Александр Ярошенко

Блондинка с железным стержнем

У нее умер любимый муж, а она на второй день вышла на сцену и играла комедию. Это профессия. Но на алтарь которой Елена Грачева никогда бы не положила счастье материнства. Честно — о зависти и любви коллег, собственном характере, розовых очках и волшебстве жизни.

«Мой розовый мир…»

Когда я была маленькая и меня спрашивали, кем буду, когда вырасту, я всегда отвечала: «Акрысой» — я еще не могла выговорить слово «актриса». Хотя сегодня мне ближе слово «артистка». Оно мне видится объемней и масштабней.

А первый успех познала в пять лет, когда сыграла на утреннике лисичку и получила первые аплодисменты и похвалу. Все говорили: «Какая талантливая девочка! Да это же будущая артистка!..» С того времени я стала чаще стремиться на сцену, мне хотелось получать внимание и добрые слова.

Мое детство прошло в Перми. Мы — уральские девчата, закаленные сердцем, душой, крепкие такие…

Я живу в своем волшебном мире, мало кого туда пускаю — боюсь, что мне его разрушат.

Но в детстве у меня был свой волшебный мир, который я сама себе и создавала. Моим воспитанием никто особо не занимался. Я до сих пор живу в своем волшебном мире и редко кого туда пускаю. В нем есть все: иллюзии, мечты, проекты, которые я хочу осуществить. Там мои прекрасные мысли, мой мир более розовый и светлый, чем реальная жизнь. Там только светлые краски, и мне очень нравится слово: «волшебный». Да, я живу в своем волшебном мире, мало кого туда пускаю — боюсь, что мне его разрушат. Люди часто рушили мой мир, поэтому я сейчас закрыта для общения, которое настежь.

…Меня воспитали бабушка и мама, но в большей степени бабушка. Мама работала на военном заводе, там был какой-то жестко скользящий график работы. Смены ночные и дневные — было такое ощущение, что мама все время была на работе.

Я благодарна бабушке только за то, что она читала мне перед сном сказки, возможно, она и создавала этот волшебно-сказочный мир. Папаня мой, наверное, был социально неблагополучным человеком. С мамой они разошлись, и я видела его всего четыре раза в жизни. Последний раз, когда мне было четырнадцать лет. Вероятно, он захотел увидеть свою доченьку, припер мне кулек конфет «Гулливер». Но я не захотела с ним разговаривать.

Тогда я была закомплексованным ребенком, предпочитала черный цвет и носила водолазки под горло. Я заперлась в своей комнате и к нему не вышла.

К слову, я на него похожа! Он играл на аккордеоне, у него была голубая мечта работать культработником в каком-нибудь Доме отдыха.

Моя бабушка, когда видела во мне отцовские краски, всегда говорила: «Пепиляевское отродье!..» Моя девичья фамилия была Пепиляева. В городе Перми тогда не было театрального училища, а было только училище культуры. Куда я и поступила учиться.

Два директора в одной кровати

После окончания учебы мне захотелось уехать в какую-нибудь глухую деревню, подальше от цивилизации. Вот такой юношеский максимализм бурлил тогда во мне.

И мы с моей подружкой забурились в Соликамский район, в деревню Верхнее Мошево. Я приехала туда директором Дома культуры, а моя подружка — директором библиотеки.

Когда мы туда приехали, быстро поняли, что палку-то перегнули. Водопровода нет, центрального отопления нет, надо воду из колодца носить и печку топить. А мы ничего этого делать не умели. Городские…

И тогда местные власти поселили нас в сельский совет, дали нам там комнатку, в которой была одна кровать, где мы с моей подругой Галей и спали. Два директора в одной кровати. (Смеется.)

Когда моя мамочка приехала ко мне в гости и увидела, что мы с подругой спим в одной кровати, она мне сказала: «Лена, умоляю, возвращайся в Пермь». И я через девять месяцев деревенской жизни уехала оттуда. Вернее, просто сбежала, оставив там все документы.

В день мы играли по четыре сказки и вечером приходили в общежитие выжитые как лимон, но счастливые.

Потом устроилась на работу воспитателем в детский сад. Но мысли о театре меня не отпускали. Мне попалась на глаза газета, в которой было объявление, что городской театр города Лысьва набирает на учебу в школу-студию учится актерскому мастерству.

Я поехала в Лысьву, и там из многочисленных претендентов выбрали только шесть человек, среди которых оказалась и я. По утрам артисты городского театра обучали нас актерскому мастерству, а вечерами мы уже играли в спектаклях. Считаю, это была очень хорошая учеба. Теория и практика — все вместе. Для меня заниматься актерским мастерством и быть на сцене — это было настоящим удовольствием.

В день мы играли по четыре сказки, например, и вечером приходили в общежитие выжитые, как лимон, но счастливые.

Мой первый муж, а их всего было два… (Смеется.) Нас с первым мужем на Дальний Восток привел квартирный вопрос — в Перми и Лысьве получить квартиру просто невозможно!

Мой муж уехал в поселок Восток Приморского края, я — за ним. Там оказалось место девственной красоты — хребет Сихотэ-Алинь, фантастическая Приморская тайга. Белоснежные снега, охота, рыбалка…

Там был шикарный Дворец культуры, в котором я десять лет отработала заведующей детским отделом. Была своя театральная студия, где я поднаторела там, как сценарист. Писала сценарии для всех вечеров и концертов и как ведущая вела их.

Живя в поселке Восток, я заочно окончила Хабаровский институт культуры, отделение режиссуры.

Потом у меня появился другой спутник жизни. Моя большая любовь, царство ему небесное… Геннадий Васильевич Кривцов. Гена занялся бизнесом и построил в Благовещенске квартиру.

Я приехала в Благовещенск в 1999 году, мне было 38 лет. В театр я идти постеснялась… Конечно, в театр ходила, пересмотрела весь репертуар, заочно познакомилась со всей труппой и очень хотела там быть. Но стеснялась…

Чехов без Раневской

Но судьба все же привела меня на сцену Амурского театра драмы. Я там вела мероприятие под названием «Спонсор года». Я, как ведущая, понравилась директору театра Татьяне Федоровне Бединой. Она пригласила меня на разговор. Я шла и подспудно понимала, зачем она меня позвала. Она мне говорит: «Вы мне очень понравились на сцене. У нас нет артистки такого плана, вы не хотели бы поступить в нашу труппу?»

«Это мечта моя!..» — говорю я в ответ.

— Вот видите, как звезды сошлись! — продолжает Татьяна Федоровна и спрашивает: — А сколько вам лет?

— Тридцать восемь, — отвечаю я.

— Тридцать восемь?!.. А на сцене вы выглядите значительно моложе, — говорит Татьяна Федоровна.

— А какой у вас рост? — задает директор еще один вопрос.

— Метр и шестьдесят два сантиметра, — отвечаю я.

— Хм, а на сцене вы выглядите гораздо выше, — с холодком в голосе замечает Татьяна Федоровна и продолжает дальше: — Вот смотрю я на вас, вы такая обыкновенная…

Ну, думаю, все! Не возьмет она меня в труппу…

— Хорошо, приходите во вторник. Режиссеры решат, нужны вы нашему театру или нет, — заканчивает разговор Татьяна Федоровна.

Из тех режиссеров со мной остался только народный артист Владимир Гаврилович Матвеев. Я только открыла рот, что-то хотела почитать Матвееву, а он мне говорит: «Не надо, я вижу ваши глаза… Я вижу, что вы хорошая артистка…»

Я занервничала, думаю, а вдруг не возьмут и сказка моя рассыплется как карточный домик.

Пришла во вторник. Из тех режиссеров со мной остался только народный артист Владимир Гаврилович Матвеев. Два убежали через несколько минут общения, сославшись на дела.

Я только открыла рот, что-то хотела почитать Матвееву, а он мне говорит: «Не надо, я вижу ваши глаза… Я вижу, что вы хорошая артистка…» Вот так я пришла в Амурский театр драмы.

Прошел всего месяц моего пребывания в театре. И вдруг, как ушат холодной воды — мне назначают роль Раневской в спектакле «Вишневый сад».

Вот испытание судьбы! Естественно, женская половина труппы этому не обрадовалась.

Да кто такая? Артистка, не артистка… Без году неделя… Мы жизнь прослужили в театре, и нам не дали Раневскую играть!..

Я интуитивно понять не могла, за что же они меня так не любят?.. Я их всех люблю, а они меня сторонятся.

Я себе нафантазировала, что после спектакля проснусь знаменитой! А после премьеры выходит статья Светланы Борзуновой, прекрасной поэтессы и талантливой журналистки. Она пишет статью под заголовком: «Удалось поставить Чехова без главной героини…»

Прихожу в театр, а мне директор протягивает газету и говорит: «На, почитай!» Я и сегодня эту статью помню наизусть.

«Ей только играть Белоснежку, она только порхает по сцене и демонстрирует свою изящную фигуру», — писала Борзунова.

Я три дня лежала пластом, меня эта статья убила!..

Но я с Урала, и внутри у меня стальной стержень. Моя внешность не соответствует моему внутреннему содержанию, я это знаю. Мне тогда помог не умереть мой сильный характер.

…Классика не устареет никогда! Если хороший режиссер — она прекрасна всегда. И зрители будут ею наслаждаться. У нас был опыт в театре, когда и «Лес» Островского могли испортить…

Про грех профессии

…Вообще, коллег обсуждать — это самое неблагодарное дело. Я очень люблю, когда на сцене театра, который я обожаю всем сердцем, идут по-настоящему хорошие спектакли.

Всегда поздравлю любого коллегу с творческой удачей.

Холодок от коллег? Иногда чувствую, честно скажу. Как реагирую? Могу поплакать… А потом глубоко выдохну и дальше, вперед и с песней! То, что нас не убивает, делает нас сильней. Это проверенная правда жизни!

Греховная ли наша профессия? Ну, не богоугодная — это точно. Честно скажу, я не настолько церковный человек, поэтому грех своей профессии не чувствую.

Когда умер мой муж Гена, мне нужно было играть роль в комедии положений «Слишком женатый таксист». Зал продан — и я, перед тем как выйти на сцену, перекрестилась и сказала: «Геночка, прости меня, пожалуйста. Посмотри этот спектакль».

У меня был страшный момент в жизни. Когда умер мой муж Гена, а на следующий день мне нужно было играть роль в комедии положений «Слишком женатый таксист».

Звонит директор театра и говорит: «Леночка, я все понимаю, но зал продан...» И я, перед тем как выйти на сцену, перекрестилась и сказала: «Геночка, прости меня, пожалуйста. Посмотри этот спектакль».

Честно, я не помню, как играла в том спектакле. Но помню, что зрители хохотали так, что мешали порой играть.

Потом партнер мне сказал: «Я на твоем месте отказался бы играть…» А я сыграла… Греховная после этого наша профессия? Конечно, греховная.

Если этой профессией заболеешь, то уже выздороветь невозможно. На сцене я чувствую только кайф, удовольствие, адреналин и восторг!

Обвал аплодисментов я не беру во внимание, а вот когда пронзительная тишина в зале — это не передать словами…

Плохих спектаклей в жизни было мало, но они были. Тогда выходишь на поклоны, а тебе стыдно кланяться и хочется быстрей уйти за кулисы.

Но я не понимаю, когда счастье материнства умышленно кладут на алтарь нашей профессии. Она, любимая и самая замечательная, этого не стоит! Не стоит!

Роль есть роль. А жизнь есть жизнь!

У меня, слава Богу, все хорошо. Моему сыну 33 года, он успешный бизнесмен. Живет во Владивостоке. Моему прекрасному внуку Егорушке пять лет. Я его обожаю. Думаю, что я хорошая мать.

Узнавание и стеснительность

Меня узнают на улице, и это, не скрою, приятно. Бывает, что даже таксисты начинают расспрашивать про спектакли. Летела в Сочи в самолете, иду по салону, а люди говорят: «О, Амурский драматический...» Конечно, приятно!

Матерюсь ли я? Ну не как сапожник, но когда локтем ударюсь, очень даже могу сказать… И легче становится, боль уходит…

Мама?..

Мамочка моя, царство ей небесное, была очень добрым человеком. Она всю жизнь проработала на военном заводе. И когда ее хоронили, с ней пришел проститься весь завод.

Когда умерла мама, мне было всего 28 лет. И вместе с ней ушли мои розовые очки, через которые я смотрела на жизнь.

Что мне мешает жить? Неуверенность в себе. Я неуверенный в себе человек.

Я была доченькой, я была под защитой. И вот розовые очки слетели, и я посмотрела на мир другими глазами. Я должна была принимать самостоятельные решения, и не было уже опоры и жилетки, в которую можно было поплакаться.

Думаю ли я о смерти? Да что о ней думать, это — грех! Не думаю я о ней.

Что мне мешает жить? Неуверенность в себе. Я неуверенный в себе человек.

Я бываю излишне застенчива. Удивился? Я застенчива. Бывает, приду в какой-нибудь бутик, где дорогие шмотки, и стесняюсь там ходить и спрашивать, сколько это стоит. Не знаю, откуда это у меня. Но это есть. Видимо, потому что артистка не избалована деньгами.

А помогает жить актерское мастерство. Если со мной кто-то начинает вести себя по-хамски, я тут же включаю профессию и разговариваю с ним на его языке. И как разговариваю!..

А в мужиках не выношу немужские поступки: жеманность, склонность к сплетням. Глупых на дух не переношу! Они меня раздражают. Вообще глупость меня бесит.

Чего хочу? Здоровой быть хочу, чтобы мои близкие были здоровы. Хочу, чтобы меня не покидали желания и я как можно дольше была жизнерадостна!..

Из биографии

Елена Грачева — заслуженная артистка Амурской области, актриса Амурского театра драмы. В труппе театра с 2001 года. Ее визитной карточкой считается природная грациозность. Ей под силу роли жен, любовниц, аристократок и стерв.

Зрителя считает своим другом.

Возрастная категория материалов: 18+