Фото: Архив АП

«Да зачем мне это надо?!»

— Александр Васильевич, сегодня многие суды России столкнулись с глобальной проблемой: где взять столько присяжных? Оказывается, желающих-то не так уж и много идти в народные судьи. Вы набрали нужное число потенциальных судей из народа?

— У нас в списках на сегодняшний день порядка 11 тысяч человек: в основном — почти 9 тысяч кандидатов в присяжные заседатели и еще около двух тысяч — в запасном. Все они жители Благовещенска и ближайших окраин.Когда составляли списки присяжных, звонков поступало очень много. Самый первый вопрос: «Мне пришло письмо, а если я не пойду в суд, что будет?». Обыкновенное чувство страха у людей, непонимание: «Да зачем мне это надо?! … Пускай другие осуществляют правосудие, а я не буду».

— И что вы на это отвечали?

— Спрашивал: вы за гражданское общество ратуете? Так вот, в гражданском обществе есть такое понятие, как правосознание. И вам дана возможность его проявить. А то под никами на форумах призывают: «Давайте наведем порядок в судебной системе!». Наводите — мы не запрещаем. Садитесь в процесс и отвечайте на три вопроса: первый — было ли деяние, второй вопрос — совершил ли его конкретно этот человек, и третий — виновен он или нет? Если вы на три вопроса ответили «да», то будьте любезны, придите к выводу: есть ли основание призвать снисхождение вины подсудимого? Нет снисхождения, значит, суд назначит наказание вплоть до максимального срока, а если есть — не более 2/3. И тогда если обвиняемому грозил, к примеру, срок 20 лет лишения свободы, то наказание снизят до 13 лет и трех месяцев. Больше назначить нельзя.

Будут ли проблемы с присяжными? Начнем рассматривать первое дело, увидим, насколько активны жители нашего города.

А присяжные кто?

— Как показывает судебная практика, легче уговорить стать присяжным человека победнее. Чаще всего соглашаются пенсионеры и безработные. Получается, что мы доверяем самое дорогое — суд — не самым успешным и образованным людям.

— Я не согласен с мнением, что присяжным может быть обязательно высокообразованный успешный человек. Здесь больше жизненный опыт ценен. Один человек шел и шел себе вверх по карьерной лестнице, а другого судьба так потрепала, он столько пережил и понял, что с ролью присяжного справится даже лучше. Вы поговорите с людьми, которые живут скромно. У них же богатейший опыт выживания! Вы знаете, что в США председателем Верховного суда назначают судей не моложе 73 лет. Потому что большой опыт не только профессиональный, но и жизненный. Это уже речь о пенсионерах… В 2002—2003 годах у меня народным заседателем в суде был Ефрем Кириллович. Ему было тогда уже под 90 лет — родился в 1917 году. И надо отдать должное: сидит в процессе, кажется, что дремлет, но когда начинают вопросы по уголовному делу возникать, он такую житейскую мудрость выскажет! Думаешь, а ведь прав.

Народная логика

— Чем так важна эта форма судопроизводства — очень сложная и дорогостоящая?

— В последнее время общество предъявляет повышенные требования к работе судов. Судей упрекают в том, что они нередко практикуют обвинительный уклон. Потому что многие пришли из правоохранительных органов, прокуратуры либо выходцы из судейской системы. Бывает и так, что от длительной работы у многих профессиональных судей, что называется, «взгляд замыливается» и на какие‑то моменты они, по мнению граждан, просто не обращают внимания. А присяжные эти моменты заметят и дадут им оценку в вердикте. И в этом есть своя логика. Для того и ввели институт присяжных в городских и районных судах, чтобы добиться улучшения качества работы не только в самих судах, но и качества предварительного расследования, улучшения работы государственных обвинителей.

«Иногда сухие цифры могут быть красноречивее, чем попытка задавить присяжных эмоцией»

— Я правильно поняла, что суды присяжных накладывают дополнительную ответственность на работу следователей, прокуроров?

— Не то слово! Архидополнительную! Должен быть дар убеждения. Доказательства гособвинитель должен представлять таким способом, чтобы люди ему поверили. Суд присяжных, как театр. Государственный обвинитель и адвокат должны быть прекрасными ораторами. Здесь у них полная состязательность в процессе. Каждый должен стремиться так «заворожить» присяжных, так убедить, чтобы все народные судьи поверили именно ему. Приведу пример по громкому делу Алексея Никонова — убийцы маленькой девочки из Новобурейского Любы Громыко. Он до сих пор пишет на меня жалобы. Сидят 12 присяжных. Встает государственный обвинитель, открывает папку и начинает читать скороговоркой: «Согласно протоколу осмотра места происшествия обнаружен труп девочки такой‑то, вот посмотрите… Согласно заключению эксперта — то‑то и то‑то…» Отбарабанил. Понятно, что федеральный судья поймет, о чем речь, но надо, чтобы было понятно тем шестерым или двенадцати простым людям, которым выпала роль судей. А я смотрю на присяжных — взгляд отсутствующий, они вообще ничего не поняли. Еще не известно, какой бы вердикт убийце и насильнику тогда присяжные вынесли, если бы прокурор не понял свою ошибку и не изменил тактику подачи доказательств убийства Никоновым ребенка.

— А в чем конкретно это выражалось? Я думаю, многим читателям хочется поставить себя на место присяжных и представить, как все происходило.

— А было так: гособвинитель берет веревку, показывает ее присяжным и спрашивает у подсудимого: «Вы видели когда‑нибудь эту веревку?» — «Нет, не видел». Показывает ее маме убитой девочки. Она говорит: «Это ручка от сумки моей дочери». — «Хорошо. Вот видите, сумка с оторванной ручкой. Это сумка чья?» — «Моей дочери». «Вы, Никонов, видели когда‑нибудь эту сумку? — «Нет, никогда не видел». Гособвинитель показывает заключение экспертов, которое доказывает, что раньше эта веревка и сумка составляли единое целое. Затем достает фото: «Видите эту петлю двойную на шее?» — Да». На фотографии присяжным видно только шею, но они же представляют, что там ребенок лежит. «А эти срезы видите? — спрашивает гособвинитель. — Они говорят, что эпидермис кожи принадлежит погибшей девочке, что на ней была эта петля. Понятно?» — «Понятно». Поворачивается к подсудимому: «Вы, Никонов, утверждаете, что никогда не видели ни сумку, ни петлю?» — «Нет». — «Тогда скажите, пожалуйста, как ваши потожировые выделения оказались на этой вот петле — вот тут, где на веревке дырки от ваших рук?!» Тут гособвинитель показывает заключение судебно-медицинских экспертов.

Я смотрю: 12 глаз присяжных и четверых запасных загорелись. Им стало все понятно. И все равно каждый раз, когда присяжные уходят в совещательную комнату, переживаешь: все ли из предоставленных стороной защиты и обвинения фактов было понятно судьям из народа? Судья в таких процессах — настоящий арбитр, который должен следить за тем, чтобы не были нарушены права сторон. Его задача — обеспечить сторонам защиты и гособвинения равное право предоставления доказательств. Все! Для защитников и прокуроров, которые будут принимать участие в судах присяжных, наступил звездный час. Появился шанс проявить себя, раскрыть свой талант в полной мере — профессиональный, ораторский, артистический, если хотите. Главное — не переиграть.

— А такое в суде возможно?

— Чего только не бывает. У нас в одном из процессов адвокат взял вещи, снятые с трупа сгоревшего человека, стал носить их по залу и показывать присяжным, пытаясь их в чем‑то убедить. Пришлось делать ему замечание. Мне понравилось, когда на другом процессе гособвинитель спокойно достал из сумки калькулятор и начал считать, какова вероятность того, что генетические следы, оставленные на орудии убийства, принадлежат именно обвиняемому. Потом показал — там была какая‑то 14-я степень… «На нашей планете проживает более 6—7 миллиардов людей. И эта четырнадцатая степень говорит о том, — пояснил он присяжным, — что случаи полного совпадения людей по генотипу возможны лишь один на несколько миллиардов». Иногда сухие цифры могут быть красноречивее, чем попытка задавить присяжных эмоцией.

Возрастная категория материалов: 18+