоз и сдать все нажитое имущество в общее пользование. Но мало кто добровольно шел на такой шаг. Отказался вступать в колхоз и мой отец. С «отказниками» разговор был короткий: имущество отбирали как у социальновредных элементов, а семьи вместе c малыми ребятишками грузили на телеги и отвозили на север Амурской области либо в Хабаровский край. В 1933 году наша семья была выслана на разъезд Сита Хабаровского края. Привезли в тайгу, бросили и приказали обустраиваться. Словом: рыть землянки, искать себе пищу, готовиться к работам по заготовке леса. Наши отцы с раннего утра и до позднего вечера валили лес, а женщины находились дома, присматривали за босоногой детворой и ухитрялись из подножного корма готовить еду. В 1940 году нашу семью сняли с обжитого кое-как места и отправили на заготовки леса дальше вниз по Амуру, в Нанайский район, с. Троицкое, что находится в глухой тайге. Заново рыли землянки, строили бараки, в которых за занавесками жили по нескольку семей. Научились у нанайцев вялить на зиму рыбу, а потом на рыбу меняли кое-что из одежонки. Картошки почти ни у кого не было, так как отвоевать у кедрового леса хотя бы сотку земли было непосильным трудом. С одним только кедровым пнем, чтобы его выкорчевать, мучились по нескольку дней 5 - 6 крепких мужиков. Очень многие из-за скудной пищи и недостатка витаминов болели цингой. У мужиков выпадали зубы, кровоточили десна. У спецпоселенцев были обмороженные ноги оттого, что не хватало обуви. Одевались и обувались кто во что горазд: плели лапти, обматывали ноги тряпками. Моя мама все время мучилась с ногами, стала инвалидом. Когда началась война, почти все взрослое население было взято на фронт. На лесоповал пошли 14 - 16-летние пацаны. Однако эта работа не была нам в новинку: нам и раньше приходилось помогать отцам рубить лес. Тяжело только, что план валки леса нам оставили, как взрослым - война ведь. Вот и рубили мы лес на делянах до изнеможения, помогали друг другу как могли. Много ребятишек в то время было травмировано. Чуть зазевался, не увернулся - хлестнет жесткой кедровой веткой либо сучком зацепит. Нам, детям, в то время платили хорошо, а вот взрослым почти ничего не доставалось. Со спецпоселенцев брали 60% военного налога да еще спецналог, как с подучетного лица, вот и получали они копейки. Но терпели и, как все люди нашей страны, верили в скорую и непременную победу Советской армии. Меня часто спрашивают: «Почему же вы от такой жизни не убегали из мест поселения?» А куда бежать было? Жили в глухой тайге, кругом посты НКВД. В поселке был уполномоченный НКВД, который постоянно за нами присматривал, к нему и отмечаться каждый месяц ходили. Хочется отметить и положительный момент - власти заботились о получении детьми спецпоселенцев образования. Практически в каждом поселке строился под школу барак, и туда ходили обучаться грамоте разновозрастные детишки. Дети сами тянулись к учебе, некоторые за 5 км, даже 45 км ходили в школы. Я сам окончил 8 классов, а позже на Сахалине в армии окончил среднюю школу. Был достаточно грамотен, даже вел в армии политзанятия. Мы никогда не ныли, не ругали судьбу. Мой отец был верующий человек и часто нам, детям, говорил: «Нельзя печалиться, зла держать. Если мы так живем, значит, где-то согрешили. Бог посылает нам испытания, и надо крепиться, радоваться тому, что живы, что все вместе». Бывало, в школе сидим голодные, сонные, а сами песню поем: «Спасибо, родная страна, за наше счастливое детство». Вот такую историю поведал нам Павел Афанасьевич Грушко, реабилитированный вместе с отцом УВД по Амурской области спустя десятки лет - в 1996 году. Многие из репрессированных не дожили до этого светлого дня, другие были реабилитированы посмертно. А кто выжил, в настоящее время решают вопрос о своей реабилитации и своих родственников. Жителям Амурской области, которые до настоящего времени не решили положительно вопрос о реабилитации, не сменили статус пострадавшего от политических репрессий на реабилитированного, не переоформили справки, рекомендую направить письменные заявления в отдел специальных фондов и реабилитации информационного центра, непосредственно подчиненного УВД по Амурской области. Обращаться можно по адресу: Благовещенск, ул. 50 лет Октября, 18 либо по нижеуказанному адресу. Здесь специалистами ведется прием граждан, в ходе которого разъясняется Закон Российской Федерации «О реабилитации жертв политических репрессий», принимаются заявления и даются консультации: Благовещенск, ул. Амурская, 72. Режим работы: с 9.00 до 18.00 ежедневно, кроме субботы и воскресенья.

Возрастная категория материалов: 18+