Первый житель, рожденный в Огодже, не собирается покидать вымирающий поселок

«Что я там, за границей забыл, — говорит ветеран труда. — Здесь родился, здесь и сгодился». С почетным угольщиком-первопроходцем встретились корреспонденты АП.

Райское местечко

Даже не верится, что каких-то тридцать лет назад Огоджа была цветущим, благоустроенным поселком. Не зря в переводе с эвенкийского это место называется «Солнечная долина». Своя электростанция, угольный разрез, высокооплачиваемая работа, комфортное жилье почти в лесу, но со всеми удобствами, специальное снабжение. Тогда образцово-показательному населенному пункту завидовала вся область. Теперь о былом величии напоминают полуразрушенные останки грандиозной стройки 50-х годов. До середины 90-х Огоджинская ЦЭС давала электроэнергию всему Селемджинскому району, питала не только амурские, но и хабаровские прииски. В начале 90-х местный свет погас, на смену пришла Зейская ГЭС. Вместе с объектом угасла и жизнь. Сегодня, как после бомбежки, половина домов зияет пустыми глазницами окон. Из 1260 жителей едва наберется 200.

— Родился я 21 июня 1952 года в бараке у речки, построенном еще во время первой геологической экспедиции в 1935 году, — вспоминает Сергей Петрович. — Здесь ведь тогда еще ничего не было, строительство ЦЭС только предполагалось. Для этого в таежные места перевели колонию. Заключенные и были первопроходцами, основателями стратегического объекта. Вся работа велась вручную. Материал возили на тачках да на быках. Сюда же в марте 1952 года вместе с зеками приехали мой отец и беременная мама с четырьмя ребятишками. Отец, Петр Сергеевич, выходец из Рязани, прошел три войны: финскую, отечественную, японскую. Затем перешел в структуру МВД.

Когда у женщины начались схватки, обеспокоенный муж побежал за лагерным врачом. Вместе с эскулапом принял роды, а потом обмыл рождение сына на Садыковом ключе.

— Я вообще в больницах никогда не лежал, крепкий был, — продолжает Сергей Одуев. — Болячки навалились, только когда на пенсию вышел. С четырех лет уже хорошо помню, что происходило в селе. В 1956 году вместе с пацанами с песнями ходил за строем солдат. В те годы жизнь здесь кипела, бурлила и строилась, в каждой семье по 5—6 детей было. В моем первом классе за партами сидело 32 ребенка. А сейчас ноль. Всего в нашей школе осталось 28 детей. Был клуб, бильярд, отличный спортзал и даже свой бассейн. Вода с охлаждения турбин стекала в специально вырытый и забетонированный котлован. 35—40 градусов, ночью купаешься, как парное молоко.

После армии снова вернулся в село, пошел работать. Сначала на ЦЭС, потом бульдозеристом на угольный разрез. Шахтерский стаж Одуева более тридцати лет, общий — за сорок. Правда, последние годы его трудовая книжка начала пестрить записями — то одно предприятие, то другое. Де-факто сидел мужик в одном и том же кресле бульдозера, а де-юре — работал в разных организациях.

Красной рыбой свиней кормили

Здесь, в поселке, Сергей Петрович встретил свою будущую жену Ольгу Отт. Молодой фельдшер приехала сюда по распределению из Казахстана. Вместе живут уже 39 лет.

— Какое здесь раньше было снабжение! — вспоминает Ольга Викторовна. — Я всех своих казахстанских родственников дефицитом снабжала. Рыба красная — бочками, тушенка, сгущенка. Когда в Благовещенске было все по талонам, мы горбушей чушек кормили. На Севере ничего не растет, а на прилавках — арбузы астраханские, дыни. Яйца, молоко, цыплят, фирменную одежду самолетами завозили. Дорогой мы редко пользовались. Авиарейсы на Свободный и Благовещенск выполнялись шесть раз в неделю. Зарплата мужа была около пятисот рублей. В домах топили так, что мы даже вторые рамы зимой не вставляли. Если б мне кто тогда сказал, что через тридцать лет в поселке одни комары останутся, ни за что бы не поверила.

Последний раз воздушный корабль здесь приземлился в 1994 году. Теперь, чтобы добраться до областного центра, придется выложить более трех тысяч рублей и трястись по бездорожью, глотая пыль, 18 часов. Особенно страшно зимой, не дай бог, машина сломается — замерзнешь насмерть.

Лимончики севера

Но супруги Одуевы не унывают, Огоджа хороша и сегодня, а благодаря натуральному хозяйству жить можно. Сергей Петрович — заядлый охотник, раньше целенаправленно «соболевал». Сейчас больше для души. Иногда он вместе с женой и детьми добирается до ближайшего охотучастка на лыжах. По национальности Ольга Викторовна немка. На ее огороде — ни травинки, растет все, что раньше самолетами доставлялось с большой земли. А дома в огромных кадках зреют лимончики. «Как дети во чреве. Девять месяцев ждать надо», — шутят хозяева.

— Клубнику сажаю бровками, так немцы делают, — раскрывает свои урожайные секреты хозяйка. — Рядки подымаю на гребень, грядки посыпаю сеном. Так влага не испаряется и ягодки при осыпании не гниют. После плодородного Казахстана научилась приспосабливаться к северным условиям. Растет не хуже. Свои соленья, варенье, грибы. Раньше я еще за ягодой любила ходить, но два года назад в лесу нос к носу столкнулась с медведем. Я с одной стороны куста жимолость собираю, медведь с другой. Слышу какое-то тяжелое дыхание. Батюшки, медведь! В глаза ему смотреть нельзя, сразу разорвет. Не дай бог, закричать! Я стала пятиться назад, как перелезла через колючие кусты шиповника, не помню. Еле ноги унесла. А когда сын был маленький, мы с мужем в лесу встретили медведя. Сергей увидел и тихо говорит: «Выходим — медведь!» Сын сразу оживился: «Папа, где медведь?». Муж его на плечи посадил и давай бежать. Аж пятки сверкают. На приличном расстоянии оглядываюсь, смотрю, идет огромная медведица с белой грудкой, а рядом два медвежонка. Но тогда мне не было так страшно.

Все близкие родственники Ольги Викторовны: мать, четыре брата и сестра давно уже переселились в Германию. Живут неплохо, у каждого есть дом. Зовут к себе Одуевых. Но ни супруги, ни двое детей на чужбину ехать не хотят.

— В гости приезжаем с удовольствием, — делится Ольга Одуева. — Родственники дорогу оплачивают, деньгами помогают. Мама, как первый переселенец, получает пенсию 1200 евро. Так что я обратно с валютой еду. Язык знаю, менталитет мне не чужд, родилась и выросла в немецкой слободе. Но жить я там не хочу, а Сергей — просто не сможет. Там есть все, чего у нас нет: хорошие дороги, стабильность, сытость. Однако здесь я могу в любой момент к соседке пойти, чаю попить, пообщаться, она ко мне несколько раз в день забежит. А в Германии, чтобы прийти в гости, надо заранее договариваться. И соседи тебя никогда не остановят на улице, не спросят, как дела. Да разве нужны мы чужому государству? На работу там пожилым людям устроиться тяжело. Здесь я продолжаю трудиться. Огород, тайга-кормилица. Да и дети туда не стремятся. Наш дом здесь.

1 260 человек проживало в Огодже в 1973 году. 260 жителей осталось сегодня. 28 детей учатся в местной школе.

Возрастная категория материалов: 18+