Фото: 3secrets.ru

— Дамиан, с точки зрения психотерапии, какая реакция на негативные, трагические новости считается неадекватной?

— Существует две волны информационной травматизации. Первая касается тех, кто становится непосредственным участником чрезвычайных ситуаций. Вторая затрагивает всех, кто узнал о трагическом событии из каких‑либо источников. И в век информационных технологий, когда все события фиксируются на видео, вторая волна может быть не менее разрушительной, чем первая. Ведь на экранах телевизоров, на мониторах компьютеров мы видим кадры, снятые очевидцами, — и тогда уже на людей, которые находятся далеко от места трагедии, «льется кровь», они слышат крики и стоны пострадавших… И такая волна тоже накрывает серьезно. После шока, полученного от увиденного, люди могут страдать от бессонницы, ночных страхов, депрессии, они постоянно раздражены, срываются на близких — причем не понимая, что с ними происходит. Многие даже не связывают свое состояние с тем, что они так переживают увиденное.

— И что тогда нужно делать?

— Осознать свой страх. Признаться себе в нем. Если человек, например, напуган терактом в метро, он может пару недель передвигаться по городу в наземном транспорте. Тем, кто испытал серьезный стресс, не нужно заставлять себя спускаться в метро. В противном случае произойдет фиксация на этом страхе. А это только усугубит ситуацию, и со временем симптоматика усилится. Если есть страх оказаться в чрезвычайной ситуации за пределами дома, на улице, можно на пару дней взять отгул, больничный лист. А если и через две-три недели страх не отпустит, необходимо обратиться к специалисту.

— А самому можно попытаться помочь себе?

— Конечно. Сначала нужно понять причины своего страха. Нужно честно поговорить с собой: «Чего я боюсь? Почему я боюсь?» Нужно описать этот страх на листе бумаги. Можно даже нарисовать. То есть каким‑то образом отделить от себя. Ведь что нас страшит? То, что мы не можем контролировать. Нужно попытаться прочувствовать: в какой части тела живут страх и ужас, где особенно тяжело? В грудной клетке? Ближе к животу? И вот уже человек начинает отстраняться от негативных чувств, начинает их контролировать, снижая силу воздействия. Важно сосредоточиться на текущих делах. Например, человек идет в магазин и дает себе установку: «Я иду в магазин, где должен купить то‑то и то‑то. Мне нужно спуститься в метро (или сесть в автобус, если страх связан с автотранспортом) — и я быстро доеду, чтобы купить необходимые мне вещи». То есть необходимо сместить фокус с неприятного момента поездки на саму покупку. Можно ходить в компании с друзьями, просить подвезти знакомых людей — то есть попытаться найти какой‑то выход, а он всегда есть. Если же проблема повышенной тревожности, страха и после этого остается, а ситуация только ухудшается — нужно искать дополнительные варианты, вплоть до того, что идти к психотерапевту, психиатру. Проблему обязательно нужно осознать и пережить, переболеть ею. Гораздо хуже, когда она подавляется, загоняется внутрь. Да, на время ее можно заглушить, держать взаперти, но она все равно будет «бурлить под крышкой». И в самый неподходящий момент напомнит о себе.

— То есть всевозможные фобии, панические атаки, психосоматические заболевания могут начаться гораздо позже, и человек даже не будет понимать — почему все это с ним происходит?

— Да, именно так. И, как правило, вот эта вторая волна, так называемая информационная, накрывает вдруг. То есть пока все это живо, мы переживаем, плачем, даем выход эмоциям, жалуемся другим людям — и, кстати, более-менее нормально себя чувствуем. В нашем русском менталитете очень развито единение людей. С одной стороны, у нас развито чувство авось, нам ничего не страшно, мы надеемся, что пронесет, а с другой — мы всегда объединяемся, когда случается беда. Напугать нас, как это было, например, при теракте в Норвегии, невозможно. У россиян другой культурный код. И этим нужно пользоваться, не стесняться просить поддержки. Если нет возможности попасть к психологу — позвони друзьям, проговори эту ситуацию, поделись подробностями в неформальной обстановке. И обязательно станет легче.

— Людям, попавшим в трудную ситуацию, переживающим стресс, потерю, часто говорят: «Держи себя в руках!» Это работает?

— Человек, действительно сильный, безо всяких советов может держать себя в руках. Но опять — до поры до времени. Мы же живые люди — почему мы должны держать себя в руках, если нас изнутри корежит, разрывает? Можно притвориться сильным, но придешь домой — и не сможешь спать. В три часа ночи что‑то щелкнет — и возникнет страх. И начнешь бояться каких‑то очертаний или теней. Разве это выход? Я понимаю, когда человек должен скрывать свой страх, чтобы элементарно выжить, например, в какой‑то криминальной волне. Но у нас, слава богу, все мирно. И нет необходимости делать вид, что ты ничего не боишься.

— Всем знаком страх за близких, родных. Но одни могут включать разум, а другие впадают в панику, начинают дергать тех, кто куда‑то ушел, уехал, по сто раз в день звонят, чтобы убедиться, что все в порядке. Это же ненормально?

— К сожалению, это уже симптоматика. Так мы проявляем страх за близких. А это тоже искаженная ситуация. За себя тоже надо в меру бояться — это нормальный страх, живой. Но любой страх нужно рационализировать. Волнуешься за близких? Позвони, убедись, что с ними все в порядке. Это правильная коммуникация. Но не названивай каждые десять минут. И начни уже думать о себе. В заботе о других мы часто забываем свой страх, а он самый разрушительный.

— Сколько, из вашей практики, нужно времени, чтобы вывести человека из травматического состояния?

— По статистике, от трех до двенадцати месяцев. Но в целом это все очень индивидуально и зависит от предыстории. Если человек уже был сильно травмирован в детстве, юности или в более зрелом возрасте и это наложилось на новую травму — тогда, конечно, для исцеления нужно больше времени. Но остроту переживания специалист может снять очень оперативно — купировать, а потом уже прорабатывать детали, нюансы. В первую очередь очень важно снять острую душевную боль — чтобы, не дай бог, не возникло суицидальных мыслей.

— Предчувствия, сны, знаки — такая тонкая тема… Может быть, журналисты виноваты в том, что она часто поднимается в прессе. Но всегда находятся люди, которые чудом избежали беды. Например, увидели плохой сон и не поехали туда, где случилось несчастье… Что вы думаете по этому поводу?

— Как правило, это всего лишь совпадения. А так как 70—80 процентов населения имеют психические особенности разного рода, то все мы очень чувствительны к такому роду совпадений. Понятно, когда что‑то «сбывается», это громко обсуждается — я знал, что так и будет! Мы все немного дети, у нас есть и магическое, суеверное представление о том, что есть некая необъяснимая сила, которая нас ведет по жизни, есть сказочные герои… В тяжелые периоды все это просыпается, обостряется, идет регресс в детство, мечты, желания, страхи и фантазии оживают. И биологически взрослый человек начинает себя вести, рассуждать, как 10—12‑летний ребенок. Я это часто наблюдаю. Есть ли в предчувствиях элемент здравого смысла? Есть, если говорить о таком понятии, как внутренний голос — он существует. Но связан он с другими механизмами. Главный совет: ни в коем случае не впадать в оккультизм. Это лишь будет программировать на негативные события. А мы должны управлять своими эмоциями. Никакие совпадения, линии на ладони, звезды на небе не должны управлять нашей жизнью, властвовать над нами. Иначе — где наша идентичность? Где свобода? Мы — главные, и мы свободны. И мы имеем право управлять всеми своими страхами.

— То есть поехать отдыхать в «горячую точку» — это нарушение здравого смысла, которое и может привести к беде, а не предсказание астролога или плохой сон?

— Конечно! Всегда надо включать голову, размышлять. И если есть хоть какие‑то опасения — менять свои планы. Береженого Бог бережет — это как раз тот случай.

Если близкий получил психологическую травму

— Что главное в реабилитации людей, которые попали в экстремальную ситуацию, пострадали психологически, а может быть, и физически? Есть надежда, что в какой‑то момент они снова ощутят вкус жизни?

— Это страшно, когда близкий человек получает серьезную травму — как физическую, так и психологическую. А зачастую бывают десятки, сотни пострадавших в различных чрезвычайных ситуациях… И главное их лекарство — любовь близких. Настоящая любовь творит невообразимые чудеса. Даже в психотерапии, когда работают врач и клиент, исцеление происходит только при истинной любви к пациенту — что же говорить про родных людей… Это чувство не стоит никаких денег — нужны только душевные усилия. Но, к сожалению, мы зачастую даже этого не можем — просто по‑честному полюбить, посочувствовать, попереживать. И даже вместе помолчать. В травматических ситуациях даже молчание близкого человека — это тоже форма ответа, форма речи. Бывает, что клиент выходит и говорит: «Как хорошо мы поговорили!» А у него был внутренний диалог, он был синхронизирован с моим молчанием. Если же человек хочет поговорить — нужно разговаривать с ним.

Возрастная категория материалов: 18+