В прошлом году хитом продаж были енотовые шапки, в этом — лисьи.В прошлом году хитом продаж были енотовые шапки, в этом — лисьи.

Как сегодня живут амурские «зверохозяйства» и стоит ли овчинка выделки, особенности мягкого и пушистого бизнеса выясняли на своей шкуре корреспонденты «АП».

Хозяйка тайги

Если охотиться по-настоящему, то обязательно в Мазановском районе, скажет любой профессионал и будет отчасти прав. В этом благодатном уголке природы обитают соболь, норка, колонок, лиса, енот, ондатра. Не обходят стороной обильный край и копытные животные, медведи и дикие кабаны. Около пятидесяти лет Мазановский охотпромхоз снабжает амурчан (и не только) пушниной, мясом и дикоросами. «Мы всеядны», — шутят специалисты предприятия. Да и территория у лесных добытчиков немаленькая — 3 миллиона 608 тысяч гектаров.

Охота — не женское дело. Однако ни расстояние, ни особенности работы, ни вооруженные до зубов мужчины Татьяну Степанову, директора этого хозяйства, не смущают. 12 лет руководит она Мазановским охотпромхозом. За эти годы вверенное ей предприятие не раз находилось на грани ликвидации. Сегодня, благодаря грамотному подходу к делу, удается не только выстоять, но и удержаться на плаву назло мировому кризису.

— Экономика нашего хозяйства очень хрупкая, — рассказывает Татьяна Сергеевна. — Чтобы устоять и сохранить рабочие места (на предприятии трудятся 150 человек), приходится постоянно искать новые источники дохода. Мы выживаем не только за счет реализации пушнины, мяса и дикоросов. Помимо этого, готовим дрова для населения, держим продуктовый магазин и автозаправку, шьем шапки.

Золотая шкурка

Но главной и определяющей стратегией предприятия остается охота. Она приносит деньги. Иногда и немалые. За сезон удачливый да неленивый человек с ружьем может сдать в охотпромхоз около ста шкурок соболя и только на мехе заработать порядка 300 тысяч.

Далее каждой выделанной шкурке присваивается кодовый номер. После чего королевский мех отправляется из Новокиевского Увала в северную столицу на мировой аукцион, оттуда — во все страны мира.

— С Санкт-Петербургом работаем несколько лет, — продолжает Татьяна Степанова. — Аукционы проходят два раза в год — в январе и апреле. В этом году мы отправили 1400 шкурок. Все они были проданы. Мировой диапазон цен на мех постоянно колеблется. Стоимость зависит от качества и цвета, а вот размер не имеет значения. Средняя цена шкурки — от 30 долларов и выше. Как только соболь продается, нам перечисляют деньги. Расчет идет по-честному, мы платим штатному охотнику 65% от общей стоимости, договорнику — 70. Поэтому у наших сотрудников не возникает желания продать за бесценок перекупщикам плоды своего труда. Хотя «черный» соболиный рынок в области достаточно развит.

Золотыми, а вернее, серебряными оказались шкурки баргузинских соболей, пойманных в лесах Мазании. В прошлом году седой мех вошел в топ-лот «Лучшие меха России» и ушел с молотка за 3 тысячи 400 долларов. Амурский охотник получил 57 тысяч. В этом году амурский соболь вновь вошел в «десяточку», но уже был продан за 1300 долларов. Экономический кризис существенно снизил цены на пушистое золото.

Норка не в цене

А вот дикая норка перестала приносить определенный доход. Несколько лет эта хищница не пользуется спросом ни в Приамурье, ни на мировом рынке. Поэтому ее перестали отправлять на аукцион. В этом отчасти виноваты китайцы, расплодили клеточную норку. Хотя мех дикарки гораздо мягче и пушистее, она уступает доморощенной лишь в размере.

Упал спрос и на колонка. Если этого мелкого зверька покрасить, он вполне сойдет за соболя. Два года подряд 2500 шкурок ждали в Петербурге своего хозяина, и в январе были проданы по заниженной цене. Пушнина — товар скоропортящийся. Затяжное хранение может привести к потере цвета. Такие капризы моды ударяют по карману, ведь еще год назад в Мазановском охотпромхозе ежегодно принимали около 1000 шкур колонка и 800 норки. Зато у местного населения особым почетом в этом холодном сезоне пользуется лиса и енот. Особый шик — волчья шапка, ноская и теплая. Единственный минус — шить тяжело.

Пушистые перспективы

Пушного населения тайги и на ХХI век высоких технологий хватит. Стратегический меховой запас, несмотря на доходный промысел, из тайги не исчезает.

— Если пушнину из лесов периодически не изымать, зверь сам себя пожирать начнет, — считает главный охотовед предприятия Анатолий Буин. — Кормовой базы не хватит.

А вот копытных обитателей с каждым годом становится все меньше и меньше. Виной всему царь природы. Уж слишком активно человек вторгается в животный мир. Активизировались браконьеры, стало больше нарезного оружия, вездеходной техники. Для некоторых этот промысел стал просто развлечением.

«Зверотуризм»

В прошлом году Мазановский охотпромхоз в поисках экономического счастья освоил и новую форму бизнеса. В ноябре 2009 года в 65 километрах от райцентра открылась комфортабельная охотничье-туристическая база «Ульма». К услугам отдыхающих две спальни, столовая, спортивный зал, где в свободное от промысла время можно поиграть в бильярд или настольный теннис. Территория водно-лесных угодий — 54 тысячи гектаров. здесь обитают косуля, изюбрь, лось, медведь и рябчик. А в живописной Ульме ловятся хариус, ленок, таймень, щука, карась, сом, налим. Охота проводится под присмотром егерей. Лицензии зарезервированы, разрешение на охоту выдается на месте. Кстати, первые «зверотуристы» из Благовещенска, Свободного и Белогорска вернулись в родные пенаты с трофеями.

Помимо охоты, здесь можно отдохнуть зимой и летом. На базе организован лыжный, пеший и конный туризм. Летом проводятся водные сплавы по бурлящей Ульме и Селемдже и экскурсии по диким и прекрасным местам.

Возрастная категория материалов: 18+