Футбол с оккупантами

Он прочитал в нашей газете интервью с актером Сергеем Безруковым о его съемках в фильме «Матч». В картине рассказывается о «матче смерти», сыгранном 9 августа 1942 года между футболистами киевского «Динамо», «Локомотива» и немецкой командой Flakelf в украинской столице, оккупированной фашистами. Как выяснилось, Александр Федорович тоже был свидетелем подобных матчей — воспоминаниями он поделился с «Амурской правдой».

Немцы против пленных

Благовещенский пенсионер в 10-летнем возрасте стал свидетелем футбольной игры немцев и пленных на станции Лозовая Харьковской области. В 1941 году станция, где находилась крупная железнодорожная развязка, была оккупирована фашистскими войсками. А летом 1942 года немцы решили провести там матч.
Что интересно, в этом году должен был пройти очередной чемпионат мира по футболу, но из-за Второй мировой войны его отменили. Вместо этого летом в оккупированной Украине состоялось несколько матчей между немецкими солдатами и пленными. Игра киевской команды «Старт», созданной при хлебозаводе № 1, где работали игроки футбольной команды «Динамо», вошла в историю как «матч смерти». Футболисты провели около 10 игр с различными немецкими командами. После последнего победного матча команду, разгромившую оккупантов на поле, отправили в концлагерь Бабий Яр, а ведущих игроков расстреляли.

Похожую игру в Лозовой наблюдал и Александр Федорович. На поле немцы установили на скорую руку ворота с сеткой, на этом приготовления закончились. Сарафанное радио быстро разнесло весть о том, что оккупанты будут играть с советскими военнопленными.

— Было очень много немцев, они сидели на машинах вокруг поля и просто на земле. Из гражданских в основном были только мы, пацаны, — рассказал Александр Федорович. — Привезли наших футболистов — пленных солдат, они были без экипировки, просто в советской форме. Как мы поняли, их перед игрой покормили. И начался матч. Игра была очень жестокая. Немцы и подножки ставили, и пинка могли дать. Наши просто честно играли, немцам они ответить не могли, тем ничего не стоило пристрелить футболистов. А в перерыве команду охраняли с оружием.

Мальчишки весь матч активно болели за свою команду, поддерживали, свистели, несмотря на немцев и полицаев. «Переживали, конечно, за своих. Полицаи на нас могли накричать, но пацанье есть пацанье, сами понимаете. Это сейчас я могу оценить обстановку, а тогда…» — признался он.

Чем закончился матч, Александр Федорович помнит смутно. Вроде бы сыграли вничью — 3:3. Сразу после игры наших футболистов погрузили в машину и увезли. Куда их отправили и что с ними стало, мальчишки в Лозовой не знали. «То ли расстреляли, то ли еще что…» — предположил он.

Сейчас спустя годы Александр Надточий старается следить за успехами русских футболистов. «Я любил все смотреть: и футбол, и хоккей. Но возраст уже не тот, бывает, смотрю матч и усну. Ну да уже 80 лет мне», — смеется он.

Страшнее немцев были полицаи

— Чего мы за эти 4 года не насмотрелись… — с болью вспоминает Александр Надточий. — У нас станция очень крупная была, все шло через нее. Я сидел в окопах с солдатами. Сначала было очень страшно, а потом уже привыкли. Прятали оружие. Один раненый майор отдал мне кучу медалей, деньги, пистолет и бинокль. Я все это закопал, кроме бинокля. Как-то смотрели в него с мальчишками, увидели, что идет большая колонна. Подходят к нам три наших офицера, спрашивают: «Сынок, ты где бинокль взял?». «Да нашел, — отвечаю. — Посмотрите, кто идет — наши или нет?». Он посмотрел, говорит: да, наши.

На следующий день в город, оставленный советскими войсками, зашли немцы. Среди них были и те три офицера, с которыми разговаривали мальчишки.

— Немцы вели себя очень жестоко, на наших глазах расстреляли женщину и корову. Тут же корову начали разделывать. Девчушек ловили, насиловали прямо на улице. Могли расстрелять без причины. Сколько раз в меня стреляли, — вспоминает Александр Надточий. По его словам, от оккупантов они спасались в укрытии под деревянным тротуаром. Там был ход в подвал котельной, где схоронились несколько семей. Тех, кто находился в больнице, рядом с которой жила семья Надточий, фашисты расстреляли: и пациентов, и медперсонал.

— Сразу появились украинские полицаи, они искали семьи командиров, коммунистов — сразу же расстреливали. А нам говорили, что тело три дня должно лежать, а если кто подойдет к нему — расстреляют. Полицаи вели себя очень жестоко, хуже фашистов, — рассказал пенсионер. — Нас, пацанов, гоняли мертвых таскать. Убитых хоронили в окопах, они длинные были, километра по полтора. Складывали тела один на один.

Переехать помог Калинин

В Амурскую область семья Александра Надточия перебралась уже после окончания войны, в 1947 году. Хотя переехать из Лозовой в Приамурье они должны были намного раньше.

— Сюда нельзя было приехать без вызова. Но тут на границе в 1938—40-е годы служил мой дядька. И он своих родителей, моих дедку с бабкой, и моего брата перевез сюда. Уже и нам вызов пришел, но тут началась война. 22 июня в 4 часа утра нас начали бомбить, — вспомнил он.
И только через пару лет после окончания войны семья добралась до Амурской области. Путь от Москвы до Крещеновки занял две недели. Кстати, уехать им помог Михаил Калинин. Семья никак не могла в столице купить билеты, и мать обратилась за помощью к всесоюзному старосте. В тот же день их посадили на поезд. И под старый новый год семья Надточий была на месте. Подростка Александра взяли работать в колхоз, из которого он позже сбежал, чтобы поступить в речное училище.

Метрику выдали немцы

Уже почти семьдесят лет Александр Надточий хранит метрику, выданную ему немецкими оккупантами. В начале войны все его документы сгорели во время бомбежки, и 30 июля 1942 года загс Харьковской области выдал 10-летнему мальчишке новый документ с немецкой печатью. Сейчас затертая бумага почти разваливается в руках.

— Тогда без документов нельзя было ходить, и при немцах, и при наших. Мы же постоянно были в бегах, домой редко приходили: там же все разрушено, разграблено, и документы все время с собой таскали — в кармане, в сумке. Он до того у меня истасканный, уже еле-еле видно буквы немецкие на печати. Был герб немецкий, но уже стерся. В 1947 году я по этой метрике получил паспорт, никаких проблем не было, — рассказал Александр Федорович.

Возрастная категория материалов: 18+