Чумовой эксперимент: как туристы и журналисты переночевали в дикой тайге в -50

С утра термометр злорадствовал, стращая отметкой ниже минус 50 градусов. Сергей Савельевич готовился провести ночь почти под открытым небом. А вместе с ним в авантюру ввязались жители благоустроенных квартир из Благовещенска и Токура. Нам предстояло поучаствовать в чумовом эксперименте. В настоящих чумах даже сами эвенки не рисковали жить уже больше века.

Валенки 2.0, огнеупорные штаны и армейская фляга — набор туриста

Я собиралась в экспедицию, руководствуясь советами нашего эвенкийского друга. Сергей Никифоров в прошлом охотовед, был главой села Ивановского, сегодня — работу на должности директора местного клуба совмещает с руководством Ассоциацией коренных малочисленных народов Севера Селемджинского района. Накануне выезда Сергей Савельевич прислал развернутое голосовое сообщение: возьмите свиного сала для жирника (это эвенкийская свеча), хлеб себе купите (в Ивановском по предварительной записи буханки продают) да найдите штаны огнеупорные, в которых можно будет в чуме спокойно спать и не опасаться костра.  

Ну со штанами проблем нет. Муж Ярослав выдал свои полицейские ватники 52-го размера. Искра не прожжет. Плюс ко всему под них можно еще одни штаны спокойно надеть. С обувью была заминка. «Дутыши» в -50 покажутся босоножками.

— Ничего теплее в Благовещенске вы не найдете, — говорила продавец армейского магазина, указывая на валенки. Это была модернизированная модель: со шнуровкой, кожаными вставками, мехом внутри и резиновой подошвой. Валенки 2.0, посмеялся муж. Правда, самые маленькие — 40-го размера. Как раз чтобы еще носки шерстяные на колготы с начесом надеть. Ярослав отпускал меня, наверное, в самую экстремальную командировку на нашей памяти. Даже принес откуда-то армейскую флягу и наполнил ее напитком, который должен согреть в самом крайнем случае.

Я садилась в редакционную «Ниву» экипированная, как мне казалось, лучше некуда. Я, несколько раз бывавшая в гостях у эвенков в марте, еще плохо представляла себе, нет, совсем не представляла, как это, когда посреди тайги тебя застает северная зима.

Закон — тайга

Ивановское Селемджинского района. От Благовещенска около 700 километров на северо-восток Амурской области. В пути это порядка 10 часов, если нигде не замерзнет и не встанет автомобиль. Нам повезло. К вечеру гостей уже встречала супруга Сергея Савельевича — Анастасия: на столе появился свекольник с олениной, холодец из копыт сохатого, пирожки — тоже с диким мясом. С известной на всю округу мастерицей (она не только шедеврально готовит национальные блюда, но и шьет унты, одежду, обереги) несколько лет назад мы ходили на эвенкийскую дискотеку в местный клуб. Поэтому Настя встречала не журналистов, а очень хороших знакомых.

В прихожей в мешке лежали ноги дикого оленя — это на завтра: угощать дорогих гостей сырым костным мозгом.

Завтра наступило быстро. «Бураны» приедут за группой в 9 утра — к этому времени мороз немного сбавит обороты и технику удастся завести. Солнце сядет полностью уже к 5 вечера, а дел в тайге навалом. По сути, туда нас забросят на сутки.

— Сумасшедшие люди, — качает головой Елена Тимофеева. Коренная эвенкийка, которая с малых лет кочевала с семьей за стадами оленей, знает: в этих местах закон один — тайга. Плохо подготовишься — несдобровать. Говорит, в детстве в стужу ложились спать в жилище чуть ли не раздетые, а просыпались, дрожа от дикого холода, волосы от ледяной стены отрывать приходилось. Елена Анатольевна учит: шапки в чуме на ночь лучше не снимать.

К 9 утра группа, отважившаяся выжить в зимней тайге, была в полном составе. Помимо трех сотрудников СМИ и одного коренного северянина, еще житель Токура, который не вылазит из походов, и пятеро благовещенцев — спортсменов, только сутки назад спустившихся с горы Брюс.

Добро пожаловать в угдан!

От Ивановского до чума 5 километров. Мчимся на железных оленях по ухабистым таежным тропам. Кто в горных очках, чтобы уберечь глаза от сияющего на солнце снега, а те, кто больше переживает за лицо, — в балаклавах. Приезжаем — и сразу по колено в сугробах гребем до чума. Экипаж, первый прибывший на место, начал очищать древесное пристанище от снега. Наташа Черятникова выгребала снег, заваливший нашу юрту, так резво, что даже скинула вторую куртку. А я чувствовала тем временем, что в моих модернизированных валенках пальцы, как шутят местные, превратились в фигушки. И начинали ныть.

— Могу поделиться лопатой с теми, кто замерз больше всего, — посмеялась раскрасневшаяся представительница Федерации мультиспорта «Амурбайк». Спортсменка, которая только недавно поднялась на 1 767 метров, покоряя гору Брюс, о том, что будет ночевать в дикой тайге, семье решила не говорить.

Местные, кто прознал о затее Сергея Савельевича, вообще воспринимали ее как нонсенс.

— Я до сих пор, если честно, сомневаюсь в принятом решении, — улыбается Павел Филяков. Он возглавляет управление по физической культуре, спорту и туризму администрации Селемджинского района, прошагал чуть ли не весь район. А переночевать в дремучем лесу, где рядом нет более-менее крепкого домика, а только чум, «утепленный» корой, и палатка, дрожащая от ветра, решился спонтанно. Захотелось испытать себя.

— Да и Сергею Савельевичу в «волонтерах» отказать трудно, — присоединяется заместитель руководителя Федерации мультиспорта «Амурбайк» Роман Шабанов. — Летом тестировать чум было бы слишком просто. Решили собраться здесь в ноябре, когда улетучится последний комар. Но пандемия и моя пневмония эти планы «обломали», пришлось ехать сюда как раз в самые крещенские морозы.

Летний вариант чума Сергей Никифоров построил в июне прошлого года вместе с Виталием и Геннадием Стручковыми — это внуки одного из последних шаманов села. Письменности у эвенков нет. А потому технологию возведения жилища передавали из поколения в поколение просто — из уст в уста. Судя по преданиям, эвенки строили чумы с конца мая до середины июня, когда кора лиственницы легко отделяется от ствола. Вымачивали ее пару суток в ключе, чтобы была эластичнее. Затем покрывали природным материалом жерди, уложенные домиком и по низу перевязанные кожей сохатого. Получался угдан — чум по-русски. Посередине делали ату — очаг, над которым можно согреть воды или навялить мяса, рыбы. Да просто согреться.

Уже больше ста лет эвенки в чумах не живут. В Селемджинский район еще до революции пришли золотодобытчики, они показали местным, что такое брезентовые палатки. Эвенки поняли: деревянные передвижные чумы долго разбирать, тяжело перевозить во время кочевок на десятки километров. Стационарные домишки могут разорить дикие звери или расколотить падающие деревья. К тому же, чтобы утеплить чум, шкуры нужно выделывать полгода: сушить, коптить, мять. В общем, легче было купить брезентовую палатку или выменять ее за услугу, например, таежного проводника.

Так эвенки потеряли навыки возведения национального жилища. И мысль о ночевке в чуме, в котором рождались и уходили в иной мир предки, теперь вызывает у современных северян улыбку, недоумение, непонимание.

— Многие это считают дуростью, — говорит Сергей Савельевич. — Может, это и так. Но, с другой стороны, это ведь наша история, это наши навыки профессиональные, которые и помогли выжить в тайге.

Пока светло, наш эвенкийский друг начал расстилать внутри чума шкуры. Девочкам — оленьи, они теплее. Мальчикам достались шкуры медведя. Рядом с домиком уже кипятилась вода — мы привезли с собой два бидона. Кто-то, видно забыв, что воды в достатке, начал топить над костром в ведерке снег. Походная привычка.

— Мне стало жалко выливать уже натопленную воду, я доложил еще пару охапок чистейшего снега в емкость и сварил там компот, — рассказывает Роман Рычков, бывалый охотник. На нем была кухня. Рома готовил нам шурпу из оленины. Среди ингредиентов, кроме мяса и воды, лук и щепотка универсальной приправы. Картошка варилась в отдельном котелке.

Как мы чистили ее прямо на улице с моей коллегой и подругой Катей Киселёвой, нужно упомянуть отдельно: маникюр, сделанный незадолго до поездки в тайгу (#девочкитакиедевочки), конечно, смотрелся эффектно, а мокрые пальцы прилипали к ледяной стали ножа, подушечки обжигало, в ведро летела такая не по-хозяйски грубо обрезанная кожура, но совестно не было.

Общего ужина не получалось. Подходили к «столу» по 3—4 человека, угощались горячей похлебкой и ароматным чаем с дымком, согревались кое-как и шли обратно: кто дрова таскать, кто мох с лиственницы собирать для эвенкийской свечки — жирника, а часть группы рядом с чумом ставила палатку.

Шестиместная, с печкой внутри, предназначенная специально для ночевки в суровых условиях. Ребята, раз оказались в крещенские морозы в тайге, решили заодно протестировать свое приобретение.

— Аня, ты хотела оленей погладить, иди снимай — идут вон, — позвал Сергей Савельевич. Присмотрелась, вижу: среди деревьев по тропе идет молодой парень, а за ним — длинная упряжка северных оленей.

Костя Никифоров — двадцатипятилетний оленевод из Ивановского. Его стойбище находится в 8 километрах от села, путь к нему пролегает немного поодаль от чума, но он, увидев следы «Буранов», свернул к нам из интереса.

— А что это за тряпочки висят, — с недоумением кивает Костя на палатку. — Там что, кто-то спать собирается? Так в такой палатке же только летом можно не замерзнуть. Вот чум — да-а-а-а-а, крепко стоит, — рассуждал Костя. Который, к слову, и понятия не имеет, как жить в такой постройке. Ну скоро мы ему расскажем.

Таежный интерактив от Сергея Савельевича

— Двери надо закрывать, вы чего, в пещере родились, — шутливо кричит Сергей Савельевич тому, кто последний поднял плотную ткань, имитирующую дверь, чтобы войти в чум. Десять человек собрались у костра. На сковороде шкварчит свиное сало.

— Для жирника наши предки брали сало, которое было под рукой, — медведя или оленя, выдалбливали в полене чашу, заливали туда жир, скручивали из мха фитиль. При свете такой свечи можно было, например, спокойно вышивать в чуме, рассказывает Сергей Савельевич.

Шкварки потом уплели те, кто не смог осилить сырой костный мозг оленя. Эвенк раздолбил топором кость, вытащил красноватое вещество. Раздал желающим, уговорил попробовать тех, кто колебался.

— Ешь, Наташа, это мое любимое блюдо. Станешь сильнее и в Благовещенск быстрее машины добежишь.

Рома Шабанов перед тем, как пробовать, перекрестился. Отведал, а потом сказал, что добавить бы соли и перца — цены б не было.

Но дело не во вкусе, говорят таежники. Сырой костный мозг калориен, он придает силы, чтобы выжить зимой и не замерзнуть. Меня, признаюсь, да, в жар бросило, когда стала жевать таежный деликатес. Не от того, что в юрте поднялась температура. Отнюдь. От того, что прилагала усилия, чтобы не скривить лицо.

— Верю Сергею Савельевичу, что кочующие эвенки находили, чем заняться после того, как солнце сядет. Но туристам — сложно. После уникального интерактива с созданием жирника и дегустации костного мозга оленя, стало скучновато. Сменив сидячее положение на лежачее, впала в дрему. По ощущениям был 11-й час вечера, — вспоминает Катя Киселёва.

Дожить до рассвета

Пятеро из нашей компании ушли в палатку. В чуме остались, кроме меня, Кати и Сергея Савельевича, собственно и инициировавшего реалити-шоу «Дожить до рассвета», оператор Илья Тян и Рома Шабанов. Мы уже понимали, что будет нелегко. Мороз с каждым часом давил все сильнее. На шкуры постелили спальники. Не снимая ни шапок, ни валенок, легли поближе друг к другу.

Рома пошутил, что вот так на Севере работает программа по переселению соотечественников из ветхого и аварийного жилья, а Илья добавил, что улицу, на которой поставили первый традиционный домик — чум, можно назвать Чумовой.

Смеялись. Ближе к 12 ночи компания затихла. Катя, которая сначала прилегла ближе к стене, заметила, что задувает поясницу, я расположилась рядом с Катей, но ближе к костру. Огнем горели колени, а искры летали так, что страшно было глаза сомкнуть. Поменялись местами. Кажется, задремали.

— В ту ночь жених невесте так и не приснился. Да и, честно говоря, не помню, чтобы я впадала в глубокий сон, — делится Катя. — Доносились голоса, слышно было, как кто-то похрапывал. В очередной раз проснулась, когда почувствовала, что лежать на правом боку больше сил нет, а по-другому лечь одежда не позволяет. Особенно было сложно удобно «переложить» ноги в огромных сапогах. Честно говоря, была уверена, что в чуме будет жарко спать, ведь там огонь. Но ошибочка вышла. Тепло от огня чувствовалось, если находиться от него максимум в полуметре. Это, конечно, реально, но опасно — искры. А у меня комбинезон и спальник казенные, и обещания вернуть в целости и сохранности. За полуметровой «зоной комфорта» было студено, как на улице, разве что ветер не задувает.

Сама я проснулась, наверное, через полчаса после отбоя. Было еще тепло, на моей «подушке» даже слюнка оставила след. Значит, думаю, все-таки можно жить в таких условиях.

Я жестко ошибалась. Не жить, а выживать. Ведь зима в чуме — это когда дрова нужно подкидывать в костёр каждые 15 минут, а значит, поспать нормально не получится; это когда передвигаешься на четвереньках, потому что в помещении густой едкий дым не дает вдохнуть полной грудью; когда помыться можно… когда-нибудь не в этой жизни, да и когда элементарно собираешься с духом час, чтобы выйти в туалет.

— Я вообще не спал, — признался позже Роман Шабанов. — Слишком было холодно. Спальники на экстремальный «минус» застряли в пути, и пришлось выкручиваться с помощью имевшейся под руками экипировки. Я раздал спальники и коврики и «выживал» в одежде. В этой юрте для зимы не было ничего, кроме шкур, и я это понимал. Это как ночевка в палатке без печки — плохой спальник, и всё, бессонная ночь обеспечена.

К слову, в палатке тоже был далеко не Ташкент, как предполагали мы. Огонь в печи нужно было постоянно поддерживать. От пола тянуло.

— Подготовленные спали на двух ковриках и, наверное, даже видели сны. Я одет был хорошо, но ночью спасался чем попало. Даже подложил под поясницу войлочные носки из обуви, чтобы не застудить почки, — рассказывает Роман Рычков. — Просыпался и постоянно слышал разговоры в вашем чуме. Хотелось даже зайти и взбодрить вас.

Выжить можно. Жить нельзя

В 4 часа утра я окончательно пришла в себя. Пальцы на ногах околели, волосы шевелились от ветра, гуляющего по земле. Я мечтала, как бы поскорее дотянуть до рассвета. А он тут в 8 утра наступит. Оказалось, как никогда, мы были единодушны — это я потом узнала.

— Был пятый час утра. В голове сформировался тайминг: пару часов отдежурить у костра, подбрасывая дровишки и откидывая со спальников искры, пару часов на сборы и в девять — закрытие эксперимента. Эти мысли грели. Как и мысль, что, когда все начнут просыпаться, будет веселее. Собственно, так и было. Шуточка Романа Шабанова про то, что «Катя гоняла открыть форточку», вошла в топ шуточек этой микрожизни, которую в таком же составе команды я бы еще раз прожила. Честное слово.

Когда первые лучи солнца пробились сквозь занавесочку на входе, я ликовала! Это означало, что совсем скоро я перестану ежиться от мороза, присяду у печки и, может, даже прикорну по-человечески. В 8 утра Сергей Савельевич скомандовал: выходить из чума с улыбкой. Чтобы наши соседи из палатки и не подумали, что ночь мы провели незабываемую. Даже сам Сергей Савельевич продрог настолько, что пошмыгал было носом, но тут же взбодрился. Мол, такие холода нипочем. Он и на улице зимой у костра как-то ночевал. И выжил.

— И все равно. Не представляю, как жили наши предки?! Теперь понимаю, что чум надо делать минимум в 1,5 раза выше, тогда дым от костра улетучится, не сумев выбить слезы из глаз, и искры не будут долетать до спящих. А еще, чтобы не выживать, а спокойно жить в таком чуме в мороз, надо его утеплить хорошенько: заткнуть щели мхом, обшить по кругу кожей оленя и сделать завалинки из снега, чтобы не поддувало. Все равно будет не жарко, думаю. Но люди жили так.

Форумы в чуме

Эвенки хотят вокруг чума поставить еще несколько подобных строений, сделать там стойбище оленевода: загон для северных оленей, лабазы, костровую зону. Чтобы можно было проводить традиционные форумы, показывать молодежи, как жили праотцы.

Сегодня выпускники школы национального села традиционное ремесло оленевода или охотника выбирают редко. Поступают в вузы, становятся учителями, врачами, юристами. Это поколение асфальтовых эвенков, рассуждает Сергей Савельевич. Некоторым ближе «Доширак», чем оленина, их тянет в город, и противостоять этому вряд ли возможно. Да и родители хотят для детей лучшей жизни, а держать против воли рядом со стойбищем — несправедливо. Но важно, считают старожилы, чтобы не забывались корни.

Эвенки, все время твердит Сергей Савельевич, могут работать также в тайге, но уже в новых реалиях: не на дотации от государства содержать оленей, а научиться зарабатывать самим, стать бизнесменами, заниматься эко- и этнотуризмом, сбором дикоросов.

— Самое главное — надо заинтересовать нашу молодежь, показать, что и здесь можно делать деньги, можно жить. И при этом сохранять культуру своего народа. Чтобы мы не исчезли как этнос, — уверен эвенок.

В чум уже тянет самых экстремальных туристов. После публикаций в соцсетях и СМИ на странички организаторов экспедиции подписались новички.

Роман Шабанов, как опытный походник, рассказал, что должно быть не менее трех чумов и большая юрта для коллективных посиделок. Нужны туалеты, дровники, столы и зоны приема пищи у больших костровищ. И обязательно баня, возможно и по-черному. Зоны для фотосессий и возможность купить сувениры — женщины это ценят, а женщины сегодня в туризме — главные движки, считает экстремал со стажем. Еще вокруг должна быть антиклещевая обработка и безопасная тропа до села — тогда сюда поедут любители путешествий. Так и местные начнут зарабатывать.

— И это не фантастика, а реально начавшаяся работа, — подытоживает Роман.

Дожить до рассвета. Часть 2

Нет, на вторую такую ночь в чуме, по крайней мере, еще не утепленном хотя бы мхом и снегом, никто бы не отважился. Сергей Савельевич, отпаивая группу уже дома горячим чаем, приговаривал, что в следующем году в крещенскую ночь надо вообще попробовать на улице переночевать. Как это сделать, инструкции от предков до них дошли. Мы обещали подумать.

Фото: Илья Тян

Возрастная категория материалов: 18+