«В книги пришли люди с улицы»

Фото: Андрей Оглезнев

ОЩУПАТЬ КНИЖНОГО СЛОНА

— Вячеслав Алексеевич, вы профессиональный книгочей. Как бы вы охарактеризовали литературу последнего десятилетия?

—  Она очень разнообразна. В ней для себя найдет что-то интересное и высокий интеллектуал, и сентиментальный  человек,  и тот, кто воспринимает жизнь как натуралистическую картинку, и тот, кто хочет почитать, чтобы просто отвлечься. Литература и должна быть такой, чтобы отвечать на вызовы современной жизни. Все новые процессы и явления, которые происходят в жизни, она должна  уметь интерпретировать, чтобы помочь читателю их осмыслить. 

— Сейчас море книг и в магазинах, и в интернете, а как из него выбрать что-то умное, небанальное? 

—  Когда шло становление интернета, вышла книга о Всемирной паутине, которая называлась: «Ощупывая слона». Отвечу по аналогии — сегодняшний читатель в такой же ситуации. Слон такой большой, а мы такие маленькие — и попробуйте его ощупать! Чтобы не судить по одной  книге, которая вам может и не понравиться, о литературе в целом, я бы предложил в качестве помощников использовать критиков, которые делают книжные обзоры в толстых литературных журналах. 

— Сложно быть исследователем новейшей литературы?

— Я литературовед, но без опоры на философские работы я сегодня не могу анализировать литературное произведение. Литературоведение становится  способом философствования. Если персонаж у Маканина читает Хайдеггера, что остается делать литературоведу? Идти в книжный магазин и тоже покупать Хайдеггера. Да и писатели-поэты сегодня кто? Кандидаты филологических наук. Недавно получил премию «Большая книга» за роман «Лавр» Евгений Водолазкин — кандидат наук, специалист по древнерусской литературе. Не случайно сейчас появился термин «филологическая проза».

Изучать современную литературу сложно еще и из-за отсылок. Изучал бы я Салтыкова-Щедрина — я бы читал себе спокойно Салтыкова-Щедрина. А изучая, например, Вячеслава Пьецуха, мне тоже приходится читать Салтыкова-Щедрина, потому что иначе Пьецуха не понять. Все эти культурные коды, заложенные в современной литературе, останутся неразгаданными. Исследователям современной литературы приходится очень много читать — не только сами произведения, но и классику перечитывать, и  штудировать современных философов. Такая вот ситуация в литературоведении.

ЛИТЕРАТУРА БЕЗ ИЛЛЮЗИЙ

— Литература многообразна и она предлагает разные типы сознания, разные версии жизни. Вы можете обрисовать ситуацию в отечественной литературе?

— Первое пятно на этой картине — хорошая, имею в виду глубокая, современная литература. Она очень жесткая, если не сказать жестокая. Это литература без иллюзий. Она не создает и не стремится создать иллюзию жизни, которой реально нет. Она отчасти социологична, отчасти  антипсихологична, отчасти натуралистична. Но она всегда стремится создать достаточно грустную картину существования.

— Почему? Действует принцип: какая жизнь, такая и литература?

— Нет, просто сдвинулись горизонты познания, с одной стороны. А с другой — это тенденция не только последнего десятилетия, это свойство большой литературы. И в этом смысле новейшая литература включается в поток литературы, созданной в 1980-е годы. Ей свойствен трагический скептицизм, скепсис в отношении возможностей человека, в отношении социальных институтов и их способности построить справедливое общество. Другого мира нет, и надо учиться жить в том мире, какой есть. Пример — Владимир Маканин с его романом «Андеграунд». Проза с элементом социологизма — Петр Алешковский «Жизнеописание Хорька», Сергей Каледин  «Смиренное кладбище» и «Стройбат», произведения Олега Павлова. Таких писателей много, всех не перечислишь.

Есть литература, которая создает или стремится создать ощущение человечности. Эти черты видны в прозе Людмилы Петрушевской, драматургии Николая Коляды, творчестве позднего Юрия Буйды. Это когда страшно, ужасно и жалко одновременно.

Есть массовая литература, которая существует, чтобы выполнить отвлекающую функцию. Могу назвать имена Александры Марининой, Дарьи Донцовой и многих других. Ироническая проза сейчас тоже популярна. Мне нравится Вячеслав Пьецух и его попытка через ироническую позицию повествователя осмыслить историю, культуру, классику. 

Есть литература модернистская, которая использует мифологические схемы, чтобы объяснить происходящее сегодня, как пример могу назвать «Сон Иокасты» Ольги Богдановой. Есть, наконец, литература постмодерна, ее яркие представители — Виктор Пелевин, Владимир Сорокин, Татьяна Толстая, Саша Соколов. 

ПОЛОЖИТЕЛЬНОГО ГЕРОЯ НАМ НАВЯЗАЛИ

— Мы привыкли, и классическая литература нас к этому приучила, а советская усилила это впечатление, что в литературе всегда есть положительный герой, с которого можно брать пример. А сейчас есть герой, какой он?

— Если брать классическую литературу 19-го века, она не во всех произведениях дает такого героя, которому надо подражать. Раскольникову, например, не нужно подражать, и Анне Карениной тоже. Сопереживать — другое дело. Таких персонажей в литературе много и сегодня. Начиная со второй половины 80-х годов и все 90-е годы, в литературу вошел маленький маргинальный человек, это продавец, гробокопатель, житель провинции. Это не Макар Девушкин с его развитым самосознанием, который детально анализирует все движения своей души. Это маргинал, он более прост, но тем не менее это человек, которому сопереживаешь. Мне нравится определение, которое дал Николай Коляда — в литературу пришли  «люди с улицы». Так что сострадание в литературе осталось. 

— А положительный герой? Такой, как Павка Корчагин, например?

— Сам термин «положительный герой» не совсем точен, этот концепт навязан критикой в литературе соцреализма. Сегодня в прозе нет такого героя, искусственно смоделированного в соответствии с какими-то целями и задачами. Есть рудименты, такой тип активно мыслящего человека, например, в повести Бориса Екимова «Пиночет» или в романе Владимира Маканина «Андеграунд». Но героя, с которого делать жизнь, — нет. Есть герой, которому либо сочувствуешь, либо сомневаешься вместе с ним.   

— Как вы относитесь к тому, что в современной литературе много ненормативной лексики?

— Негативно. Хотя мы должны понимать, что слово трансформируется в художественном тексте. Это не то слово,  которое звучит в жизни. Поэтому если художник использует его талантливо, если это оправданно в его художественном мире, то я считаю, это допустимо. Есть литература, которая намеренно построена на стебе, на использовании экспрессивной лексики. Это все есть. Но когда экспрессивная лексика становится шаблоном, речевой нормой, это ужасно.

КТО СЕГОДНЯ ПУШКИН И БОБОРЫКИН?

— Всегда есть писатели главные и  второстепенные. Как в свое время были Пушкин и Боборыкин. Боборыкин был популярнее, но сегодня мы читаем Пушкина. На ваш взгляд, есть сегодня писатели, которые останутся в истории?

— Есть писатели классики, лауреаты Нобелевской премии — Пастернак, Солженицын, Бродский. Они, несомненно, останутся, и не только потому, что нобелевские лауреаты. Их вклад в нашу литературу и культуру значителен. Вне всякого сомнения, Юрий Домбровский останется, Варлам Шаламов, Юрий Трифонов, Валентин Распутин, Виктор Астафьев, Сергей Залыгин — писатели, постигающие национальный дух или пытавшиеся создать о нем некий миф.

— Это мы говорим о 20-м веке. А из 21-го?

— Слишком маленькая дистанция, трудно сказать. Сегодня тоже есть интересные писатели, и они появляются из разных областей причем, порой далеких от литературы. Есть писатели, которые мне близки и симпатичны. Это Юрий Буйда, Людмила Петрушевская, Анастасия Гостева. Но прогнозы строить не берусь, это дело неблагодарное.

ВИКИ-ЛЮДИ НА ЛЕКЦИИ ПО ЛИТЕРАТУРЕ

— Сегодня горячо обсуждается преподавание литературы в школе. Вас устраивает качество знаний студентов-филологов?

— Это одна из самых существенных проблем сегодня. Мне не нравится то, что происходит с сочинением, которое  волюнтаристски то выводится из школы, то возвращается. Ушло сочинение — и мы видим, что студенты теряют способность писать, оформлять правильно письменный текст. Перестали писать — перестали думать. Письменный текст — это не устное высказывание, в беседе можно что-то акцентировать, уточнить, переформулировать. Письменный текст требует других навыков — точности формулировок, отбора слов, правильного построения фраз. То, что убрали сочинение, было очень большой ошибкой.  

Вообще студенты сейчас стали другими. Я для них термин изобрел — это вики-люди. Спрашиваю: что за событие в 1917 году произошло, которое легло в основу данного произведения? Они ничего не знают, но быстро погружаются в планшеты и через несколько секунд говорят: «Революция!»  Википедия — замечательный помощник.

Возрастная категория материалов: 18+