По благовещенской Большой шли интервенты, на месте главной площади была лесопилка

Эту информацию я запомнил на всю жизнь». Владимиру Григорьевичу, 1935 года рождения, есть с чем сравнить Благовещенск сегодняшний. Своими весьма любопытными воспоминаниями он решил поделиться с читателями нашей газеты и стал первым участником конкурса «Городской альбом».

Про уток и аэродром

В мае 1944 года меня, девятилетнего ученика второго класса, приемные родители привезли в Благовещенск. Еще шла война, и в городе завывали сигналы воздушной тревоги, сновали военные патрули и конная милиция. Набережная Амура в районе городского парка была окутана колючей проволокой, стояли бетонные бронеколпаки с пулеметами. Выход к реке горожанам был запрещен, пограничные патрули проверяли документы. В городе не было ни одной асфальтированной улицы, поэтому жарким летом даже в безветренную погоду от редких автомобилей долго стояла пыль. Помню, по улице Кооперативной (ныне Амурской), между Мастерской (теперь Шевченко) и Торговой (Б. Хмельницкого), в огромной яме застрял грузовик, а в зеленой воде плавали домашние утки.

Улица Красноармейская (сейчас 50 лет Октября) от железнодорожного вокзала до Амура была покрыта еще дореволюционным крупным булыжником размером с огромные дыни. Редких седоков конных тележек невероятно трясло, грохот стоял на всю улицу, а велосипедисты ездили по тротуарам. На улице Мухина, где я жил в доме № 50 (ближе к улице Горького), еще частично сохранялись деревянные тротуары и мостики на проезжую часть грунтовых дорог (см. фото 1929 года). По Горького каждое утро пастух гонял большое стадо коров на луга будущего западного промузла. Родители провожали туда корову Марту и телку Нежданку.

В городе не было главной площади, а обком ВКПБ и другие партийные органы власти до 1967 года размещались в старинном здании магазина Кунста и Альберса (сейчас областной краеведческий музей). На пустыре за сегодняшним зданием газетного комплекса (в районе железнодорожного переезда) располагался первый маленький аэродром с грунтовой площадкой, откуда в Тамбовку вылетал двухместный пассажирский самолет У-2. Помню, как я, первый секретарь Тамбовского райкома ВЛКСМ, летел на нем в 1960 году в командировку на пленум обкома комсомола. Над Зеей самолет попал в воздушную яму. Нас бросало резко вниз, сносило вбок, а летчик переживал, что у меня ветром унесло кепку.

Штаб Блюхера

Моя мама Лидия Матвеевна часто рассказывала мне про старый Благовещенск. До 1918 года она, десятилетняя девчонка, любила ходить в магазин Чурина, в здании которого сейчас располагается Центр эстетического воспитания. В отделе «Колониальные товары» вкусно пахло шоколадом, кофе, какао, специями. А на крыльце сидела группа подвыпивших золотоискателей, которые наматывали на ноги портянки из яркого бархата, надевали хромовые новые сапоги, таким образом демонстрируя городу свои удаль, богатство и благополучие. На открытии одного из первых в СССР памятника В. И. Ленину в двадцатые годы на торговой площади у этого магазина собрался весь город. Духовой оркестр играл «Интернационал», «Вы жертвою пали», было много плакатов с революционной символикой, флагов, венков.

В 1920 году на углу улиц Большой (Ленина) и Артиллерийской в старинном двухэтажном особняке размещался штаб революционной армии под командованием одного из первых маршалов Василия Блюхера. Моя мать была очевидцем необычного случая в период оккупации Благовещенска японской военщиной. Ранним зимним утром в районе этого перекрестка у телеграфного столба собралась большая толпа, конный патруль белогвардейцев и группа японских солдат с офицером. Оказалось, что японский часовой ночью обнял телеграфный столб да так и замерз — солдаты долго не могли оторвать окоченевший труп.

В районе улиц Хмельницкого, Шевченко и Красноармейской, правее сегодняшнего памятника афганцам, в 1940—1950 годы огромный пустырь назывался Крестьянской площадью. После гражданской войны здесь проходили митинги трудящихся, выступал с речью первый маршал СССР Клим Ворошилов. В мирные дни под открытым небом располагались длинные «холодные» ряды прилавков, где шла бойкая торговля овощами и подержанными вещами. Жители это место называли барахолкой, а милиция регулярно проводила облавы, вылавливая воров и жуликов.

В сентябре 1945 года по Зейской нескончаемым потоком шла колонна пленных японских солдат. Уставшие, запыленные лица, у некоторых перебинтованы головы, руки. Японские офицеры — при саблях, но с оторванными знаками воинского отличия. Один солдат всех удивил: на ломаном русском языке он попросил хлеба, но хлеба ему никто не дал, ибо его практически не было — хлебные карточки отменили только в декабре 1947 года.

Большая вода

Первые яркие перемены в облике города начались в 1949—1953 годах, когда я учился в 8—10-м классах мужской средней школы № 1. Весь городской пассажирский транспорт был представлен всего одним немецким трофейным длинным черным автобусом с дизельным двигателем, который нещадно коптил. Первые четыре отечественных автобуса появились на главной улице в 1952 году, и мы, девятиклассники, убегали с уроков, чтобы на них прокатиться. В этом же году появились первые поливальные машины и первый асфальт. Техники по его укладке не было, все делалось вручную. Я был на школьных каникулах и подрабатывал таким образом — носил асфальт на тяжелых носилках. За месяц заработал 470 рублей и купил патефон. А еще мы, школьники, высаживали саженцы деревьев на улице Горького. Мои три дерева напротив входа в Культпросветучилище живы до сегодняшнего дня!

В 1958 году, в 100‑летний юбилей, город был «на осадном положении» — началось наводнение. Грузовых машин было мало, но горожане сумели возвести вдоль берегов Амура, Зеи и Бурхановки дамбу длиной в 17,5 километра. В городском парке Амур подмывал высокий берег, и мощные тополя с шумом падали кронами в волны, цепляясь за берег корнями. А на танцплощадке из репродуктора неслась знакомая мелодия вальса «Шуми, Амур, шуми, наш батюшка…»

Под звуки пилы

Серьезные и большие перемены в Приамурье, да и в Благовещенске, начались с приходом к руководству областью Степана Степановича Авраменко. В первую очередь он удивился, что в городе нет главной площади. Тогда на берегу Амура за высоким забором размещался лесопильный завод, стояли склады и навесы, высились штабеля материала, горы древесных опилок. Истошный визг циркулярной пилы был слышен на полгорода. По рельсам на территории завода сновал маневровый паровоз с платформами и полувагонами под лес. Каждый год я с отчимом грузил здесь на дрова отходы деревообработки («лапшу») — топить печь, опилки — на утепление завалинок.

И вот на месте лесопилки разбили сквер, начали строить гостиницу «Юбилейную», четыре первых девятиэтажных дома и Дом Советов. Позднее появились здание областной библиотеки, филармония, новые жилые микрорайоны. Добился Авраменко строительства аэропорта и, к большой радости автомобилистов, возведения моста через реку Зею.

Возрастная категория материалов: 18+