Чехов бы плакал, или «Дядя Ваня» по-литовски: рецензия на спектакль «Амурской осени»

Вахтанговский «Дядя Ваня» — это история о величии, которого не случилось. Недаром же главными элементами декораций на сцене являются каменный лев, заваленный сломанной мебелью, и верстак с инструментами, который все время используют не по назначению.

Чехов назвал «Дядю Ваню» сценами из деревенской жизни, у Туманиса получились скорее кадры из артхаусного фильма. Его герои то пройдут маршем, как кремлевский караул, то застынут в изломанных позах, то на пыльном пианино начнут беззвучно играть посреди сцены, то потопают ножкой все вместе — то ли кордебалет, то ли кони в стойле.

Чеховская пьеса предельно реалистична, но режиссер с этим борется: абсурд так абсурд! Пусть молодая помещица (Анна Дубровская в роли Елены Андреевны Серебряковой) крутит сверкающий обруч от скуки, пусть Астров (Владимир Вдовиченков) носит ковбойскую шляпу, пусть дядя Ваня (Сергей Маковецкий) катает Сонечку (Евгения Крегжде) по сцене верхом на железном плуге, как на тачке. И пусть любовная линия будет комедийной, с домогательствами и телодвижениями на грани фола. Пусть все пьют водку стаканами, и бутыль для браги пусть будет: так абсурднее контраст интеллигентских рассуждений о душевных переживаниях и прозе жизни в русской глубинке.

Персонажи, герои пьесы, рукою постановщика тоже вывернуты, доведены до гипертрофированности. Дядя Ваня получился смешной и жалкий бесхребетник. Такой терпеливый, что его гнева даже не стоит бояться — ничего он не сделает. Астров — простой такой хороший парень, пока еще живой и здоровый, но это ненадолго. Профессор Серебряков (Юрий Шлыков) — забронзовевшее от осознания собственной значимости «светило», но дико боящийся старости.

Хороши эпизодические «служебные» персонажи, хотя у Чехова не бывает случайных людей на сцене. Все главные идеи у него произносят мелкие, как кажется, люди — слуги, приказчики. Так и здесь. Няня Марина (актриса Любовь Корнева) говорит вскользь, как сложится судьба всех героев фразой: «Теперь будем жить по-старому» — и все, сердце опускается! Ничего не изменится никогда! Даже финальный монолог Сони про справедливость и отдых, про грядущий покой и небо в алмазах, который она в данной постановке произносит как клятву мести тем, кто отобрал у нее ее жизнь и не ценит — все это уже перечеркнуто фразой старой няни.

Несомненно талантливые постановка и игра актеров совсем не оставляют надежды на хоть какой-то свет для людей. Может быть, это влияние «серого мифа о лапотной России» на европейскую интеллигенцию, но грустно думать, что в добро уже не модно верить. Чехов вот верил. А в круге света, заливающем сцену в конце спектакля по замыслу режиссера, увы, никого нет.

Возрастная категория материалов: 18+