Война под грифом «секретно»

Говорят, русские грубоваты и не отесаны. Офицер-пограничник Геннадий Максимов полностью опровергает подобные утверждения. Из таких как он, действительно, можно выковывать гвозди, что не умаляет природного таланта и тяги к утонченному изяществу.

Он наш — амурский. Живет в Благовещенске. По виду обычный пенсионер. Небольшого роста, но коренастый, подтянутый и основательный. Человек с внутренним стержнем. При этом очень позитивный и способный вызвать симпатию в первые же минуты знакомства. 

Если в двух словах:  школу он оканчивал в Белогорске, оттуда же получил направление в пограничное училище. Азы пограничной науки постигал в Калининградской области, в бывшей разведшколе СС. Прямо за стеной казармы проходила государственная граница, а в окна можно было рассматривать соседнюю Польшу. Говорит, там даже строевой плац был с подогревом — бывшие хозяева явно любили комфорт.

О том, что советские пограничники введены в Афганистан, много лет умалчивалось. Регулярная армия действовала там открыто, но погранцы — под грифом «совершенно секретно». Вдоль советско-афганской границы была создана 100-километровая буферная зона безопасности. Именно в ней, прямо на афганской территории, работали пограничные  мотоманевренные  группы. Они сопровождали автоколонны, блокировали населенные пункты с басмачами, охотились за караванами с оружием. Возможностей пропахнуть пороховой гарью было достаточно.

Броня под огнем

Один из эпизодов Геннадий Максимов помнит чуть ли не поминутно. Мотоманевренные группы получили задачу блокировать район скопления душманов. Он, как начальник штаба, возглавил одну из бронеколонн. До места сбора основных сил они так и не дошли.

— Дорога шла вдоль арыка, с другой стороны —  длинная глинобитная стена какой-то крупной афганской усадьбы. Высота стены — несколько метров, больше крепость напоминает. Как только колонна с ней поравнялась, из отверстий в стене одним залпом подбили сразу четыре наших БТР. Душманские гранатометчики стреляли в упор, — вспоминает Геннадий Алексеевич. — Одна из машин сразу потеряла управление и завалилась в арык, у второй взрывом повредило рулевую колонку. Она была на ходу, но абсолютно неуправляема. Афганскому солдату, что ехал с нами в качестве подкрепления, оторвало голову. Одного из наших пограничников тоже сразу убили. Колонна встала, двигаться дальше не было никакой возможности.

Вызванные на подмогу «вертушки» в два залпа опустошали свой ракетный боезапас и сразу уходили в Союз под очередную загрузку. Пограничники на полчаса оставались под плотным душманским огнем. Однако огрызались с упорством людей, стоящих на последнем рубеже. Им некуда было отступать. В Афганистане, но как под Москвой.

— Когда вертолеты возвращались, мы получали возможность действовать более уверенно. На животах, под броней, ползком. Умудрились снять с перевернутого в арыке бронетранспортера все пулеметы, радиостанцию, но самое главное — рулевую колонку. Прямо под огнем установили ее на БТР, потерявший управление. Бой длился часов шесть, били по нам с обеих сторон, но в итоге мы смогли отойти назад. Конечно, о продолжении маршрута речи уже не шло.

Что самое удивительное, пограничники потеряли в том «котле» всего одного человека. Того самого, убитого в первые же минуты боя. Еще два десятка солдат и офицеров отделались ранениями и контузиями. Басмачи потеряли убитыми почти пятьдесят человек, еще три десятка были ранены.

Арабские сказки штабной тушью

Среди его боевых наград особое место занимают орден Красной Звезды и медаль «За отвагу». Тот бой — лишь один из эпизодов афганской истории Геннадия Максимова. Но даже война не отбила у него тяги к изобразительному искусству.

Рисовать он начал еще в школе. Сам, по книгам-самоучителям. Начинал со школьной стенгазеты. Потом брал картины известных художников и пытался делать репродукции. Нет, в Афган он поехал без мольберта, кистей и масла. Понимал, что времени там не будет. Однако одну из картин все же нарисовал. В стиле «Тысячи и одной ночи» — штабной тушью и металлическими перьями.

В другой раз его подразделение долго и нудно сидело на блок-посту. Рядом —  безлюдный душманский кишлак. Басмачей оттуда выбили, остались лишь разрушенные дома. Он подобрал обломок разбитой снарядом деревянной двери и ножом вырезал статуэтку гимнастки. В качестве натуры использовал фото из «Комсомольской правды». Творил от скуки. От нервов тоже.  Прекрасное   вообще жизнь продлевает.

Наверное, поэтому он такой и добродушный, и очень жизнерадостный. Ему 72 года. Сейчас Геннадий Алексеевич на пенсии, но маслом пишет регулярно. Работает по заказу благовещенцев. Сделать оригинальный художественный подарок близким хотят многие.

На один портрет уходит полтора-два месяца. Он прорисовывает каждую деталь, подбирает каждый оттенок. Очень часто по фотографии совершенно незнакомого человека. При этом умудряется угадать не только художественные особенности, но и черты характера своих многочисленных заочных персонажей. Со многими он даже не знаком. Архив работ просто необъятный, но он никогда не состоял в союзах художников.

— И состоять не собираюсь, — категорично заявляет мой собеседник. — У меня даже образования специального нет. Я и в школе художественной не учился.

Афганская война закончилась три десятилетия назад. Все эти годы он неуклонно рисует мир. В его картинах очень много света, тепла и человеческой доброты.

— Вы никогда не пишете войну? — не могу не  удержаться от закономерного вопроса.

— Никогда! Мои герои — счастливые и жизнерадостные люди…

Возрастная категория материалов: 18+