«Все деньги мира», которые еще и пришлось спешно переделывать, на великое высказывание не тянут, и к тому же изобилуют сценами, в которых чувствуется полное отсутствие у мэтра желания искать новые пути-дороги. И все же удачные актёрские работы не позволяют судну окончательно сбиться с курса. Да и в целом Скотт хватку не утратил: получилось не самое удачное, но добротное кино, в котором главную роль играет все-таки реальность.

Для тех, кто знаком с обстоятельствами похищения внука самого богатого человека на планете Жана Пола Гетти, «Все деньги мира» изначально лишены сюжетной интриги.

Для тех, кто знаком с обстоятельствами похищения внука самого богатого человека на планете (и в тот момент — в истории) Жана Пола Гетти, «Все деньги мира» изначально лишены сюжетной интриги. Интерес лишь в том, чтобы посмотреть, как именно подаст Скотт этот не столько захватывающий, сколько поучительный эпизод. Отпрыски богачей всегда были мишенью для преступников, и вряд ли известно, сколько раз за них платили, не привлекая внимания общества, а сколько раз выкуп не становился для жертв киднеппинга спасением. Сыну знаменитого летчика Чарльза Линдберга, к примеру, не повезло.

Не обошлось и без инсценированных самими членами семей похищений, и без случаев «стогкольмского синдрома». Все это режиссер в том или ином виде укладывает в сюжет, стараясь придать мотивацию поступкам всех немногочисленных персонажей — от самого нефтяного магната до одного из преступников, который существенно выделяется на фоне безликой массы преступников остальных. Скотт не затягивает с происшествием, которое повлекло за собой цепь последующих событий: вот ещё совершенно непонятный нам юноша по имени Пол прогуливается по ночному Риму в местах скопления женщин с пониженной социальной ответственностью, вот подъезжает автомобиль, а вот молодой человек уже сидит в клетке и пишет маме письма. Только после этого постановщик позволяет себе немного углубиться в предысторию — и мы знакомимся с семейством Гетти — вернее, с его главой и одним неблагополучным ответвлением.  

Как главный голливудский специалист по библейским отсылкам, Скотт постоянно обыгрывает сюжет о возвращении блудного сына — причем выступает им вовсе не похищенный пол, а его отец. Бедствующий наследник бизнес-империи с симпатичной женой (Мишель Уильямс) и детьми безуспешно ищет работу, когда Гетти-старший внезапно меняет равнодушие на милость и призывает великовозрастного раздолбая к вёслам семейного корабля. Гребет мужчина старательно, а потому очень быстро оказывается на руинах собственного брака — впрочем, даже не замечая этого в наркотическом забвении.

Судьба в случае со «Всеми деньгами мира» сыграла своеобразную шутку — известно, что часть картины пришлось переснимать из-за скандала с Кевином Спейси, сыгравшим роль Гетти-старшего.

Гетти-внук стремится идти скорее по отцовским, нежели по дедовским стопам, и во многом благодаря этому оказывается в плену, а устранившейся от всех этих миллиардов матери нужно что-то предпринять, чтобы его спасти. Дед, владелец самого большого в мире состояния, платить выкуп отказался — по причинам вполне обоснованным, хоть и по-человечески ужасающим.

Тут на сцене появляется персонаж Марка Уолберга, который бывший сотрудник ЦРУ, но без пистолета, и начинается волнообразное действие с заведомо известной концовкой. В нём нашлось место и диалогам о морали, и попыткам к бегству, и даже сценкам комического характера — а за ад, хаос и разрушения отвечают главным образом не гопники, бандиты и разные «коммунисты», а итальянские карабинеры. Их Скотт почему-то решил выставить подобием полиции из «Такси» — только с куда более грустными последствиями.

Вокруг этой, действительно близкой к реальным событиям, канвы постановщик пытается построить ещё более серьёзную драму, основная мысль которой лежит где-то возле ветхозаветной истории о золотом тельце. Судьба в случае со «Всеми деньгами мира» сыграла своеобразную шутку — известно, что часть картины пришлось переснимать из-за скандала с Кевином Спейси, сыгравшим роль Гетти-старшего. На его место прибыл Кристофер Пламмер, абсолютно преобразивший если не весь фильм, то все, что связано с его героем точно.

Не просматривая удаленные сцены, нетрудно себе представить, как воплотил бы держащегося за кошелёк магната опальный актер, которого, к тому же, пришлось искусственно состарить, чтобы зритель поверил — у этого персонажа действительно может быть 14 внуков. Пламмер же играет несколько другое психическое расстройство — маниакальную веру в то, что деньги управляют абсолютно всеми человеческими решениями и поступками, даже если их нет.

Может быть, из-за этого персонаж не получает ожидаемого развития: с другой стороны, о каких кардинальных переменах личности может идти речь, когда разменян девятый десяток. Скотту остается только досыпать мелочей, чтобы зритель окончательно уверился, что перед ним не просто чахнущий над златом старец, но действительно нацелившийся на все деньги мира и глядящий в них как в зеркало диктатор. Другое дело, что империя у него собственная — ну так мы и такое видали.

Пройдя сквозь череду жестоких, красивых, нелепых и чёрт знает ещё каких сцен, зритель понимает, что очутился в сумрачном лесу собственных понятий о добре и зле: Скотт всего лишь предлагает посмотреть на его творение сквозь персональную призму.

Уильямс и Уолберг остаются на заднем плане, как бы ни старались на отведённой им полянке: при этом несколько сцен им действительно следует записать в актив, что особенно актуально для актера, не вылезающего из «Трансформеров» и комедий про папу, вернувшегося из тюрьмы. Молодой актер Чарли Пламмер (что характерно — однофамилец), исполнивший роль похищенного Пола, по-настоящему хорош только в тех сценах, когда к его герою применяют насилие. Все остальное время молодой человек проводит ровно на том же уровне, что и в начальных сценах — то есть остается для зрителя никем.

Ромен Дюрис, чей персонаж отвечает в картине за вышеупомянутый «стокгольмский синдром», не до конца справляется с возложенной на него миссией: в какой-то степени он, а не уолберговский экс-спецагент, должен стать антиподом увязшего в собственном состоянии магната. Вместо этого мы получаем не до конца раскаявшегося преступника, который раз за разом отправляется по течению, вяло держась на плаву. Для чего в фильме присутствует Тимоти Хаттон — вообще понять непросто, его  полугангстер-полумодельер нужен не столько, чтобы нагнетать атмосферу угрозы, сколько чтобы появляться в шаблонных сценах лже-спасения с лицом человека, давно утратившего всяческие признаки эмоций. Ну и должен же кто-то в итоге сказать: «Убейте его». 

Пройдя сквозь череду жестоких, красивых, нелепых и черт знает еще каких сцен, зритель понимает, что очутился в сумрачном лесу собственных понятий о добре и зле: Скотт всего лишь предлагает посмотреть на его творение сквозь персональную призму. Во «Всех деньгах мира», конечно, есть парочка совсем хороших и чуть больше совсем плохих персонажей, но основное действие сосредоточено вокруг окончательно замкнувшегося в себе и на себе человека.

Любое проявление участия к ближнему Гетти превращает в фарс: богатейший человек в истории, к примеру, заботливо вешает в собственном доме таксофон, чтобы его гости могли при необходимости позвонить. И становится очевидно, что перед нами не столько вершитель мировых судеб, сколько страдающий слабоумием одинокий дедушка, перебирающий в тишине то телеграфные ленты, то полотна великих мастеров.

Сопереживать ему невозможно, судить — трудно, а вся трагическая история уже прошла где-то в сторонке. Из-за пересъемок герой Кристофера Пламмера даже в кадре чаще всего один — ещё одна ирония судьбы. Деньги, конечно, дрянь, тут мы с миллионером Скоттом согласны. Но в мире и без их влияния достаточно боли — и ничего, держится.

Возрастная категория материалов: 18+