Фото: Андрей Ильинский

«Не Земля, а Вода»

— Игорь Адольфович, ваш журнал ведет настоящую летопись современной космонавтики. Скажите, по каким причинам в мировой практике происходят аварии ракет-носителей?

— Основная — отказы двигателей. Но у нас в России двигателестроение поставлено очень хорошо, наши двигатели считаются одними из самых надежных в мире — поэтому даже американцы их покупают для своих ракет. Но бывают и дефекты, которые вызывают очень большие трудозатраты. Последний пример: Воронежский механический завод из‑за одного дефекта отозвал и заново перебрал 70 двигателей для ракет-носителей «Протон-М». На это ушло более полугода.

— А как часто виноват «человеческий фактор»?

— Бывают случаи. Могу рассказать пример: в НПО «Энергия» (там создают космические корабли) сделали новый разгонный блок «Д» для «Протонов» с увеличенными баками, который бы позволял выводить на геостационарную орбиту более тяжелые спутники. Первое испытание — поставили разгонный блок на ракету. Но ставить новый, тяжелый спутник побоялись — поставили старый, который полегче. Но вот во время заправки взяли и заправили разгонный блок топливом по полной. Это лишних полторы тонны топлива. А в ракету заложили программу, как будто это легкий спутник. В итоге она отработала, как и положено, но из‑за перегрузки не вывела спутник в нужную точку. И в результате разгонный блок и спутник упали в океан.

— Они всегда в океан падают?

— Нет, иногда и на землю. Смотря на каком этапе авария. Если на первом — во время работы первой и второй ступеней — ракеты падают на землю. Все траектории выведения рассчитаны так, что первая и вторая ступени отделяются и падают на специальные поля. Они фиксированные, охраняются, оттуда людей эвакуируют на всякий случай. В случае падения туда едут специальные бригады. А вот если авария при отделении третьей ступени и разгонного блока — это всегда над океаном. Как говорят космонавты, надо было нашу планету назвать не «Земля», а «Вода». Мы привыкли, что живем на земле, и думаем, что везде сплошь земля. А в основном вся поверхность покрыта водой, земли очень мало. Поэтому вероятность того, что ракетаноситель упадет на землю, очень невысокая. У американцев, например, оба космодрома находятся на побережье — траектории выведения идут сразу над океаном. Поэтому ступени они не собирают — все падает в море и тонет. При запусках с космодрома Восточный ступени падают в лес.

— А для нас это не опасно?

— Это подход казахский. Я на Байконуре бывал много раз, наездился по этой степи. При падении ступеней никакой угрозы нет — максимум погибнет 20 сусликов. За все годы космической деятельности в нашей стране — с 1957 года — не зафиксировано ни одного случая, чтобы ступенью или падающим с орбиты объектом убило человека. Вероятность того, что я погибну в авто­катастрофе, в тысячу раз больше, чем на меня упадет ступень.

Упала ракета — упали цены

— Вы говорили, что каждая авария в космонавтике бьет и по репутации страны, и по ценам на запуски. Вообще в этой сфере конкуренция большая? Где сегодня дешевле запускать?

— Правильный вопрос. Конкуренция очень сильная — прежде всего за выведение на геостационарную орбиту, а это тяжелые ракеты. Такие запуски делают: Россия, США, Китай, Европейское космическое агентство, Индия и Япония. Японская и европейская ракеты очень дорогие, поэтому они, как правило, выводят только свои спутники по госпрограммам. Наши «Протоны» очень хорошо конкурируют с американцами — причем наши дешевле. Поэтому у нас было очень много коммерческих запусков на «Протонах». Но серия аварий сбила график — однако снижать цены мы уже не можем. А на американском рынке появился Илон Маск, который разработал новую ракету — дешевле нашего «Протона». Запуски у него дешевле, поэтому он сейчас выигрывает в конкуренции. У нас задача — или снизить цену «Протонов», или скорее наладить серийное производство ракеты «Ангара 5». Тогда мы можем конкурировать с Маском. Но так как он обеспечить коммерческими запусками весь мир не может, то, естественно, и нам что‑то остается. Но, безусловно, каждая авария вызывает отток заказчиков. И авария при запуске с космодрома Восточный неприятна не только потому, что мы потеряли долгожданный спутник, но и потому, что это престиж и надежность нашей техники.

— А Китай нам не конкурент?

— Китайцы совсем недавно тоже начали брать коммерческие заказы на тяжелые ракеты. У них очень хороший парк ракет — правда, все гептильные. За исключением одной, новой, но пока она не в серийном производстве. К тому же недавно с ней авария была. Поэтому пока Китай не конкурент.

— В чем сегодня конкуренция между космическими державами? Раньше основная борьба шла за то, кто первым полетит в космос, кто выйдет в открытый космос, кто первым высадится на Луну. А сейчас какие амбиции?

— Это как раз интересный вопрос. Потому что раньше движущей силой была политика. При Хрущеве мы развивали свою космонавтику во многом благодаря тому, чтобы утереть нос американцам. Мы должны были показать, что наша социалистическая система наиболее действенная — и как самый видный результат: мы запустили первый спутник, первого космонавта и так далее. А потом все эти первенства прошли — космонавтика перешла из этапов рекордов и первооткрытий к эксплуатации. А она не такая заметная. И уже не играет роли в конкуренции — она, конечно, есть, но в основном мы делаем все для себя. Поэтому стимула для резкого развития космонавтики нет. Вот американцы первыми высадились на Луну — наши сразу закрыли эту программу. А дальше что?

— И битвы за Марс нет?

— Кто первый на Марс высадится? Ну кому это важно? Ну воткнем мы там первый кол? Неужели мы потратим бешеные деньги, которых в общем‑то и так не хватает экономике, ради того, чтобы обогнать американцев и отправить первого человека на Марс? Стоит ли это? И сегодня уже думают: нет, наверное, не стоит. Хрущева уже нет, утирать нос американцам не надо. Конкуренции такой уже нет. И США это понимают — нет такого стимула. И они тоже деньги считают. Дальше Марса мы на теперешнем уровне техники вообще физически полететь не можем — эти двигатели не позволяют летать долго и далеко с большой скоростью. И вот здесь надо отдать должное фантастам, которые пишут в своих романах о путешествиях внутри галактики. Когда корабли пересекают плоскости, пространства и время, не физически разгоняясь за счет химического топлива до какой‑то скорости, а используя пока неизвестные нам физические свойства пространства. Они позволяют перемещаться на большие расстояния с большой скоростью. Наверное, на открытие этих физических свойств и надо вкладывать деньги. Ну, будем мы до Марса лететь не 9 месяцев, а 6. Что от этого изменится? А долететь до Юпитера — жизни не хватит. Надо открывать какие‑то новые законы.

— Вы в них верите?

— Я думаю, что они есть, просто мы о них не знаем. Ну, например, 200 лет назад никто не представлял себе электричество. 150 лет назад никто не думал, что будет радио, 100 лет назад не подозревали о лазере! А ведь все это было всегда, просто люди не знали. А потом открыли. Эти законы, видимо, тоже есть, но мы о них не знаем. Вот на это надо тратить силы и средства всему миру, всем ученым — чтобы не остаться вечно на Земле. А куда‑то еще иметь возможность переселиться. (Улыбается.)

— Игорь Адольфович, после неудачного запуска с Восточного социальные сети захлестнула волна злорадства: люди начали слать друг другу картинки, видео с упавшей ракетой. У нас в стране всегда такое было? Как вы можете это объяснить?

— Я считаю, что это люди, которые не любят свою Родину. Я с такими людьми не сталкиваюсь, не общаюсь и не читаю таких вещей. Обидно за страну. Я знаю, как сегодня сложно внутри космической отрасли и какого труда все это стоит. Как тяжело нашим предприятиям преодолевать санкции, которые на нас наложили американцы и европейцы. Недостатки, конечно, есть: бюрократия неимоверная, воровство тоже есть. Но с этим надо бороться — это наша болезнь. Более того, те люди, с которыми я общаюсь, не радуются, когда за рубежом у наших конкурентов происходят такие события: там тоже бывают и аварии, и воровство. Мы просто представляем, как все это тяжело и как дорого.

«На космодроме Восточный гептильных ракет не будет»

— В Амурской области многие боятся гептила, несколько лет назад была целая  истерия по этому поводу. Запуски действительно так опасны для экологии и людей? 

— В Казахстане в 90‑е годы было несколько случаев, когда казахи, стремясь наживиться, опережали команды Роскосмоса и пытались распилить ступени, чтобы сдать на металлолом. И травились — сам гептил действительно ядовитый. Но после таких случаев произвели доработки ракеты. В результате сделали так: после выработки ступени и отделении открываются специальные клапаны, остатки топлива испаряются и ракета падает сухая. Но даже если там что‑то остается, то ступень разваливается и гептил растекается по поверхности. Через несколько часов он вступает в реакцию с атмосферной влагой и превращается в удобрение. Еще через несколько часов или суток это место начинает зеленеть — трава там растет лучше.

Многие играют на теме гептила — чтобы заработать денег, получить какие‑то компенсации. Этим очень пользуются, например, на Алтайском крае, куда падают отработанные ступени после запусков с Байконура. Местные экологи начинают говорить, что у нас дети с желтыми лицами, то…

— У нас тоже такие ужасы ходят: про онкологию, про гигантские грибы под Свободным! 

— На самом деле это полная ерунда. Я в 2002 году участвовал в экологической экспедиции по Алтаю, мы как раз занимались этим вопросом. Была сформирована целая команда, в нее вошли специалисты Роскосмоса, ученые, врачи. Мы даже исследовали личные дела детей в поликлиниках — никакой взаимосвязи нет совершенно. Никакого вреда для здоровья падающие ступени не наносят. Просто не надо лезть туда, куда не надо. Надо дождаться, когда приедет специальная команда и заберет ступень.

В США оба космодрома построены на побережьях. Космодром на мысе Канаверал вообще расположен на берегу Атлантики, рядом с мировым курортом Майами. Если бы это было хоть чуть‑чуть вредно, не было бы космодромов на побережьях.

Кроме того, у вас на Восточном гептильных ракет не будет. Сейчас будет строиться стартовый комплекс для ракеты «Ангара-5», которая, как и «Союз», в качестве топлива использует керосин. А я, например, горло полощу керосином. «Ангара» заменит «Протоны» с гептилом — будут запускаться экологически чистые ракеты такой же грузоподъемности. А еще позже у вас на Восточном построят еще один стартовый комплекс для супертяжелой ракеты по лунной программе: она будет либо на керосине, либо даже на природном газе. Так что у вашего региона большая перспектива стать космической гаванью России.

«Высадку американцев на Луну транслировали в Кремль»

— Вы верите в то, что были американцы на Луне?

— Это не Бог, в которого надо верить или нет, здесь нужно знать. Так вот, я знаю точно, что американцы на Луне были. Наша редакция находится в Королеве, в здании ЦНИИмаш (одно из первых предприятий ракетно-космической отрасли страны, основано в 1946 году как Государственный научно-исследовательский институт реактивного вооружения. — Прим. АП). И у меня там много знакомых. Так вот, в ЦНИИмаш сохранилось здание, куда в 1969 году наши военные перехватывали и отправляли сообщения и видеосигналы высадки американцев на Луну. Живы еще эти люди, которые присутствовали при этом — там была целая команда военных, аналитиков, переводчиков. Они не просто телевизионную картинку от американцев получали, а специальными станциями, которые находились в Крыму (там были очень мощные радиотелескопы), перехватывали видео и все переговоры астронавтов с ЦУПом. Это все транслировалось в Королев, а оттуда — в Кремль. И первые лица нашей страны все это смотрели в прямом эфире.

И люди, которые до сих пор работают в ЦНИИмаш, в деталях рассказали, как прозевали момент, когда Армстронг ступил на Луну. А все было так. Когда «Аполлон-11» сел на поверхность, астронавтам дали команду два часа отдыхать и после этого только выходить. В США тогда был день, а у нас ночь. И наша группа пошла кофе пить — два часа ведь в запасе. Пришли через полчаса, а Армстронг уже по поверхности ходит. Говорят, было так обидно — мы из‑за ерунды просмотрели, как первый человек ступил на Луну. А оказывается, астронавты сказали, что чувствуют себя нормально и готовы — и им дали добро на высадку.

А все эти разговоры — то флаг колеблется не так, то свет на камень падает… Вы должны понимать: американцам на Луне было не до съемок. И они если и снимали, то это было немного и не так качественно. А так как все операции отрабатывались на Земле, в условиях, имитирующих лунную поверхность, освещение, температуру — и все это снималось. Поэтому в 1969 году писали: лунная съемка или съемка тренировок на Земле. А потом все это забыли и не различают. Да и различить оригинал и тренировку очень сложно. Поэтому каждые 10—15 лет находятся люди, которые, пытаясь заработать деньги, говорят, что высадка американцев на Луну — это мировой обман. И почему‑то никто не говорит, что лунные орбитальные станции, которые летают и снимают с хорошим разрешением, видят и места посадок, и следы американских луноходов.

Что интересно, у нас в Королеве тоже был создан стенд «Селена», где наши космонавты отрабатывали выход на лунную поверхность в лунных скафандрах. Черное небо, специальные прожекторы нагревали эти скафандры, чтобы имитировать температурный режим, система обезвешивала одну шестую веса. Этот стенд сохранился до сих пор.

ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ

«Космодром Восточный отработал великолепно»: главный редактор журнала «Новости космонавтики» о причинах падения ракеты