Загадка красных ворот

Семейские — так в Забайкалье называют основателей этого сурового края — староверов, последователей протопопа Аввакума. Первые семьи раскольников поселились здесь еще в 17-м веке. И не только выжили, но и сохранили до наших дней свой язык, костюмы, традиции и жизненный уклад. Что за люди, староверы — семейские, и чем они отличаются от нас, выяснял корреспондент АП в единственном в своем роде Красночикойском краеведческом музее в 700 километрах от Читы.

Заблуждения новообрядцев

«Семейские никогда с тобой не поздороваются, на порог не пустят, стакан воды не нальют, дорогу заплутавшему не подскажут. И вообще странные они какие-то, неразговорчивые, угрюмые. В церковь не ходят, молятся в своих домах-кельях. Священников не признают. Сами друг дружку крестят, причащают и отпевают. Одним словом, старообрядцы. Нечего к ним в тайгу соваться, сглазят еще. Там одни ведьмы и колдуны живут. Собак спустят или, не дай бог, подстрелят», — наставляли меня читинские товарищи, кстати, весьма просвещенные люди и приверженцы православия.

— Это самое распространенное заблуждение, — рассказывает директор Красночикойского краеведческого музея Марина Арефьева. — Доброта, нравственная чистота, трудолюбие и открытость — вот основные качества современного старовера. Я выросла среди них и не видела различий между староверами и нововерами. Хотя сама не семейская, но тоже из рода бунтарей. В 1910 году прабабушка и прадедушка, будучи продвинутыми учителями, отказались преподавать Закон Божий. Вскоре во время Первой мировой войны Константина Лукича отправили на фронт, а Анфию Ивановну сослали в Чикой. Ей разрешили преподавать, но зарплату не платили. Чтобы прокормить себя и детей, она ночами шила наряды для местных модниц. Анфия стала первым Героем Социалистического Труда в районе.

По словам Марины Арефьевой, назвать этих людей старообрядцами язык не поворачивается. «Это не обряды старые, а вера». И с годами она, как хорошее вино, только крепчает. Она и сейчас привлекает своей скромностью и почти монашеской праведностью. Последнее время люди стали вновь обращаться к «двуперстию». Первую «протопоповскую» церковь в селе Черемхове построили, хотя многие семейские так и остались «беспоповцами»: храмы не посещают, священников не признают. Самостоятельно совершают обряд крещения в реке Чикой, отпевают близких.

До сих пор в этих местах бытует мнение: лучше выйти замуж за бурята — его хоть крестить можно. За «новокрещенного» выходить нельзя — чужой он человек. Такая приверженность к своей вере столь длительное время (более 300 лет) и в столь политически неспокойном государстве достойна только восхищения. Благодаря закрытости от внешнего мира, а вовсе не угрюмости, одежда, язык, традиции, иконопись, зодчество, промыслы староверов дошли до нас практически в первозданном виде.

Семейская история

Как рассказывает директор Красночикойского краеведческого музея, первым раскольником, который пришел на берег реки Чикой, был протопоп Аввакум. Часть староверов не подчинились церковной реформе и переселилась в Великое княжество Литовское, на западные территории Украины и Белоруссии. При Екатерине II эти места отошли к России, но императрица не стала, как ее предшественники, казнить и расправляться со староверами, а приказала им отправиться в далекую Сибирь. Практичная немка решила, что кому-то надо осваивать богатые, но холодные территории. Само переселение было подневольное: специально сжигали дома и подворья, и староверы большими семьями под конвоем казачьих отрядов отправлялись в Сибирь. Здесь они получили разные названия: на Алтае, например, киржаки, поляки, в Забайкалье — семейские.

Свою одежду, традиции, веру они сохранили благодаря запретам. Петр I, который брил боярам бороды и заставлял носить немецкое платье, модные причуды старообрядцам запрещал: «Какого бы они роду, звания ни были, бороду не брить, платье не снимать, пошлину за них положенную платить». Это был чисто политический ход — бунтари должны были находиться на виду, быть заметны в толпе, чтобы в новых поселениях их было легко отслеживать.

Даже камень сделали плодородным

Семейские оказались отличными землевладельцами. В своей челобитной Екатерине Великой иркутский губернатор Трескин описывал: «Большие чудеса трудолюбия показывают поселенные здесь несколько лет назад сторообрядцы. На неудобных местах, крутых склонах они выращивают богатые урожаи. Даже камень они сделали плодородным».

Жизнь и удаленность от городов и больших населенных пунктов заставляла каждую ссыльную семью вести собственное натуральное хозяйство. Домашние ремесла были хорошо распространены в Чикое. В каждом доме находился ткацкий станок, причем для ткани чаще всего использовалась конопля. Как говорится, чем богаты. Лесистая местность не позволяла держать большое количество овец, лен произрастал плохо.

Хотя главным кормильцем был кедр. Его еще называли хлебным деревом. Кедр не только стал основным продуктом питания, но и давал силы во время многочисленных постов. Обыкновенную ступу здесь называли «коровой» — в ней толкли кедровые ядра. Затем муку заливали кипятком — получалось кедровое молочко. Этой смесью забеливали чай: полезно, вкусно, питательно.

Несмотря на холод, голод, тесноту и неустроенность, семейские жили красиво. Женщины могли украсить все, к чему прикасалась их рука. Вышивку накладывали на ткань любого назначения: полотенца, покрывала, подзоры, платья, рубахи. В их умелых руках сияло даже обыкновенное сито. Чтобы сплести дно этой утвари, они брали разноцветные конские волосы. И работать приятно, и от соседского отличается.

До тридцатых годов прошлого столетия семейские так и держались особняком. Смену власти они встретили спокойно. Запрет на веру, разрушение «никонианских» церквей их мало трогали: и церкви не их, и дома привыкли молиться. Во время Великой Отечественной войны два старовера Красночикойского района стали Героями СССР.

— Я бы не сказала, что семейская культура утрачена, — уточняет Марина Арефьева. — На этом станке и сегодня можно ткать половики. Ручная техника по добыче кедрового масла до сих пор используется в производстве. Пару лет назад с территории музея был украден вал — скорее всего, его унесли в тайгу для переработки ореха. В каждой семейской семье продолжают вышивать картины и полотенца, шить платья, рубахи и сарафаны. Кстати, многие их надевают не только по праздникам, но и по дому хлопочут. Наряжаться они любят и нисколько не стесняются. На своей же земле живут.

Как убедился корреспондент АП, многие семейские говорят на древнерусском языке. А как поют чикойские бабушки — заслушаешься. Голоса чистые и хрустальные, как забайкальские реки.

Покушение на красные врата

Семейский музей, как и его герои-изгнанники, сегодня даже не имеет юридического статуса. Есть опасность вообще выпасть из культурной жизни.

— Все, что есть в наших фондах, — подарки местных жителей, ни один раритет не был куплен, — продолжает Марина Ивановна. — Сегодня мы имеем свыше 15 тысяч экспонатов, а в момент открытия в 1982 году их было около 500.

Музей держится только на энтузиазме его сотрудников и самих староверов. Уникальная икона Спасителя, сделанная местным умельцем 300 лет назад, попала сюда недавно. Ее нашли в заброшенном доме под глинобитной печью. Скорее всего, бывшая хозяйка Анисия Лукьянова в середине прошлого века схоронила икону от зятя, который был первым секретарем райкома партии. К сожалению, показывать и выставлять работники музея могут только половину своих экспонатов — в небольшом здании им давно уже тесно. Не обходится и без катаклизмов: из-за замыкания электропроводки музей почти полгода работал без света.

Но главная беда, которая повторяется из года в год, — это покушение на красные ворота. Это точная копия старинной купеческой калитки второй половины 19-го века, выполненная местным умельцем в 1974 году. Оригинал, к счастью, сохранился, он находится здесь же, в селе, в надежном месте — напротив здания полиции.

Но резной забор не дает покоя местным гражданам. Периодически в него врезаются машины, иногда и сразу две. А восстановить раритет — дорогого стоит. Что влечет лихачей к истории, для служителей музея остается загадкой. Недавно на местном сайте появился комментарий: «Чикояне, торопитесь сфотографироваться у красных ворот и посетить музей староверов. Еще один пьяный наезд на ворота, еще одно замыкание — и смотреть вам будет уже не на что».

Что означала для староверов кровать, почему истово верующие люди гнали самогон и его употребляли, узнавала корреспондент АП в соседнем селе Кочон. Кстати, там же ей предложили остаться и выйти замуж за семейского. Вполне возможно — если бы не муж, дети…

Трехметровый резной забор — точная копия купеческих ворот второй половины 19-го века,
выполненная местным умельцем в 1974 году. Оригинал, к счастью, сохранился. Он находится здесь же, в селе, в надежном месте — напротив здания полиции.

Продолжение читайте в следующих выпусках и на сайте АП.