Андрей Филоненко: «90-е были золотыми годами журналистики»

Они рождались из-под его пера к неудовольствию тогдашних чиновников и местных политиков с завидной регулярностью. Сегодня Андрей Александрович вспоминает всю правду про свою «Амурскую правду».

Политический раритет

— Как здесь все изменилось! — войдя в кабинет генерального директора (раньше это был кабинет главного редактора — Прим. АП), сразу же воскликнул Филон — так мы по-дружески называли младшего Филоненко, под руководством которого я отработала в АП не один год. — Мне кажется, кабинет стал визуально меньше и квадратнее. Раньше он мне казался длинным. Может, потому, что вдоль окон и напротив, возле старой совдеповской стенки все было заставлено стульями? Помнишь, на планерках сколько народа здесь вмещалось?

На минуту я словно окунулась в далекое прошлое. И в памяти всплыли знакомые лица бывших коллег, многих из которых уже нет в живых.

— Планерки мы теперь проводим в пресс-центре, там, где раньше была наша редакционная библиотека. Ее давно уже нет — часть старых газет передали в госархив, часть забрали преподаватели журфака АмГУ. С тех пор, как ты здесь работал, в этом кабинете многое изменилось.

— Да, стол у главного редактора был другой, и приставки нет, на которой стоял громадный коммутатор для внутренней связи. Но когда я сюда пришел, она уже не работала. А на стене были портреты представительские. Их повесил уже Веннадий Токарев, когда сменил Анатолия Дроздова на посту главреда. До этого там висел полированный портрет Ленина производства нашей мебельной фабрики. Вижу, у вас еще собрания сочинений вождя и советская энциклопедия остались, — заметил бывший коллега, кивая на книжный раритет.

По стопам отца

Я просила Андрея принести с собой фотографии времен его работы в редакции, но, как оказалось, в семейном архиве Филоненко младшего таких не сохранилось. И он с интересом разглядывал старые фото, которые я отыскала в своем рабочем шкафу:

— Здесь мы с Таней Судаковой и Володей Стеганцевым на космодроме — тогда как раз очередной спутник к запуску готовили. А вот, смотри, — я выбрала из пачки еще один исторический снимок. — Батя твой, наш любимый Семеныч. Когда ты после пединститута поехал в село учительствовать, для многих это стало полной неожиданностью. Все думали, что ты пойдешь по стопам отца. Ведь у тебя уже была проба пера.

— Я не исключал того, что когда-то приду в газету. Тяжелая наследственность все-таки, — рассмеялся собеседник. — Но цели стать журналистом никогда не ставил. В придорожненской школе Тамбовского района я восемь лет отработал учителем истории. Профессию свою любил. Почему ушел в журналистику? Некуда было деваться! На свою зарплату мог купить лишь 30 пачек сигарет «Прима». А в «Амурке» тогда нормально платили.

Четыре трупа и поминки

— Я пришел в газету летом 1993-го в отдел новостей. Его возглавлял Леонид Коротков, — рассказывал Филоненко по пути в его бывший рабочий кабинет на третьем этаже. — По возрасту среди новостийщиков я был самый старший. Мне тогда уже тридцать исполнилось. Леня был младше меня на два года, но, конечно, опытней. С нами работала еще 22-летняя Лена Клошинская. Все ребята достаточно задиристые, они меня многому научили.

— Ой, здравствуйте, как я рада вас видеть! — наш обозреватель Маша Якушева (сегодня она занимает кабинет, где столько лет сидел А. Ф.) вскочила из-за своего рабочего стола.

— У меня здесь обычно дым стоял до потолка, — с юмором заметил гость и дружески обнял свою преемницу. — Такое ощущение, словно кабинет больше стал. У меня места свободного почти не было. Здесь же стоял огромный стол, который достался мне в наследство от Короткова, а до этого Сарапас за ним сидел. Вот здесь был шкаф, а рядом знамя Советского Союза висело. Все стены были увешаны репортажными фотографиями.

На вопрос, какой день за время работы в АП ему особенно врезался в память, продолжатель амурской журналистской династии думал недолго:

— Это было осенью того же 1993-го. Мы собрались ехать в Сергеевку, чтобы поговорить с родителями парня, которого застрелили во время штурма Белого дома в Москве. И тут всплыла тема — бомжа убили и закопали на свалке. Сначала мы поехали на свалку, собрали материал для криминального репортажа, потом отправились в деревню. Выезжаем через Чигири на аэропортовскую трассу, а там жуткая авария — «москвич» залетел под фуру, трое пострадавших всмятку. Мы, конечно, все это отработали, в Сергеевку приезжаем — и там поминки. Очень неприятный выдался денек — масса трупов один за другим. Мы потом с фотокором надрались крепко, снимая стресс. Нервоз был еще тот.

Золотые времена для журналистики

Мы с ностальгией вспоминали 90-е годы. Это были золотые времена для журналистики. Кипели такие политические страсти!

— «Амурская правда» всегда была в оппозиции к действующей власти: ко всем губернаторам до Белоногова. Но и его «покусывали», — напомнил «золотое перо» АП 90-х. — Какая-то внутренняя цензура в газете была, но надо отдать должное нашему главному редактору Анатолию Дроздову, который давал журналистам свободу. Работать было очень интересно.
К журналистам в 90-е годы в России вообще было другое отношение. Кремль ставил задачу: с прессой надо дружить — гласность и т. д. и т. п. Хотя и судиться с высокими чиновниками приходилось.

— К начальнику любого уровня можно было попасть кому угодно и когда угодно без всяких проблем — не то что сегодня, — профи многозначительно ухмыльнулся. — Того же Полеванова мы полтора года, как говорится, и в хвост и в гриву, а потом сколько раз в Москве с ним встречались, мило беседовали — и никаких обид, никаких вопросов у него не возникало ни ко мне, ни к газете.

Потоп от Мостославского

Редакционных командировок в девяностые годы было очень много. Причем журналисты АП исколесили не только всю область, но и часто выезжали в другие регионы России. Среди путевых редакционных маршрутов Андрея Филоненко был Кизляр, куда он ездил с амурскими милиционерами, Ярославль, где открылся первый в России частный музей, основанный родственником наших фотокоров АП Джоном Мостославским, Севастополь, где на Черноморском флоте он разыскивал морских пехотинцев — выпускников нашего ДВОКУ.

— На запад мы раза по три в год летали. Искали интересные темы, но зачастую нам их подбрасывала сама жизнь, — Андрей замолчал и по привычке потер рукой подбородок — так он делал всегда, когда обдумывал острые темы или принимал какие-то решения. — Помню, в 1995 году я на зимних каникулах ездил в Нижний Новгород, куда из Хабаровского края перебросили наших ребят для подготовки перед отправкой в Чечню. Уже вскоре в область доставили тело первого убитого — поярковского паренька из морской пехоты. Сразу после похорон мы отправились в Чечню вместе с солдатскими матерями. После этого я еще не раз ездил на Северный Кавказ.

В связи с дальними командировками у журналистов возникало немало разных ситуаций, в том числе и курьезных. Зимой 1997-го Филоненко должен был лететь вместе с Игорем Мостославским в Севастополь. Самолет в воскресенье, а в субботу в редакции случилось ЧП.

— Звонит мне днем Дроздов и говорит: «Срочно приезжай. Игорь никуда не летит. Не переживай, все будет нормально», — Андрей с усмешкой покачал головой. — Примчался я на работу. Оказывается, Игорь забыл закрыть кран в своей фотолаборатории и затопил полредакции. Ты уже тогда работала у нас в новостях, наверное, помнишь.

Андрей тогда не пострадал — авиабилеты успели переделать, и вместо Игоря с ним на Черноморский флот полетел Юрий Мостославский. Этот творческий тандем создал потом еще много незабываемых материалов для читателей «Амурской правды». Материалов резонансных, откровенных, бьющих в самое сердце, как это могли сделать два настоящих таланта: один словом, другой — запечатлев человеческую боль и переживания на снимках.

Выпили коньяк, который предназначался Шумейко

В сентябре 1994 года Амурскую область посетил председатель Совета Федерации России Владимир Шумейко. Любопытный факт: еще за неделю до его визита в кабинет губернатора Приамурья Владимира Полеванова потянулись вереницы председателей колхозов и акционерных обществ. Каждый доказывал, что высокий гость должен быть непременно в его хозяйстве. Все помнили о заасфальтированной дороге в село Раздольное, куда в июне возили президента Ельцина, и боялись упустить такой «судьбоносный» шанс. Но, увы…

— Шумейко тогда повезли в Гродеково по Амуру — на пограничном катере. Я был в числе журналистов, освещавших его визит в нашей газете, — рассказал подробности Андрей Филоненко. — Приехали мы на заставу, погранцы честь отдали, собачки побегали — все, как положено при встрече гостя высокого уровня. После этого Шумейко со своими приближенными пошли на катер, а журналисты — в пазик, на котором приехали в Гродеково по обычной грунтовке. Было нас примерно человек пятнадцать. Сели в автобус, смотрим — коробка стоит, там коньяк отличный, закуска. Обрадовались, думаем: «Журналистов уважили». Пока километра два проехали, коробка опустела. Вдруг нас гаишники с мигалками догоняют. Заходят: «Ребята, тут где-то коробка стояла, вы не видели?» «Видели, — отвечаем. — Вот она». Они берут, а коробка-то пустая! Оказалось, что коньяк и закуска предназначались для Шумейко и его свиты.