Солдатская правда

События вечера 27 декабря 1979 года заставили вздрогнуть Белый дом на американском континенте и втянули СССР в десятилетнюю войну с Афганистаном. Рустам Турсункулов — один из тех, кто не просто стоял на пороге штурма Дворца Амина, он перешагнул через него вопреки приказам. Эта операция была разработана в считаные дни и вошла в учебники спецподразделений по всему миру. О тех событиях до сих пор спорят политики и историки, но Рустам  обладатель простой солдатской правды, в которой нет места недомолвкам. Он помнит прошлое, в котором люди еще не делились на москвичей и гастарбайтеров, все носили одинаковые погоны и служили одной стране. Однако он попал на войну именно благодаря своей узбекской национальности.

Два с половиной месяца назад нам довелось познакомиться в Кабуле и даже вместе подняться по тем самым ступеням, где однажды он пошел в свой первый и, как казалось, последний бой. Мы с ним не расставались до самого конца командировки, а последние строки его воспоминаний я записывал уже в пассажирском «боинге», летевшем по маршруту Кабул — Москва.

Получился дневник офицера мусбата, который рука не поднимается редактировать. «Амурская правда» публикует солдатскую правду практически в первозданном виде. С его слов, от его имени. Только факты. Итак…

Мечта десантника

«Моя офицерская служба началась в 1978 году, сразу после окончания Рязанского воздушно-десантного училища. По распределению попал в город Ош  командиром взвода самоходных артиллерийских установок, но долго там не пробыл. В мае следующего года предложили перейти в 15-ю бригаду специального назначения, дислоцированную в городе Чирчик Узбекской ССР. Я был крепким парнем, занимался спортом, однако возможность сменить военную профессию стала большой неожиданностью. Попасть в спецназ главного разведуправления — мечта любого десантника. Почему этот выбор пал именно на меня — оставалось большой загадкой. Новым местом службы стал 154-й отряд бригады спецназа.

До штурма Дворца Амина оставалось всего несколько месяцев, но о возможной войне даже мыслей не было. На первый взгляд в отряде шла обычная боевая подготовка, хотя ряд факторов все же наталкивал на определенные мысли. В первую очередь удивил национальный состав военнослужащих. Это были узбеки, таджики, туркмены. Даже офицеры — поголовно выходцы из среднеазиатских республик. Лишь командир взвода зенитных установок Василий Праута оказался украинцем. Однако ему придавал смуглости сильный загар. Кроме того, Василий носил усы и, если не разговаривал, вполне сливался с остальными.

Другая немаловажная деталь — подразделения мусбата осваивали бронированную технику БМП, БТР, готовились применять автоматические гранатометы АГС-17, огнеметы «Рысь». В части медобеспечения были специализированные автомобили, а состав медиков подобран с возможностью проведения небольших хирургических операций. Все это озадачивало, ведь спецназ должен действовать скрытно, никакой техники, а тем более тяжелой и бронированной у нас быть не должно. Личный состав моего взвода достигал 44 человек, хотя по правилам группа специального назначения включает от 7 до 12 бойцов…»

Чужая форма

«Все лето и осень шло боевое слаживание, подготовка была очень интенсивной. В программе занятий очень много ночных стрельб, тактика (часто  оборонительного характера), парашютные прыжки и так далее. Со временем начали отрабатывать штурм зданий, проникновение в помещения, засады и налеты. Как правило, каждый боец успевал освоить смежную специальность, например, механик-водитель БТР должен уметь стрелять из пулемета, а в случае необходимости стать снайпером. То есть речь шла о принципе взаимозаменяемости.

Но даже в таких условиях никаких тревожных чувств не возникало. Никто не догадывался о своем предназначении. На этом фоне еще более неожиданным оказалось предложение примерить одежду из верблюжьей шерсти. Мы начали привыкать к ней в октябре 1979 года. По нашим прикидкам, она напоминала форму афганцев, но не могли понять — зачем она нужна? При этом мы надевали ее только на полигоне, снимали там же, возвращаясь в расположение части в своем привычном советском обмундировании.

Нас приучали вести бой в таком необычном виде. Он не должен был отвлекать нас самих от выполнения задач. Очень скоро мы стали чувствовать себя вполне комфортно в афганской форме. По моим сведениям, личный состав мусбата насчитывал 528 человек.

Прошло чуть больше месяца, прежде чем нам удалось понять смысл переодеваний. В начале декабря самолетами вылетели в Баграм. Перед приземлением все надели афганские шерстяные костюмы, и больше их уже не снимали.

Жили в палатках и капонирах, каждый день продолжали боевую подготовку. Прямо на афганской территории проводили ночные стрельбы. Через несколько дней получили приказ выдвигаться в Кабул. Зима давала о себе знать, заметно похолодало, и по дороге наши новые бронетранспортеры часто глохли. Приходилось ремонтировать их прямо по ходу движения…»

Дефицитное изобилие

«К дворцу мы прибыли 18 декабря. Согласно ранее полученному приказу, нам ставилась задача оказать помощь афганским военным в защите Амина. Охрана дворца каких-либо претензий нам не предъявляла, по официальной легенде, наш батальон представляли выходцы из северных провинций Афганистана. Играть эту роль было несложно, учитывая внешнее и языковое сходство с местным населением. Естественно, у нас при себе никаких документов не было.

Мусбат сразу приступил к оборудованию и занятию оборонительных позиций вокруг дворца, под жилье приспособили недостроенные казармы. Вместо окон — натянутые плащ-палатки, для обогрева — печки-буржуйки и одеяла из верблюжьей шерсти. Вся информация о событиях в стране для нас была закрыта.

Меня назначили ответственным за обеспечение батальона припасами. Часто выезжал в город, ходил по магазинам и диву давался. Казалось, прилавки ломились от редкой для нас продукции. В свободной продаже ковры, электроника, на улицах автомобили такси марки «Мерседес». У нас, привыкших к дефициту и огромным очередям, глаза разбегались от подобного изобилия. В Советском Союзе такие вещи было невозможно себе представить. Понятное дело, все мысли были заняты приятными ощущениями. О какой-либо тревоге на душе даже не задумывались. До штурма дворца оставалось 9 дней…»

Историческая справка

Осенью 1979 года Хафизулла Амин отстранил от власти и убил своего союзника и лидера НДПА Нур Мухаммеда Тараки. Страну захлестнули выступления оппозиции, армейские мятежи и внутриполитические разногласия. Эти события вызвали серьезное беспокойство у советского руководства. Амин отличался жестокостью, при нем развернулся террор не только против исламистов, но и против соратников по партии. Существовали опасения, что к власти в Афганистане придут силы, враждебные СССР. Более того, по линии КГБ поступала информация о связи Амина с ЦРУ. Чувствуя нарастающую нестабильность, Амин сам неоднократно просил помощи у Советского Союза, тем самым подписав себе смертный приговор.

Материал подготовлен при поддержке амурского отделения Союза ветеранов Афганистана и общественной организации «Боевое братство».

Продолжение следует.