«Исход: Цари и боги»: рецензия на новый фильм Ридли Скотта

Фото: kinopoisk.ru

Два с половиной часа «Исхода» — это хаотичная смена режиссерских настроений. Кристиан Бейл, получивший главную роль, хорошо играет в разном кино. В этом же он явно не понимает своего персонажа, так что его развитие отдано гримерам, беспрестанно удлиняющим пророку бороду, и самим зрителям. Персона, чай, общеизвестная!

Про сорок лет скитаний, горящий куст и египетские казни каждый дурак слышал, мы же займемся волшебным трансформацией циничного воина в галлюцинирующего пророка. Превращение, надо заметить, происходит в необычайно равном ритме — приходится даже прибегать к титру «Прошло девять лет», что, впрочем, для прожившего, согласно легенде, 120 лет Моисея так — плюнуть и растереть. Равно как и для его страдающего от египетской силы народа, особо яркие представители которого нечувствительны к боли, изнурительному труду, децимациям и визитам карательных отрядов.

Итак, приемный сын фараонова семейства Моисей в отсутствие права на наследование египетского трона развлекается тем, что насмехается над официальной религией, скачет на колеснице во вражеский стан и прикрывает спину фараонова сынка Рамзеса. Последнего родной папа не очень-то жалует и норовит отправить в самое пекло, рискуя при этом остаться без наследника в разгар тяжелой болезни. Подкидыша Моисея при этом терпеть не может фараонова жена в исполнении зачем-то Сигурни Уивер (ей-богу, на двухминутную роль можно было позвать кого-нибудь менее амбициозного в отношении гонораров). Далекая от идиллии ситуация окончательно рушится, когда все узнают строжайшую тайну насчет того, что Моисей — еврей, хотя он даже успевает убить одного человека и покалечить другого, чтобы никто не узнал. Так начинается легендарный let my people go, в котором не остается места для всяких там пап-мам-сестер: эти персонажи исчезают, как пустынный мираж.

Дальше мы узнаем, что помимо египтян, в округе живут какие-то бедуины и нищеброды, среди которых попадаются симпатичные девушки, одевающиеся лучше фараоновых жен. Также выясним, что 400-тысячный народ Моисея довольно уютно устроился в рабстве, надсмотрщики смотрят за чем угодно, только не за евреями, которые по вечерам устраивают эсеровские сходки в ожидании вождя — даже когда фараон велит им работать круглосуточно. Опять же не обойдется без рассказа о том, как стукнутый по макушке упавшим с горы Синай камнем Моисей начнет разговаривать сам с собой и видеть при этом сурового мальчика из тележурнала «Ералаш». Причем родственники сочтут его психом, а незнакомые люди доверят свои жизни. Все как в современности, да.

Куст горит, призрачный мальчик велит стремительно зарастающему бородой герою незамедлительно отправляться обратно в Египет, из которого он был совершенно по-идиотски изгнан, и там ковать революцию. Герой, надо полагать, при поддержке свыше, шляется по родине как ни в чем не бывало, по ночам незаметно для всех навещает первое лицо государства с оружием в руках (и даже на коне), а будучи объявленным в федеральный розыск преспокойно учит сородичей-рабов воевать. Впрочем, нет — наука эта сегодня называется терроризмом, потому как Моисей первым делом объявляет, что слабое место тоталитарного режима — это ни в чем не повинные жители страны, против которых и надо обратить мечи. Забитые многовековым рабством сородичи охотно учатся стрелять из лука, скакать на коняжках и стрелять из лука, опять же мчась на коняжках. В это время фараон, напуганный то ли терактами, то ли пророчеством десятилетней давности, ежедневно вешает менее воинственных евреев на площади. И вообще ведет себя подобно фюреру — эту аллюзию никто даже не пытается прикрыть.

Убедившись в том, что серьезной военной силы из соплеменников не выйдет, Моисей в очередной раз отправляется разговаривать с призраком, который уже пришел к тому же выводу. Пристыдив пророка за медлительность и мягкосердие, посланник высшего разума берется за египтян сам, да так, что женский плач стоит по всей округе. Саранча и лягушки красиво летают и прыгают тучами в 3D, египтяне во главе с Рамзесом покрываются нехорошими на вид пятнами и нарывами, но власть упорствует и потихоньку начинает вешать своих. В сложившемся бардаке никто бы явно не смог остановить уходящий в землю Ханаан народ, но народу нужно личное разрешение фараона, поэтому его бог устраивает массовое избиение младенцев. Спасибо Ридли Скотту — Библию во все времена как-то не очень правильно считалось рассматривать с критической точки зрения, зато вот эту экранизацию можно сделать визуальным гимном агностицизма. Высший разум в ней вопросами милосердия вообще не задается. Все это безумие, если смотреть с позиции реалиста, вполне вписывается в легенду, которой принято верить без дискуссий и анализа.

Но в том-то и загвоздка — по ходу всего сюжета авторы «Исхода» стараются дать реальное обоснование всему происходящему, от чего все вообще превращается в чернила с манной кашей. Окрашивание вод Нила кровью списывают на крокодилов, которые внезапно начинают кусать всех вокруг и друг друга, попутно взбалтывая короткими лапами залежавшуюся на дне «красную глину». Поведение аллигаторов оправдывает все последующие казни, за исключением внезапной смерти первенцев — этому разумного объяснения как-то не нашлось. Даже море перед ведомым Моисеем народом не расступается, как в книжках обычно рисуют, а просто на время решает обмелеть, а потом возвращается в виде небывалого цунами, потому что моря обычно так себя и ведут.

Наблюдая за этими потугами, зритель может сделать заключение, что никакого мальчика нет, все поступки главного героя продиктованы постравматическим подсознанием, а все остальное просто удачно складывается для одних и неудачно — для других. Это подтверждает и поведение египтян, которые прилагают все усилия, чтобы погибнуть наиболее идиотским образом, пытаясь помешать уже отпущенным на волю рабам.

В результате снятая за 140 миллионов долларов картина за исключением пары-тройки действительно хороших визуальных ходов (например, отлично воссоздана египетская столица с ее величественными статуями, которую, к сожалению, слишком мало показывают) получилась — сложно подобрать другое слово — никакая. Ее провальность не отменят уже ни запреты на показ в арабском мире, ни звезда сериала «Во все тяжкие» Аарон Пол в роли Иисуса Навина почти без слов, ни симпатичные объемные эффекты. По сути, прекратить наблюдать за этим зрелищем можно сразу после непродолжительной битвы в начале фильма, которую Скотт по старой памяти снял очень даже неплохо. От ощущения, что это был единственный объект реального интереса режиссера, никак не избавиться.

Попытавшись идеализировать библейского Моисея — одного из самых жестоких по отношению к людям персонажа Ветхого Завета — Скотт превратил его в сломанного известием о принадлежности к еврейскому племени человека, одинокого в своей душевной болезни и обреченного мучить себя и других. При этом ни Ной, ни Моисей в силу своей принадлежности к отдельно стоящему литературному памятнику в адвокатах не нуждаются, а Ветхий Завет отличается от мифов Древней Греции тем, что за чересчур вольное обращение с ним можно подвергнуться активному сопротивлению верующих зрителей. Таким образом, можно надеяться, что продюсеры и сценаристы оставят эту книгу в покое и возьмутся за что-нибудь, не требующее ни повышенной щепетильности, ни дополнительных толкований. Мы не за тем идем в кино.