Афганский профессор едва не погиб за любовь к русскому языку

Наслаждение превыше мучений

— Меня били за разработку учебной программы по изучению русского языка и обвиняли в службе безбожникам. Я никому не служу! Только русскому языку. Пока шли допросы, я все время твердил только одно: «Знать русский для меня наслаждение, которое сильнее любых пыток», — вспоминает события 90-х годов Джан Кучай. Степенный интеллигентный мужчина в цивильном костюме с благородной бородой сегодня мало похож на мученика. Но даже сейчас ему приходится жить не столько ради любимого дела, сколько вопреки обстоятельствам. Джан в переводе с афганского означает душу, Кучай — значит кочевник. И он, действительно, напоминает странника, сумевшего сохранить преданность своим идеям. При этом не озлобиться и не потерять себя.

— 70—80-е годы прошлого века были золотыми для русского языка в Афганистане, — продолжает Душевный Кочевник. — Ваши советники много над этим работали, в Кабуле жили советские преподаватели. Потом все ушли, и начался ужас. Меня три с половиной года в тюрьме талибана продержали. Глаз выбили, руки и ноги сломали, уже казнить собирались. Спасло только вмешательство родственников. Они нашли талиба, который был не прочь заработать. Отдали ему все, что имели. Он мне побег организовал. Сначала скрывался в Пакистане, но при первой возможности вернулся в Кабул. Здесь же должен кто-то русскому языку учить.

Во время беседы он перебирает четки и с долей грусти осматривает свои профессиональные владения. Кафедра русского языка не самое комфортное место в Кабульском университете. Мебель, оформление, прочая обстановка весьма скромны и непритязательны.

Приличный жест

Рядом современный и по местным меркам просто шикарный корпус кафедры английского языка. Его построили на американские деньги. Так же выглядят учебные помещения французского, турецкого языков. Иностранный военный контингент готовится уйти из Афганистана, однако страны НАТО остаются там, закрепляясь во всех сферах, включая филологическую. Исламская республика затачивается под стандарты определенных государств. Свой учебный корпус начал строить даже Китай. Присутствие России в Кабульском университете ощущается лишь благодаря самим афганцам.

— Как дела?! — раздается за спиной знакомая фраза. Оборачиваюсь, в коридоре — группа молодых людей. С некоторым опасением показываю большой палец. Изначально этот жест в местной культуре считается неприличным и расценивается как оскорбление.

— О-о, все нормально! — эмоционально воспринимают мой посыл молодые афганцы. Помимо языка, им знакомы нюансы культуры северного соседа.

— Для чего вам русский? — задаю конкретный вопрос.

— Назло американцам!

Что ж, ответ, не требующий дополнительных комментариев.

— Да, это настоящий протест, — вступает в разговор Джан. — У нас на кафедре бум русского языка. В 2001 году к нам пришло всего трое студентов, сегодня обучается около 500 человек. Мы в нынешнем году собирались набрать 30 первокурсников, а пришло сразу 120. И если часть ребят верят в будущее близкое сотрудничество с Россией, то многие приходят с мыслями доказать миру свое стремление к свободе от оккупантов. За последнее десятилетие отношение людей к русским сильно изменилось. Ваши специалисты много дали Афганистану, много построили и, уходя, оставили все нам. Сегодняшняя иностранная группировка преследует исключительно собственные интересы. Все выкачают из нашей страны и заберут с собой. Афганцы это очень хорошо понимают. Русский язык — самый лучший символ свободы.

Стук во все двери

На вопрос о первом знакомстве с русским языком Душевный Кочевник вспоминает Воронежский государственный университет. Он окончил его много десятилетий назад и до сих пор считает Россию вторым домом. Однако новая родина пока не спешит развернуть объятия преданному афганскому сыну. Правда, год назад Джан Кучай был удостоен какой-то правительственной медали РФ. Для него эта награда почетная, но с большой оговоркой. На пятьсот человек вся кафедра русского языка насчитывает всего 8 компьютеров.

— Лучше бы помогли моим ученикам. Нам фонд «Русский мир» немного дал и мог бы больше, вплоть до стажировки студентов и преподавателей в России. Они могли бы на обратном пути каждый по два компьютера взять и привезти в Кабул, но бюрократия страшная, — вновь грустно сетует профессор. — Ровно год назад мне удалось защитить кандидатскую диссертацию в Институте русского языка имени Пушкина. Все говорили: такой защиты еще не было, а мне нечем было заплатить за общежитие. Только русские друзья помогли.

Студенты обижаются на меня. Говорят, что мало требую и прошу, но я уже устал стучать во все двери. Недавно Министерство образования Афганистана вышло с инициативой о закрытии кафедры русского языка. Вы не представляете, каких трудов стоило этого не допустить. На нашу защиту встал весь ученый совет университета.

В 60—70-е годы прошлого века Советский Союз построил множество учебных заведений в Афганистане. Однако именно Кабульский университет здесь называют матерью высшего и профессионального образования. Не отцом, а именно матерью. Эта близость родства гораздо сильнее, чем обычный родительский пригляд за чадами.

Кафедра русского языка курирует преподавание своей дисциплины во всех вузах и ссузах, где имеются аналогичные кафедры. Такая работа носит системный характер, но местами застопоривается на стереотипах и чиновничьем равнодушии. Несмотря на широкую востребованность, русский язык в средних учебных учреждениях преподается всего два семестра. В вузах ему уделяется больше внимания, но и там сплошь препоны.

Пушкин на пушту

Афганцы терпеть не могут англичан. Участие англосаксов в нынешней войне расценивается как их третья историческая попытка колонизации исламской республики. При этом усиленное насаждение языка Туманного Альбиона приносит свои плоды. В Кабуле каждый третьеклассник шпарит по-английски как на своем родном языке. По-русски более-менее прилично разговаривает лишь старшее поколение афганцев. Это те люди, чья молодость пришлась на рассвет советско-афганской интернациональной дружбы.

Афганские любители русского языка питают большую надежду на строительство Российского культурного центра. Его возведение началось в Кабуле не так давно. Он станет заменой разбомбленному моджахедами Советскому культурному центру, который появился в Афганистане в конце семидесятых годов прошлого века. Будущие работники нового учреждения уже поддерживают контакты с Кабульским университетом и строят совместные планы.

— В 90-е годы прошлого века ситуация была на уровне «всего один студент — всего один преподаватель». Сегодня у нас сотни студентов и целых десять педагогов, — победоносно загибает пальцы Джан Кучай. — Это настоящий прорыв, но и этого мало. Нужен носитель языка, то есть россиянин. На кафедре немецкого языка аж три методиста и программист из Германии работают. Такая же картина на французской и английской кафедрах. Мы бы тоже с удовольствием приняли хотя бы одного педагога из России.

Я не хочу военного присутствия вашей страны, но мы все делаем для культурного и экономического общения с вами. Поверьте, наш народ искренне любит вас. Я говорю про обычных людей, которые не собираются держать в руках оружие. Сегодня трудно говорить, какое будущее нас ждет. Меня давно зовут в Голландию и готовы принять с распростертыми объятиями хоть сегодня. Но я не поеду, останусь в Афганистане. Даже если русский окажется под запретом, все равно буду переводить на дари и пушту Александра Пушкина.

Материал подготовлен при поддержке амурского отделения «Союза ветеранов Афганистана» и общественной организации «Боевое братство». В феврале 2014 года отмечается 25-летие вывода советских войск из Афганистана. Эту страну называли 16-й республикой СССР. Андрей Анохин и Валерий Вощевоз вновь прошли дорогами шурави.