Японские военнопленные сдают оружие.Японские военнопленные сдают оружие.

На одной заправке

Достоверных сведений подобному повороту событий, к сожалению, нет, но с человеческой памятью не поспоришь. Ветеран Александр Васильевич Ларкин в годы войны служил в частях противовоздушной обороны на защите Хабаровска. Говорит, о спокойной жизни можно было только мечтать. За четыре года на советско-японской границе произошло более трех тысяч инцидентов. Любой из них мог перерасти в крупномасштабные боевые действия.

— Нас настраивали на то, что японские летчики удирать от нашего огня не будут. Это смертники, с заправкой только в один конец, — делится Александр Васильевич. — Поэтому ответственность лежала на нас серьезная. Об этом же говорили многочисленные военнопленные. Они изначально были очень воинственны и настроены идти до конца.

Воздушной войны с Японией на советском Дальнем Востоке, к счастью, не случилось, но с японцами сержант Ларкин все же пересекся и даже смог познакомиться поближе. Демобилизовавшись в 1946 году, вместе с сослуживцем в лице молодой жены он прибыл в Белогорск. Здесь случайно встретил бывшего офицера-однополчанина. Тот без обиняков предложил водить на работу… военнопленных.

— Жили они в казарме в районе Второго Белогорска, охранялись только стареньким сторожем на проходной. Я сам уже гражданский человек, без оружия приходил по утрам за японцами, принимал 40 человек и вел их строем на зернохранилище, — рассказывает ветеран. — Говорят, до меня бывали случаи нападения на охрану, пленные умудрялись проносить в лагерь нож и все никак не могли простить нашего нападения. Но в течение года вся эта воинственность сошла на нет. Потому что обращение было к ним человеческое. 

Они даже зарядку по утрам организованно делали, а их собственные офицеры следили за дисциплиной. Насколько я помню, кормили их очень хорошо, многие белогорцы так не питались, как пленные. Основной продукт — отборный рис, который поставлялся специально для японцев.

Каша хуже смерти

По словам известного белогорского краеведа Светланы Терентьевой, которая родилась в 1941 году, сытная жизнь у бывших солдат из Страны восходящего солнца была не всегда.

— Не скажу, что они голодали, но в самом начале плена их кормили привычной для всех едой. Щи да каша — вот и весь ассортимент. Японцы стали поголовно умирать, то есть их организм оказался не готов к русской еде. Бывало, идут строем на работу и падают через одного. Или с телеги прямо на ходу вывалится. Люди подходят посмотреть, а он уже мертвый, — делится Светлана Александровна. — Им даже здание по улице Матросской под госпиталь отдали. Там и врачи японские работали, но это мало помогало. 

Точных у меня подтверждений нет, но я думаю, было какое-то решение сверху. Им пошли навстречу, и в итоге всех перевели на рис и питание усилили. Японцы в долгу не остались, они вообще умеют быть благодарными. Пленные строили дома по улице Авиационной, так старые жители вспоминают, как их детишек чужаки то галетами, то консервами подкармливали. А в селе Амурском японцы на полях работали и в перерывах подстригали местное население.

От болезней и слабости бывшие солдаты спасались не только усиленным питанием. В ход шли средства традиционной медицины. Когда в 1947 году пленных стали партиями отправлять на родину в районе так называемой базы № 57 в Белогорске, что служила зернохранилищем, случился любопытный диалог. Японские солдаты чуть ли не хором умоляли советское командование разрешить запастись травой. Даже предлагали в качестве бартера оставить свои рабочие инструменты. 

Казалось бы, обычная придорожная и подзаборная зелень, по мнению несостоявшихся захватчиков, несла исцеление и силу. В итоге все окрестные поля были буквально опустошены. Это добро скрупулезно, до каждой травинки выкашивалось и выдергивалось, сушилось и вывозилось в Японию целыми мешками.

Возрастная категория материалов: 18+