Встреча в союзе Афганистана

Союз ветеранов Афганистана давно стал местом притяжения для амурчан любого возраста, прошедших через самые разные горячие точки.

— Что тут у вас за коробки? —  спросил молодой человек в камуфляжной форме, здороваясь со всеми и крепко пожимая руку лидеру амурских ветеранов боевых действий.

— Это нам пять коптеров подогнали для ребят 38-й бригады — нашей, амурской. У них недостаточно амуниции, приборов ночного видения… И еще вот, смотри, какие презенты передали — трубы телескопические, — Валерий Вощевоз протянул гостю одну из коробок.

Обернувшись ко мне, председатель амурского отделения Российского союза ветеранов Афганистана представил: «Знакомься, это наш Макс.  Мы про него тебе уже рассказывали».  

Молодой человек, разворачивая коробку, не мог сдержать эмоций.  

— Отличная вещь… Будь у нас в подразделении такая штука, снайпер меня бы не снял. Знаете, что это такое? Мы ее называем труба разведчика. Предназначена для наблюдения из укрытия за полем боя, измерения дальности, углов между целями, корректировки стрельбы…

Сержант-контрактник продемонстрировал, какие преимущества в бою может дать хоть разведчикам, хоть артиллеристам, как он, такая вот труба с перископами. 

Откуда такой смелый  

— Да с северов я, наш, амурский, — улыбнулся Макс, не привыкший рассказывать о себе. — После 9 класса поступил в политехнический техникум. Учился на бюджете, все было неплохо, а на четвертом курсе… Две недели до преддипломной практики оставалось, когда учебу бросил.

 — Влюбился?

 — Можно и так сказать, — засмущался парень. — Призвали в армию. Под Комсомольском-на-Амуре служил. А когда со «срочки» в 2019-м вернулся, подумал: надо доучиться, пока все свежо в памяти. Восстановился на заочное обучение в политехе и пошел служить по контракту в Екатеринославку. Родители поначалу такому решению не обрадовались. Раньше про Екатеринославку чего только не рассказывали.  А потом родные только «за» были — когда увидели, что все складывается нормально: жилье служебное предоставили, зарплата стабильная. В армии я получил звание сержанта. Но на службу по контракту меня взяли на солдатскую должность — ефрейтором. Потом перевелся в другую минометную батарею на командирскую должность. Съездил на учебу в Саратов, где готовят младших специалистов для артиллерийских подразделений. Через два месяца уехали на полигон в Забайкалье, а в январе этого года командировка в Беларусь. В первый же заход ранило. На 11-й день…

 Самая честная профессия

— Пожалел, наверное, что пошел служить по контракту?

 — Вообще ни разу. Романтика военная, конечно, присутствует, но главное — в другом. На гражданке, чтобы жить хорошо, надо жилку иметь, ради выгоды часто приходится юлить, обманывать: купил за три рубля — продал за пять. А здесь кого и в чем я могу обмануть? Разве что своего командира, когда опоздал на 15 минут и сказал, что кошка рожала, а на самом деле проспал? Это одна из самых честных профессий: ты служишь своему народу, служишь своей стране. Когда только утроился, получал 24 тысячи, поверите? Потом пошли надбавки — за должность, выслугу, классность, стал получать больше пятидесяти. Хотелось и больше, но не за деньгами я гнался и не за славой. Мне нравится, что тут все прозрачно, понятно.    

— А риск? Командировки в горячие точки?

— К этому всегда нужно быть готовым, коль выбрал такую профессию. Я был готов. С детства помню один момент. Мама смотрит художественный фильм про Великую Отечественную войну и заплакала.  Я твердо так ей говорю: «Я буду воевать». Мне тогда 5 лет было, но я словно предчувствовал, что попаду на войну. Если бы призывали с 16 лет,  пошел бы раньше служить. 

«Мы понимали, куда едем»

— Когда в январе нам объявили, что предстоит командировка в Беларусь, я не стал отмазываться, как некоторые, — продолжил Максим. — Мы понимали: просто так новые автоматы никто не будет получать. Бронежилеты новые никто просто так не выдаст. Догадывались, куда едем. Родные ничего не знали: пропал со связи и все. Сплю, в Беларуси ночь, а тут-то уже день. Мама пишет: «У тебя все нормально, сынок? Президент принял решение о спецоперации». Я ей ответил: «Ничего не знаю, мам. У нас все тихо и спокойно».

 — А на самом деле?

— Не сказал, что завтра уже на Украину заходим. И пропал со связи. Пятого марта наш старшина поехал за спальниками в Беларусь, вернулся шестого: «Тебе нужно домой позвонить. Твои волнуются. Завтра со мной поедешь».  А мы отстрелялись уже, менять место дислокации собираемся. И тут по нам как дали... Мама, когда приезжала в гости на новогодние праздники, купила мне крестик на веревочке. Не золотой, не серебряный — самый обычный крестик. Я его постоянно ношу. Он меня спас. Я в это верю. 

 «Я точно знал: взорву себя, но в плен не пойду» 

— У тебя оба ранения с правой стороны?

 — Да. Просто откинуло назад, болевых ощущений никаких. Потом руку поднимаю, чувствую лицо разорвано. Одна пуля зубы выбила и вышла через щеку, а вторая тоже в рот вошла и такую сложную траекторию в моем теле «нарисовала». Изначально меня просто оттащили и все. Я уже никакой был. Кровища хлестала — штаны промокли насквозь по самые коленки. На мне всю одежду порезали, остался бушлат и жилетка. Потом уже в госпитале в Беларуси взял жилетку, чтобы надеть. Сутки уже пролежала, а кровь с нее кап-кап… Сколько с меня ее вытекло. 

Привезли на КП бригады, чтобы первую помощь оказать, а замполит бегает: «Что без брони лазил?!»  А нам что, для лица защиту выдают или я вообще весь железный человек?! Я же не где-то в тылу, а на «передке» нахожусь. В полевом госпитале, не знаю, каким чудом у меня в руках оказался телефон. Позвонил родным, успокоил. У нас же с собой не было ничего: документы мы сразу сдавали, потому что, не дай бог, плен. Я точно знал: взорву себя, но в плен не пойду.

Лучше смерть, чем бесчестье

— Со мной в госпитале лежал мальчишка морпех из Владивостока. Как-то спросил меня: «Вы сдаете тесты на смертников?».  Я даже не знал о таком. Сотрудники спецподразделений всегда и везде первые: им дают самые рискованные, сложные и непредсказуемые задания. Поэтому и правила отбора в спецназ особые. А суть этого теста в том, чтобы проверить готовность отдать жизнь за Родину в критической ситуации. У нас, артиллеристов, таких тестов не было, но я его готов сдать, — рассуждает 23-летний парень. — Не могу сказать, что я мегапатриот, но с школьного возраста американские фильмы не любил. Особенно боевики, где американцы всегда умные, супергерои, а русские парни — тупые злодеи, вызывающие отвращение.  Не понимал, как можно смотреть этот бред и еще восхищаться.

Мне больше нравится документальное кино на военную тематику. Подростковый возраст пришелся как раз на развитие интернета, где можно найти все. Однажды посмотрел документальный фильм о трагической судьбе простого солдата, гранатометчика Жени Родионова, который год находился в плену у боевиков. Его заставляли снять православный крестик — Женя отказался. И ему голову отрезали. Бедная мать…  Мне тогда лет 16 было, и я для себя решил: в плен не пойду ни в коем случае. Лучше смерть, чем бесчестье.

Недавно друга потерял

Военные хирурги предупредили: реабилитация не будет быстрой. Поначалу Максим ходил в корсете — рука вообще не двигалась. Нейронные связи медленно, но восстанавливаются. Результат виден: рука уже поднимается, кисть работает.

— В мае завершился контракт. Мне его не продлили, хотя я и писал рапорт на продление. Последние дни отпуска догуливаю, с понедельника моей фамилии уже не будет в списках части. Обида такая в душе… Хотя понимаю: ну дали бы мне сейчас заключение, что я полностью годен к прохождению службы, встанет вопрос, а смогу ли я сдать физо? Отжиматься — спору нет, а на турнике пока еще подтягиваться не пробовал. Рабочая рука у меня левая, но стреляю-то все равно правой. Надо продолжать реабилитацию. Я восстановлюсь! И хочу снова заключить контракт.

— Тебя не останавливает даже смерть друга?

—  Узнал об этом только вчера. Пока еще точных сведений нет: то ли его осколками изрешетило, то ли пороха рядом загорелись — это вспомогательный заряд для мин.  Он тоже артиллерист. Мы вместе полтора года служили в одной минометной батарее в Екатеринославке. Потом я перевелся в другую батарею, но на полигоне наши палатки всегда стояли рядом. Мы все делали вместе: стреляли, дружили, рисковали, мечтали о будущем...  Сейчас многие начинают понимать, что дома не отсидишься. Я рад, что в людях сохранился стержень, и комфортная жизнь не смогла вытравить из сознания молодых ребят такие понятия, как честь и долг.

Возрастная категория материалов: 18+