Школа без мужчин, как семья без отца

О своей жизни Степан Иванович Камский написал воспоминания — объемную рукопись, которая ждет издания

— Как там у Есенина? «Словно я весенней гулкой ранью проскакал на розовом коне», — говорит ветеран труда и труженик тыла Степан Иванович Камский, который сегодня отмечает свое 80-летие. — В жизни было всякое — доводилось быть и в седле, и под конем, и годы промчались быстро. В общем, лучше Есенина не скажешь.

«У нас не говорили, а балакали»

В речное училище, куда в 1947 году после семилетки, оконченной в Озерянах Белогорского района, поехал поступать Степан Камский, его друг сманил: там кормят бесплатно и форму дают красивую. Будущих курсантов на время экзаменов поселили в общагу, Степану досталась койка на втором ярусе. И после команды «Подъем!» ему никак не удавалось заправить кровать так, чтобы наставник в погонах был доволен. Обычай ходить строем даже в столовку тоже не понравился.

Поэтому, несмотря на сданные экзамены, документы пришлось забрать. А куда податься? Мать предложила: иди в учителя. Для колхозников, которые работали не за рубли, а за трудодни, учитель казался очень обеспеченным человеком. В педучилище его приняли легко — мальчишек там не хватало, а школа без мужчины — что семья без отца.

— У меня одна проблема была — русский язык, — говорит Степан Иванович. — Мои предки приехали с Украины, и у нас в деревне не разговаривали, а балакали. Поэтому пришлось взяться за язык Пушкина и Есенина основательно. Я вам даже сейчас назову на память любую страницу и параграф учебника и скажу правило, которое там написано. После того как выпустился, меня еще не одно десятилетие в пример другим студентам ставили.

20-летний директор

Он только начал работать в своей озеряновской школе, как его вызвали в Белогорск и дали комсомольское поручение: ехать директором школы в Комиссаровку. Учебный год уже начался, отправляться надо было срочно и безоговорочно. И он поехал.

— Я уже потом узнал, почему меня, совсем мальчишку, туда направили, — вспоминает Степан Иванович. — Школа не просто стояла на коленях, она лежала. До меня туда отправляли двоих взрослых мужчин, и каждый из них отказался. Одного даже судили за это — он согласился полгода выплачивать по суду четверть своей зарплаты государству, но в школу эту не поехал.

На почтовой телеге с лошадью Степан Камский прибыл в Комиссаровку. Когда они проезжали мимо школы, молодой директор ахнул: здание необорудованное, вокруг не то что забора, даже изгороди нет, туалет разломан. Но что особенно изумило — идет урок, дети сидят за партами, а оконных рам нет.

В 1952 году страна перешла на всеобщее семилетнее обучение, колхоз дал школе дополнительное здание, но его совершенно не подготовили к занятиям — его-то и увидел молодой учитель.

В селе 20-летнего директора встретили настороженно: уже смирились, что школе не везет с руководством. «Прежний был пьяница, а этот, молодой, будет бегать за девками», — вынесли свой вердикт кумушки.

Но они ошиблись. Именно в Комиссаровке Степан женился на красавице Антонине, тоже учительнице. Антонина Дмитриевна приехала из Воронежа. Когда в 1952 году страна перешла на всеобщее семилетнее образование, выяснилось, что в Приамурье своих педкадров не хватает. Директора школ отправлялись вербовать молодых специалистов в другие регионы. В Амурскую область ехали целые вагоны воронежских, саратовских, горьковских, московских девчат с учительскими дипломами. Через пять лет Степан и Антонина уезжали уже с дочкой и сыночком. Кстати, супруги Камские стали основателями педагогической династии — их дети Ирина и Виталий тоже получили педагогическое образование.

Тогда, в далеком 1952-м, Степан Камский смело взялся за дело, вместе с директором местной мельницы они провели в школе печное отопление, оборудовали классы. Появился школьный двор, там посадили деревья.

Сегодня его боль и незаживающая рана — от Комиссаровки осталось всего-то с десяток домов.

Духовой оркестр в Великокнязевке

Когда стукнуло 25, ему предложили стать директором школы в Великокнязевке. Здание было старое, деревянное и одноэтажное. Рядом стоял интернат — ветхий домишко, где жили дети из соседних деревень. 
Опыт, как превратить плохую школу в хорошую, у него уже был. Но тут он решил замахнуться на большее — начал пробивать строительство нового здания. Район пошел навстречу с условием, что фундамент будет заложен методом народной стройки. Построили новую школу, а старое здание переоборудовали под интернат, где жили дети из окрестных Светиловки, Комиссаровки, Новоандреевки да еще из Натальина и Прядчина Благовещенского района.

— Переживал страшно — 125 детишек, а здание деревянное, — даже сейчас помнит свои тревоги Степан Иванович. — Я его обставил и бочками с водой, и огнетушителями, и песок натаскали. Как чувствовал. Под утро однажды мне сообщают, что обвалился пол под растопленной печкой и сама печка вместе с жаром и поддувалом ухнула в эту дыру. Воспитатель была на дежурстве, она подняла тревогу, организовала детей, огонь загасили, и никто не пострадал. Но после этого случая я стал пробивать интернат.

Построили интернат — взялись за школьные мастерские. Организовали учебно-производственную бригаду. Юные полеводы и животноводы удивляли показателями. Многие ребята потом шли учиться в сельхозинститут.

— Две таких бригады было в области — в Болдыревской школе и в нашей, и мы негласно соревновались, — рассказывает бывший директор. — У нас и техника была, и доходы мы получали, питание в столовой интерната было бесплатным. Большую помощь оказывал известный в области председатель колхоза Николай Иванович Горбунов.

Однажды ученическую бригаду наградили духовым оркестром. Пришлось директору ехать в Благовещенск в пединститут, подбирать на вакансии русоведа и физика, преподавателей, владеющих музыкальными инструментами и играющих в институтском оркестре. Квартирный вопрос решили, люди приехали. Самое главное для директора — дети были заняты делом, и всем было интересно.

Главный друг — правнук Степан

Неудивительно, что в то время молодого перспективного директора пригласили на работу в райком партии. Степан Иванович долго отказывался — ему нравилась его школа, в которую было вложено много сил, он готовил диссертацию по трудовому воспитанию школьников. Но после настойчивых вызовов в обком партии был вынужден согласиться. Следующей ступенькой в карьерной лестнице стало областное управление кинофикации, дальше — областное управление образования.

В его копилке наград — орден «Знак Почета» и множество медалей — начиная от самой первой «За освоение целинных земель», полученной еще в Комиссаровке за восстановление школы в целинном районе. Но главной своей наградой Степан Иванович считает звание «Заслуженный учитель школы РСФСР».

— Потому что я был участником конкретного дела, и все затраченные усилия вели к конкретному результату, — говорит юбиляр. — Когда я работал в райкоме или руководил управлениями, мои усилия растворялись в усилиях других. И хорошо, если они падали на добрую почву, а если нет — они вообще пропадали. А в школе все было полностью мое. Я был молодой, коллектив был молодой. Мне было все интересно. Время было хорошее — в эти годы жизнь в деревне поднималась, школы строили. Жизнь била ключом, и я был участником этой общей счастливой жизни. А кроме того, я очень люблю детей.

У него и сейчас в друзьях все детишки из двора дома, где он живет. А главный друг — правнук Степан, который учится во втором классе.

Военное детство

О том, что началась война, в Озерянах Белогорского района узнали не 22 июня, а на день позже. В колхозе как раз объявили выходной перед сенокосом.

— Мой отец и дядя вышли во двор распилить бревно, а мы с младшим братом сидели во дворе, довольные, что старшие рядом, — вспоминает Степан Иванович. — И вдруг с колхозного конного двора, что рядом с нами, выскакивают два всадника и мчатся в разные концы деревни с криками: «На собрание! Все на собрание! Война!»

Мужчины вернулись с собрания хмурые. В последующие дни их собрала полуторка, они отправились на фронт. Женщин забрали на строительство дороги, мальчишек постарше — в ПТУ в Райчихинск, обучиться, чтобы было кому заменить взрослых. В деревне остались старики и дети.

Матери надо было зарабатывать колхозные трудодни. Степан, которому было 10 лет, когда началась война, ходил с матерью на колхозные сотки, помогал. Лет в 12—13 он уже сам работал на жнейке погонщиком. Жнейку вели две пары лошадей, Степа был погонщиком первой пары, смотрел, чтоб жнейка шла ровненько, без огрехов. Уже к концу войны мальчишку взяли помощником комбайнера.

— Жили мы очень трудно, — говорит Степан Иванович, — но у нас была неистребимая вера в Победу! С такой верой можно преодолеть все.