Ветеран Виктор Одереев: «Думали, нам конец, а втроем взяли в плен батальон немцев»

Фото: Вера Варда

— О начале войны мы узнали только на второй день. Ни радио, ни телевизора, ни телефона в те времена не было, — вспоминает ветеран, которому в этом году исполнится 90 лет. — Жил я в Бурейском районе. Мы собрались ребятами-комсомольцами, решили: будем готовиться воевать. Один дедушка дал нам деревянных винтовок, гранат, и мы и занимались. А осенью 42‑го года на комсомольском собрании приняли решение всем добровольно уйти на фронт. Мне не хватало немного до 18 лет, но я доказал, что имею право идти на войну. В Хабаровске закончил радиокурсы, в начале 43‑го меня отправили в Москву в Главное управление связи Красной армии. А уже оттуда я попал в четвертый отдельный полк связи резерва Военно-воздушных сил.

В июне 43‑го Виктор Андреевич возглавлял отдельное подразделение связи Воздушной армии. Во время одной из проверок попал под Харьков. Так получилось, что был вынужден заменить стрелка-радиста на воздушном самолете и таким образом оборонял Харьков, Одессу, Николаев. Со второй такой проверкой попал в блокадный Ленинград. Впоследствии за отвагу и смелость Одереев получил медаль «За оборону Ленинграда».

— На фронте всякое бывало. Неожиданно поступает команда всем немедленно собраться. Кладут нам огромные катушки на плечи — не было же мобильных телефонов — и вперед. Надо было тянуть связь к передовой. Как раз 31 декабря 43‑го года тянули. Снаряды летят… Саша Портнягин — помню его до сих пор — первый погибший от немецкой гранаты товарищ. Как мы добрались обратно, трудно даже сейчас вспоминать. Вернулись в деревню Усохи, смотрим — свет, электричество, банкет идет. Мы, замерзшие в дым, пытаемся туда прорваться. Выскочил какой‑то: я, кричит, подполковник Толстых! А мой сослуживец Вова, высоченный такой парень из Комсомольска, в ответ ему: а я ефрейтор Тверитин! Тут подходят наши командиры Громов и Захаров, в чем дело, спрашивают. Рассказываем, что идем с боевого задания. Приказ: немедленно пропустить, обогреть, накормить. И мы первый свой боевой Новый год отпраздновали вместе с летчиками в шумной компании.

А раз чуть не погибли — наскочили на немецкую часть. Как мы выкрутились? Сейчас и не понимаю. В другой раз в Белоруссии возвращались в часть, смотрим — навстречу идет строй немцев. Огромное количество, больше роты. А у нас на троих один автомат и два карабина — вот и все вооружение. Решили, что нам конец и жизнь свою отдать надо подороже. Вдруг смотрим — бежит к нам немец и пытается что‑то на ломаном русском объяснять: оказывается, они шли сдаваться! Надоело им воевать. И мы в штаб своей дивизии привели целый батальон вооруженных немцев. С одной стороны, героизм, с другой — вполне обычный день.

Таких историй Виктор Одереев может вспомнить много. Воевал на Западном, Ленинградском, 1‑м Украинском и 1‑м, 2‑м, 3‑м Белорусском фронтах. Дошел до Берлина, где на стене Рейхстага написал: «Одереев В. А. — Амурская область».

— Виктор Андреевич, а сейчас, в мирное время, можно совершить подвиг?

— Подвигу всегда есть место. Трудиться хорошо — уже подвиг, на который способны не все. Или в повседневной жизни бывает — кто‑то сбил человека, уехал, а другой остановился, довез до больницы. Это тоже подвиг — не прошел мимо! Ребята, которые устраняли последствия наводнения, помогали пострадавшим — тоже подвиг совершили!

— Вы говорите — трудиться. Вам не кажется, что у современной молодежи другие приоритеты? И тот, кто много трудится, считается неудачником.

— Есть, конечно, и такие люди. Но, поверьте, не все. Я часто выступаю в школах, по полтора часа читаю свои стихи… Нам на фронте не разрешалось заводить дневники. Вдруг убьют и записи попадут к врагам — а там секреты, про часть или что‑то еще. И я в 43‑м году завел себе фронтовой блокнот: записывал произведения, речи, которые мне понравились, стихи писал. Так дети слушают, не шелохнувшись. Не все потеряно в этом поколении.

— И все же, как считаете, случись сегодня война — нынешняя молодежь пойдет в бой, на передовую, под пули за Родину?

— Не все, конечно. А вообще, кто их знает, как они поведут себя? Когда мой сын воевал в Афганистане, то рассказывал, что сыночки крупных чиновничков через неделю-другую находили возможность уехать оттуда. Их по блату отзывали. Но это отдельные экземпляры. А в основном и там молодежь воевала здорово. У нас хоть было ясно — где враг, где заграждения, где проволока. А в Афганистане — где враг, что к чему — не понятно.

— Вы участвовали в боях на Украине, были в Одессе. Как оцениваете события, которые там происходят?

— Как я к этому могу относиться? С возмущением! Бандера — высшая сволочь, которая во время войны творила такие зверства! Нам все это доводилось до сведения — они сжигали целые села, убивали людей сотнями. И сейчас что творят — В Одессе 46 человек погубили, и на днях их правительство заявило, что будут продолжать в том же духе!

Нашу беседу прерывает телефонный звонок. «Да нет, спасибо. Не пью я, а каши этой я во время войны наелся…» — отвечает фронтовик Одереев.

— Виктор Андреевич, вам за время нашей беседы уже раз пятый звонят. Заботу проявляют только накануне 9 мая?

— Я сам председатель совета ветеранов судостроительного завода. Так что я в основном звоню — поздравляю, проверяю. А на пенсии состою по линии МВД — и мне звонит уже наш председатель совета ветеранов.

— Человеку на пенсии нужно активный образ жизни вести или это время наконец‑то отдохнуть?

— Если меня оторвать от заботы о наших ветеранах — сразу улетучится часть моей жизни. Лучше бы они все, уходя на пенсию, принимали участие в общественной работе. Да хоть что бы делали — хоть пели.

— Если пенсионер ничем не занимается, он быстрее стареет? Наблюдаете такое за своими сверстниками?

— Он на мне это наблюдает, — вступает в разговор супруга Мария Федоровна, 40 лет проработавшая хирургом. (22 мая они отметят 63 года совместной жизни.) — Я ослепла, и он у меня за главного — обязан оставаться активным. В магазин сходить, сварить… Готовит, скажу по секрету, пока не очень. Но как научился манную кашу варить, я ему звание шеф-повара сразу присвоила.

Возрастная категория материалов: 18+