Бросала камни в пленных самураев

Валентина Санжаревская в честь отца своего сына назвала Борисом, а потом и внука. Фото: В.Аникина

Ждала до последнего

Она так любила и до последнего ждала отца. Воины возвращались из Маньчжурии, а его все не было. В свои девять с половиной лет Валя бегала по военным госпиталям. Однажды в поисках отца пешком ушла в Тамбовку. Потом на попутках добралась до Константиновки. И каждый раз ее маленькое сердце грела надежда: «Может, здесь найдется мой папка?».

— Помню, где сегодня клиника Кулика на Горького, развернули госпиталь. Там столько было раненых, — рассказчица тяжело вздохнула. — Они все на полу лежали в ряд. У кого руки, у кого ноги нет. Мы их кормили, папиросы им заворачивали. И я все время их спрашивала: «Папу моего не видели?». Кто-то говорил, что видел, советовали, где искать.

Но его не было. Ни среди раненных, ни среди убитых. И даже когда в их дом пришла похоронка, Валя отказывалась верить, что больше никогда в жизни его не увидит — такого мужественного, заботливого, родного…

На днях кто-то из родственников принес благовещенской пенсионерке Валентине Борисовне Санжаревской (в молодости Слепченко) увеличенную ксерокопию статьи из нашей газеты. Принесли неслучайно. В сводке из журнала боевых действий 258-й отдельной танковой бригады за 18 августа 1945 года она прочитала о своем отце.

— Я, как только увидела на фотографии танк, все поняла. У меня сразу все поплыло перед глазами. Вот уже несколько дней я не могу ни есть, ни спать. Постоянно душат слезы. Вся наша горькая жизнь пролетела перед глазами…

Папина дочка

Вчера мы приехали проведать Валентину Борисовну. Узнать, как ей жилось все эти годы. Посмотреть фотографии героически погибшего амурчанина. После гибели танкиста Бориса Слепченко в Маньчжурии его жена сразу заболела. Сиротами осталось три сестренки.

Валентина была старшей и любимицей у отца.

Голос женщины срывался на предательский шепот, как только она начинала вспоминать о детстве, о том, как он водил ее в ясли, садил на колени и, любя, прижимал к себе. Как пахла его гимнастерка, какая у него была теплая мужская ладонь...

— Отец служил сначала в Николаевке, потом в Завитой, потом его перевели в Будунду. Мы стали жить в Благовещенске у бабушки на Островского — Горького. Он всегда приезжал в гости не один — с ним были другие офицеры. Все ночевали у нас. Когда войска пошли в наступление, у нас дома остались четыре чужих чемодана. За ними потом так никто и не пришел... Он был очень хорошим отцом. Помню, как папа сел на табуретку, я залезла к нему на руки и чуб ему разглаживаю, а бабушка: «Чего ты все его гладишь? Это не к добру. Иди, не мешай!» Отец тогда меня удержал, сказал: «Да пусть сидит, — и добавил, — мать, ты помнишь, у меня где-то есть рубашка с зелеными крапинками? Возьми ее, перешей Валюше платье».

В плен не сдались

Единственную фотографию своего отца Валентина обнаружила случайно у знакомых в Нижней Полтавке.

— Жили мы после его гибели очень скудно. Однажды знакомые, которые приезжали в Благовещенск и ночевали у нас, пригласили к себе в деревню за картошкой и огурцами. Я была уже взрослая. Приехала, захожу в дом и на стене вижу фото отца. Даже обомлела. Спрашиваю у подруги: «Откуда это у вас?» Оказалось, что наши отцы — двоюродные братья…

С тех пор, как Валентина Борисовна прочитала нашу газету, как закроет глаза, сразу представляет эту самую проклятую войну. Как японцы осаждают наши танки. Как под гусеницы бросаются смертники с гранатами, вокруг рвутся мины. Танки горят, но все едут и едут вперед…

— Несмотря на безвыходное положение, бойцы сражались, нанося противнику большие потери… Отбивая атаки наседавших смертников, героически погиб экипаж танка Т-26. Их обугленные тела нашли в сгоревшем танке, — вновь и вновь перечитывает военную сводку дочь погибшего офицера, заливаясь слезами. — Они так и лежали, бедненькие, обнявшись рядышком, — мой отец, командир взвода Слепченко, и механик-водитель старший сержант Бивзюк. Но врагу в плен не сдались.

«У нас одни Борисы»

Маленькая Валя все время ходила на ту самую площадь, откуда папка ушел на войну. Боевые действия уже закончились, в Благовещенск с того берега Амура доставляли пленных. Они подолгу сидели на берегу на корточках.

— Я настолько была зла на них, что набирала камней во все карманы, за пазуху и кидала в них. Меня в милицию уставали приводить. А бабушка всегда отвечала: «А ничего не могу с ней поделать. Эти фашисты убили у нее отца!».

Однажды возле их дома остановились танки. Из гудящих машин вылезли боевые товарищи отца. У всех в руках диковинные и такие яркие китайские цветы. Привезли тогда осиротевшим деткам подарки — конфеты, галеты. Валя навсегда запомнила это щемящее чувство тоски, которое тогда охватило ее детское сердечко. Эта тоска с тех пор навсегда поселилась в ее душе. Ей так хотелось узнать подробнее о подвиге отца.

— Услышим, что кто-то где-то официальную бумагу получил, бабушка всегда меня брала с собой, мы ходили с надеждой — может, что-то узнаем об отце. Но так ничего толком и не узнали. Кроме того, что он похоронен в братской могиле где-то возле китайского города Судьжоу. Так было написало в извещении о смерти. И больше ничего. Сколько живу, впервые за 65 лет о его подвиге написали в газете. Для меня и всей нашей семьи это такое потрясение. Спасибо за память о нашем отце.

… Ее бережно хранят и потомки погибшего за свободу Китая советского танкиста. Своего сына Валентина Санжаревская назвала Борисом. И внука тоже назвали Борисом. Вот так папина дочка на века сохранила память о любимом отце.

Прощайте, маньчжурские сопки!

Танковые соединения сыграли большую роль в наступательных операциях всех трех фронтов на Дальнем Востоке. Они выдержали самые тяжкие испытания — жару и безводье, дожди и разливы рек в горах. Если было необходимо, танки и самоходки упорно продвигались и по полотну железной дороги, преодолевали узкие мосты. Кое-где на китайской территории воды в реках поднимались на три метра и, размыв дамбы, ринулись по новому руслу. А железобетонные мосты, соединявшие дамбы, оказывались на суше. Тогда саперы протягивали подвесные канатные дороги, чтобы таким образом обеспечить снабжение переправившихся на другую сторону частей.

Танкисты, действовавшие на направлении главного удара на Забайкальском фронте, за несколько дней в сильную жару прошли безводные степи Монголии, полупустыни Чахары, одолели отроги Большого Хингана с крутыми подъемами и спусками, заболоченные долины. Они вышли к Чанчуню, Мукдену и Дальнему, сходу захватили перевалы и другие важные рубежи, расчленили вражеские части и изолировали Квантунскую армию от других японских соединений.

Высокие боевые качества проявили танковые и механизированные соединения 1-го Дальневосточного фронта. Они действовали в труднопроходимых лесистых горах, изобилующих горными речками и большими заболоченными низменностями.

О тяжести этого похода можно судить по такому примеру. Только одно из механизированных соединений за четырнадцать дней наступления соорудило девятнадцать мостов и тринадцать гатей общей протяженностью в сорок километров. Танкисты другой части на участке длиной пятьдесят два километра прорывались через вековую тайгу.

Дни похода наших войск совпали с большими разливами Уссури и Амура. Героически преодолев эти водные преграды, танкисты и самоходная артиллерия 2-го Дальневосточного фронта, взаимодействуя с пехотой и используя трофейное горючее, прошли с боями до пятисот километров.

Возрастная категория материалов: 18+