В Крыму именем амурчанина названа улица

Погибший десант

Улица Галушкина в Евпатории небольшая, всего 300 метров, но значение ее в годы войны было трудно переоценить. На этой территории, как впрочем и по всему городу, в январе 1942 года развернулась настоящая кровавая драма, вошедшая в историю под названием «Евпаторийский десант». Как следует из документов, предоставленных «Амурской правде» амурским управлением ФСБ России, Александр Галушкин — уроженец села Ивановка, что в тридцати километрах от Благовещенска. В годы Гражданской войны воевал с интервентами на стороне Красной армии. Его дальнейшая судьба мало отличается от жизни активистов тех времен: работа на партийных должностях, служба в органах госбезопасности Приамурья, Забайкалья и других регионов Советского Союза.

Перед самой войной Александр Иванович успел поработать секретарем Симферопольского горкома, позже возглавил партбюро НКВД Крыма. В составе 172-й Крымской стрелковой дивизии Галушкин оборонял крымский Перекоп, участвовал в боях под знаменитым Армянском, который весь март 2014 года также не сходил с первых полос центральных газет. Населенный пункт на подступах к полуострову, где полтора месяца назад самооборона Крыма выставила первую линию защиты от киевских радикалов. 73 года назад в том месте тоже шла борьба не на жизнь, а на смерть. После боев под Армянском осенью 1941 года Александр Галушкин был назначен в руководство команды НКВД, которой предстояло действовать в составе десанта морской пехоты. 4 января 1942 года морпехам предстояло высадиться в Евпатории, закрепиться в оккупированном немцами городе и держать плацдарм до подхода основных десантных сил. В этом плане у чекистов были свои особые задачи.

«Совершенно секретно. Взять: Йогана Вирта — коменданта Евпатории, Епифанова — бургомистра, Арабаджи  — заместителя бургомистра, Сулиму — редактора фашистской газеты «Евпаторийские известия», Босс-Жуковскую — сотрудницу гестапо, Керимова — начальника караульного легиона, Алиева, Девкина — палачей гестапо, Нуриева — начальника полиции, Видмара — заместителя начальника СД…»

Из этого списка получилось выполнить многое, но прежде всего удалось взять штурмом здание службы безопасности, перебить там всех карателей, захватить кучу предателей и ключевых фигур гестапо. На корабль поддержки переправлены ценные документы. Потом десант захлебнулся в крови. Основные силы не смогли подойти к берегу из-за семибалльного шторма. Немцы бросили против горстки смельчаков несколько полков. Остатки десанта укрыли в своих домах крымчане, а 7 января было принято решение идти на прорыв и организовать на полуострове партизанский отряд. В те дни немцы расстреляли около 12 тысяч местных жителей, которых подозревали в пособничестве морякам-черноморца

Последняя пуля чекиста

Страсти постепенно улеглись, но вскоре по городу начали появляться листовки со сводками Совинформбюро, призывы не сдавать фашистам теплую одежду и всячески саботировать решения властей. В разных местах то и дело фиксировались нападения на военные и полицейские патрули. Как выяснится впоследствии, амурчанин Александр Галушкин отказался уходить из Евпатории вместе с десантом и даже умудрился организовать подпольную организацию. Дата его гибели — 7 мая 1942 года. По свидетельству очевидцев, дом, в котором скрывался Галушкин, окружили каратели, он сам отстреливался до последнего патрона. Ту самую — последнюю пулю, пустил себе в висок. Вокруг него насчитали более полутора десятков мертвых фашистов. Причиной его гибели считается предательство кого-то из соратников.

«Семью Гализдро, укрывшую Галушкина, пытали всю — от старушки до правнука. В ней жили бабушка Матрена Васильевна, ее дочь Мария Ивановна, дети Марии — 16-летний Толя и Антонина, 22 лет, — сообщается в документах расследования. — У Антонины свой ребенок — Георгий, год и восемь месяцев от роду. Толе забивали в голову гвозди. Его мать, Марию Ивановну, увозили в гестапо полубезумной.

В предательстве подозревали ближайшего помощника Александра Галушкина по имени Иван Гнеденко. Местные звали его Ванькой Рыжим и считали обычным работягой и выпивохой. Уже после войны было проведено расследование, и выяснилось, что пальцы рук Ваньки Рыжего вставляли в дверной проем, пока не переломали. Потом отрезали ему уши и нос. Дальше отпилили кисти рук и ноги. Живые останки пятидесятилетнего Ваньки Рыжего лежали в гестапо. Трудно было узнать в человеке человека, одна лишь душа доживала последние минуты. Таких мук не принимал никто и никогда на этом скифском побережье».

Фашисты были взбешены деятельностью группы Александра Галушкина, уроженца села Ивановка из далекой Амурской области. Улица его имени сегодня как живое напоминание о той опасности, которая нависла над Украиной после победы киевского майдана.

Письмо с фронта Александра Галушкина, 1941 год

 «…По должности своей нужно было находиться все время с бойцами, воодушевлять их и подбадривать их, бороться с проявлениями паники и трусости. Это очень нелегкое дело. Было очень много трудных и тяжелых моментов. Немало хороших ребят погибли. Некоторые из них на глазах. Как жалко было, когда не всегда имеешь возможность похоронить их. Одно испытываешь удовлетворение, что дрались крепко, как звери, за каждый метр буквально, обильно орошали вражеской кровью. Достаточно сказать, что только под Перекопом и Армянском убито и ранено было у противника около 30 тысяч человек, а под Ишунью были дни, когда уничтожали в день по 900—1000 человек... В этом главная заслуга нашей артиллерии. Один эпизод. Афанасий как-то прислал письмо, в котором он писал, что Лида сошла с ума под впечатлением зверств немцев. Это письмо так меня расстроило, и после того, как я провел соответствующую беседу с бойцами, народ единодушно решил за несчастье наших детей дать хороший залп по замеченным целям противника. Это был очень удачный залп. Через стереотрубу я наблюдал, как буквально на воздух была поднята легковая штабная машина, также грузовая, а из окопа, где укрывались немецкие солдаты, — комья земли, куски деревьев, человеческие тела»…

«Вам не будет за меня стыдно»

Виктор Александрович Галушкин — сын крымского героя — своего отца совсем не помнит. Он родился в тех самых местах за год до войны. Вместе с мамой ему предстояла эвакуация, отец остался защищать родной дом. Нам удалось по телефону связаться с Виктором Александровичем, который сейчас живет в Подмосковье, и задать ему несколько вопросов.

— Виктор Александрович, здравствуйте! Вы занимались исследованиями жизни отца?

— Добрый день, Амурская область! Не представляете, как я рад поговорить с человеком, который звонит с родины моего отца. Я ведь целую книгу про него написал, правда, опубликовать пока  не решился. Отец существует в памяти Благовещенска как чекист. Я не хочу разрушать этот образ, хотя в его биографии много интересных моментов, не связанных с деятельностью органов НКВД. Книга называется «Вам не будет за меня стыдно». Эта фраза из его фронтового письма, которое получила моя мама будучи в эвакуации. Несколько десятков таких выдержек легли в основу книги. Особенно ярко в них описываются моменты его борьбы на Перекопе. Тот период войны, когда все отступали, но в Крыму люди стояли насмерть. Это настоящие амурские характеры, которые закалились, сформировались еще в молодости и проявились в ходе борьбы с фашизмом.

— За событиями в Крыму следите?

— А как же! Я же сам коренной крымчанин, хоть живу сейчас в Подмосковье. С Родины уехал лет десять назад, но сегодня созваниваюсь со знакомыми. Мне довелось работать в Крымском правительстве, я хорошо помню таких ребят, как председатель местного парламента Константинов, Цеков, назначенный сенатором от республики в Совет Федерации, и других. С Аксеновым близко не знаком, но, учитывая, что он выпускник Симферопольского военного училища, мне импонирует. Эти ребята здорово поработали и спасли ситуацию.

В мою бытность как раз создавалась в Крыму «Русская партия». Она тогда не была популярной, потому что киевские власти уже контролировали всю политическую ситуацию. За отца тоже было обидно. Он ведь не просто там бился, оборонял Армянск, где в нынешнем году держалась самооборона Крыма. Нынешние защитники, конечно, не успели совершить подвигов, но только потому, что вмешалась Россия. Они стояли на переднем крае, без оружия, и это очень рискованно. Ой, как рискованно! Никто не знал, как поведет себя Киев и ультранационалисты. Это был единственный заслон тем «поездам дружбы», которые собирались отправить в Крым киевские неонацисты. Нашим ребятам там башку могли свернуть запросто.

— Вам доводилось бывать в Амурской области?

— К сожалению, нет, но, пользуясь случаем, хочу сказать спасибо Ивановскому музею. Они здорово помогли мне со сбором материала об отце.

Возрастная категория материалов: 18+