Павел Гладштейн: «Танки уходили в бой прямо из цеха»

Рельсы БАМа для Сталинграда

— Приходил со смены, ужинал и вместе с мамой и сестрами шли ночевать в подвал. Рядом с нашим домом стояла котельная с высокой трубой, немцы, наверное, думали, что это военный объект, и каждую ночь его бомбили. Бои уже на самых подступах к городу шли, а мы по утрам поднимались в свои чудом уцелевшие квартиры, собирались и вновь шли на работу. Сталинград до последнего жил полноценной активной жизнью, — вспоминает юность Павел Борисович.

— Я к тому времени только седьмой класс закончил. Еще в мае в школу пришел представитель тракторного завода, клич кинул. Мы с друзьями не раздумывая пошли работать. Танки прямо с поля боя притаскивали, подбитые и покореженные. Рабочие приводили их в нормальный вид и тут же вновь отправляли на передовую. До сих пор помню, как техника через заводские ворота уходит в бой.

14-летние мальчишки ковали победу наравне со взрослыми — эта фраза может показаться высокопарной, однако переоценить реальный вклад детей войны невозможно. 12-часовые смены, нередко прерываемые сиренами воздушной тревоги, огрубевшие от металла и смазки руки… Павел Гладштейн прямиком со школьной скамьи шагнул в цех танковых топливных насосов. Часами помогал подгонять детали, окунал их в керосиновые ванны. Кожа покрывалась язвами, плюс недосып.

Из немногочисленных привилегий — чашка каши и кружка чая в цеховой столовой. Да еще хлеб по карточкам — 400 граммов в сутки для иждивенцев, 800 граммов — для работающих. Но главное — постоянная угроза прихода немцев.

Павел Борисович хорошо помнит небольшие, но очень коварные зажигательные бомбы, то и дело валившиеся прямо на крыши жилых домов. От больших пожаров до поры спасали дежурства рядовых граждан. Люди сидели на крышах и чердаках домов, большими металлическими щипцами подбирали немецкие «зажигалки» и бросали в специально приготовленные бочки с водой.

— Нет, нам не было страшно. Мы же все молодые, наоборот хотели посмотреть, как оно будет. Все мечтали уйти на фронт. Отец работал в руководстве крупного треста, в июле его назначили начальником эшелона. Немец напирал, и предстояло вывезти заводское оборудование в Кемеровскую область. Кстати, для этой цели рельсы снимали с БАМа и везли в Сталинград. Проложили их через тракторный завод и к Волге. По реке железнодорожный паром ходил. Благодаря этому удалось спасти станки, — делится детскими воспоминаниями Павел Борисович. — Мы только переправиться через реку успели, а на следующий день уже бои по всему городу шли.

Первоапрельская шутка

На станции Юрга оборудование устанавливалось прямо под открытым небом. Сталинградцы тут же приступали к работе. Павел Гладштейн работал слесарем, со временем поступил в техникум. В 47-м году получил диплом техника-технолога по производству артиллерийских систем и практически сразу вернулся в разрушенный и родной Сталинград. Там молодой специалист принимал непосредственное участие по внедрению новых технологий производства.

Руководство завода «Баррикады» разглядело паренька, сумевшего возглавить трудовой коллектив, а когда тот вдруг задумался о военной карьере, пригрозило судом. Послевоенное время продолжало оставаться жестким, каждый рабочий, а тем более специалист на вес золота. Однако не удержали.

Павел окончил Киевское военное училище самоходной артиллерии, но, к собственному недоумению, получил направление в воздушно-десантные войска. Хотя служить пришлось по специальности. Костромская 125-я гвардейская воздушно-десантная дивизия имела в своем составе отдельный дивизион самоходных установок и нуждалась в молодых командирах. Правда, там он долго не задержался.

Аккурат 1 апреля 1952 года его вызвал начальник штаба дивизиона и сказал, что нужно ехать на Дальний Восток. Место назначения — Куйбышевка-Восточная, на сегодняшний день город Белогорск. «Первоапрельская шутка» затянулась на десятилетия и определила всю последующую судьбу.

Служить предстояло в воздушно-десантном корпусе, командиром которого был легендарный Василий Маргелов. Этот человек считается родоначальником ВДВ и снискал почет и уважение в мировой истории вооруженных сил. Молодые офицеры-десантники даже придумали собственную интерпретацию аббревиатуры ВДВ — войска Дяди Васи.

— Несмотря на все свои заслуги, Маргелов был абсолютно простым в общении человеком. Нас, зеленых лейтенантов, лично принимал. Стою в его кабинете, а он доступным человеческим языком рассказывает о специфике службы на Дальнем Востоке, — делится мой собеседник. — Настолько была доверительной обстановка. Он Герой Советского Союза, гвардии генерал-лейтенант, но никогда себя не выпячивал. Ходил в летной кожаной куртке без погон, в простой фуражке.

Секундная точность

Другой примечательный момент — в 1967 году Павел Гладштейн служил начальником разведки 217-го гвардейского парашютно-десантного полка. Спустя десятилетия совершил исторический марш-бросок на Приштину другой начальник разведки того же полка — Юнус-бек Евкуров. За смелую операцию в бывшей Югославии Евкуров получил звание Героя России, а сейчас является президентом Ингушской Республики РФ.

Павел Борисович отслужил в воздушно-десантных войсках на Дальнем Востоке несколько десятилетий. Участвовал в формировании 13-й десантно-штурмовой бригады в поселке Магдагачи. В 70-м году был назначен начальником ее штаба. Уже в этой должности стал участником еще одной исторической встречи. В 1978 году в ходе крупных войсковых учений в бригаду прибыло руководство Дальневосточного военного округа. Один из заместителей командующего округом — Дмитрий Язов, в будущем последний министр обороны СССР и один из соавторов неудавшегося августовского путча 1991 года.

— В ходе учений мне пришлось докладывать Язову планируемое время пролета так называемого «контрольного рубежа». Я встал и четко отрапортовал: «Контрольный рубеж» пройдем в «Ч» + 40 минут, 32 секунды». Язов, возмутился: «Зачем вы докладываете вплоть до секунды, откуда такая уверенность и точность?». Даже на «контрольный рубеж» проверяющих отправил. Мы на следующий день уложились в точно назначенное время. Там ведь ничего сложного нет — простой расчет. В авиации — обычное дело. Мне трудно понять, как Язов мог стать министром обороны — он очень нерешительный человек.

Непреклонный возраст

Сразу после учений полковник Гладштейн планировал идти на пенсию, однако командующий округом генерал Третьяк удержал, попросил остаться в Магдагачах хотя бы на год. В силу ряда обстоятельств бригадой некому было командовать. Павлу Борисовичу к тому времени было уже за 50. Он остался, управлял частью еще два года.

Но даже после выхода на пенсию судьба не давала перейти к размеренному образу жизни. Наверное, он и сам к ней не очень стремился. Долгое время работал на гражданских руководящих должностях, пережил перестроечную ломку экономики. Сейчас Павел Борисович Гладштейн живет в скромной квартире по улице Мухина в Благовещенске, воспитывает правнуков. Их у него пятеро, плюс шестеро внуков.

Даже в преклонном возрасте не собирается успокаиваться. Мотается по делам на своей иномарке, сам набирает тексты на домашнем компьютере. Осваивать новые технологии заставила сама жизнь. Годами приходилось судиться за дополнительные начисления к пенсии. Все иски, документацию готовил сам лично… И в итоге выигрывал войну с чиновниками. Эта война без потерь и крови и не похожа на пережитое в Сталинграде. Но от этого не легче.

Он следит за всеми новостями и откровенно недоумевает по поводу «Оборонсервиса» и теперь уже бывшего министра обороны Сердюкова. То, что происходит с армией сейчас, по его мнению, не просто развал — это варварство.

В минуты отдыха Павел Борисович периодически включает скайп, созванивается с сестрой и знакомыми. Много общается и делится воспоминаниями. Среди многочисленных адресатов — родные волгоградцы.

Дата

 70-летие окончания Сталинградской битвы отмечается 2 февраля.